– Смотри, он улыбается, – подавив всхлип, сказала Воронкова, кивнув на памятник.
– Еще бы… он тебя столько времени не видел. – Приобняв подругу за плечи, Лена тоже посмотрела на плиту, и ей показалось, что лицо Саши действительно приобрело немного другое выражение. – Ты теперь знаменитая будешь, узнаваемая – Саня бы порадовался.
– Знаешь, Ленка, если бы я могла – я отдала бы все, чего достигла за это время, стала бы просто домохозяйкой, только бы он был жив…
– Я знаю, Юля… но ты ведь понимаешь: ничего уже не исправить, все случилось так, как случилось. Саши больше нет, а тебе нужно жить дальше. Думаю, он не хотел бы, чтобы ты осталась одна.
– Прекрати, я тебя прошу. Только не здесь.
– Хорошо, прости.
Они просидели молча еще около получаса, вызвали такси и потихоньку пошли к выходу с кладбища по заасфальтированной аллее.
– Почему на кладбищах всегда ветер и тишина? – передергивая плечами, пробормотала Воронкова. – Деревья вроде шумят, птицы… а все равно какая-то тишина, даже воздух звенит.
– Много относительно пустого пространства. Зато здесь спокойно.
– На фиг такой покой.
– Короче, подруга, дела наши обстоят следующим образом. – Андрей восседал за столом в Лениной кухне, закинув ногу на ногу, и курил. Перед ним стояла тарелка с рыбными котлетами и картофельным пюре, на которые он поглядывал с жадным интересом. Ждали, пока вернется Воронкова, в срочном порядке захотевшая какого-то только ей ведомого вина. – Судакова дело о пропаже Жильцовой закрыла два дня назад, поскольку сама фигурантка явилась и заявила, что никуда не пропадала. Сказала, что ездила по делам в Америку, о пребывании в клинике говорить отказалась, сослалась на нездоровье. Словом, я был слегка не прав, когда соединил их в одной упряжке с Соледад. Она по своим каким-то делам летала.
– Узнать бы еще, по каким.
– Я пытался с ней связаться в течение дня, но безуспешно, телефон не отвечает. Слушай, да где эта звезда запропастилась, есть же хочется!
Лена рассмеялась:
– Ешь, не стесняйся.
– Смотри, я голодный, все сожру, – предупредил Паровозников, берясь за вилку.
– И на здоровье. Для кого старались-то?
– Врешь, конечно, но все равно приятно.
К приходу Воронковой Андрей успел утолить первый голод и снова закурил:
– И пока там Юлька переодевается… Давай завтра к Жильцовой сами съездим, переговорим? Я ведь знаю, что ты не успокоишься, пока не поймешь, что к чему. Официально ее допрашивать у тебя права нет, но в частном порядке побеседовать – почему нет, вдруг согласится?
– Можно попробовать.
Неожиданно Жильцова позвонила Лене сама. Это случилось поздно вечером, когда Андрей, Юлька и Лена, покончив с ужином и бутылкой вина, расположились на небольшом балконе, превращенном в кабинет, и пили чай с миндальным тортом, который Лена пекла не хуже кондитера.
– Будь другом, принеси трубочку, – попросила Лена, услышав трели, и Паровозников, заворчав, пошел в комнату. – Интересно, кто это? – бросив взгляд на незнакомый номер, пробормотала Лена. – Да, слушаю.
– Елена Денисовна, извините за поздний звонок, – раздался в трубке женский голос. – Это Дарья Жильцова.
Видимо, выражение лица у Лены изменилось, потому что Андрей, кивнув на трубку, беззвучно произнес:
– Кто это?
– Жильцова, – прикрыв динамик ладонью, шепотом ответила Лена. – Я быстро. – Она перешла в кухню: – Слушаю вас, Дарья Юрьевна.
– У меня к вам вопрос, – звенящим от напряжения голосом произнесла Жильцова. – Скажите, существует ли возможность освободить моего мужа, если я точно знаю, кто убийца Полосина?
– Если вы дадите официальные показания, то существует. – Лена почувствовала, как у нее задрожала рука, сжимающая трубку. – Вам нужно связаться с Татьяной Игоревной Судаковой, она сделает все, что положено в подобных ситуациях.
– Понимаете, у меня нет прямых доказательств… там вообще все очень сложно и запутано…
– Дарья Юрьевна, давайте так. Я отлично понимаю ваше желание сделать все для того, чтобы ваш супруг как можно скорее оказался на свободе, но не стоит для этого выдумывать какие-то вещи и отнимать время у следователей. – Лена почти физически ощутила привкус разочарования: ничего интересного, очередная попытка выдать желаемое за действительное. Собственно, чего ожидать от психически нестабильной и явно неуравновешенной женщины?
– Нет, дело не в этом! – в отчаянии выкрикнула Жильцова. – Я понимаю, о чем вы сейчас подумали – что я на грани сумасшествия и выдумываю то, чего нет! Но это не так, поверьте! Мне необходимо об этом поговорить! Я не знаю, как это поможет, потому что вряд ли смогу доказать, но хотя бы выслушать меня вы должны! Должны!
– Успокойтесь. Почему вы не хотите поговорить об этом с Судаковой?
– Я ее даже не знаю! А вы… с вами…
Лена сдалась. Она понимала, что говорить с незнакомым следователем куда сложнее, придется многое повторять заново, а она все-таки в курсе.
– Хорошо, Дарья Юрьевна. Договоримся так. Сегодня уже поздно, а вот завтра с утра мы могли бы встретиться.
– Лучше приезжайте ко мне, так, наверное, будет проще.
– Хорошо. Я предварительно позвоню.
– Я вообще-то не отвечаю на телефонные звонки, но ваш номер сейчас помечу.
– С вами точно все в порядке, Дарья Юрьевна? Вы кого-то боитесь?
И тут Жильцова рассмеялась:
– Мне больше некого бояться. Все самое ужасное в моей жизни уже произошло, и угрожать мне больше некому. До завтра, Елена Денисовна.
– Вообще больше ничего не понимаю, – откладывая трубку на стол, пробормотала Лена.
– Что здесь у тебя? – в кухню ввалился Андрей с остывшим чайником в руке. – Давай-ка свежего вскипятим и заварим, а то выдули все.
Пока он наливал воду и устанавливал чайник на нагревательную платформу, Лена все пыталась осмыслить то, что сказала Дарья.
– Несомненно, в Америку она летала за подтверждением своих догадок, и это явно связано с ее подругой, – проговорила она вслух. – Только почему тогда она сказала, что не сможет ничего доказать? Если Соледад что-то знает, то почему бы ей не дать показания? Хотя после того, как она фактически обворовала своего любовника, ей, конечно, сюда не с руки приезжать, может быть, все дело в этом…
– Ты чего там бубнишь? Давай погромче, Юлька все равно по телефону треплется с каким-то поклонником. – Андрей уселся за стол и нетерпеливо забарабанил по столешнице пальцами: – Не томи, Ленка, что случилось?
– Хотела бы и я это понять. Позвонила Жильцова, сказала, что знает, кто убил Полосина, но доказать не может.
– А я знаю, кто вечерами в подъездах гадит, но доказать тоже не могу, – отозвался Андрей. – Что с того? Мне кажется, она на самом деле психическая: то таблетки жрет, то в Америку улетает, перемахнув через изгородь психушки.
– Не преувеличивай и не передергивай. Да, она слегка нервная – но ты ведь не будешь отрицать, что у нее есть вполне веские основания таковой быть?
– Еще бы. Но если мы будем вот так кидаться на любой бред истерички, чтобы его проверить, тогда точно ничего никогда не раскроем.
– Думаешь, разговор пустой?
– Да я в этом уверен. Доказать она не может! А смысл тогда звонить? Слова к делу не пришьешь, нужны доказательства. Их нет, значит, время потрачено впустую.
Это как раз Лена отлично понимала. Никто не станет снова открывать дело, по которому уже вынесен приговор, без приличных доказательств.
– Но поговорить с ней я все равно должна. Может, пойму, как и где найти эти самые доказательства.
Паровозников только рукой махнул – знал, что спорить с Леной, когда она приняла решение, абсолютно бесполезно.
Первое, что бросилось Лене в глаза на парковке у дома Жильцовых, был тот самый синий «Фольксваген Гольф». Как же все-таки Дарья собирается выгораживать мужа, когда даже машину их свидетель видел в ночь убийства во дворе дома ее матери? Нет, определенно, Андрей прав – не стоило сюда приезжать.
Дарья открыла двери сразу же, видимо, прислушивалась к движению лифта. В квартире пахло свежим кофе и ментоловыми сигаретами.
– Никогда не курила, и вдруг… – извиняющимся тоном проговорила хозяйка, когда Лена перешагнула через порог. – Ой, а что это с вами? – заметив трость, удивилась Дарья.
– Ногу сломала, сейчас уже все почти в порядке, хожу понемногу, просто пока с опорой.
– Извините, что я вас заставила ехать… надо было сказать…
– Ничего, меня на машине привезли и заберут потом.
Андрей вынужден был уехать – срочно вызвали на осмотр места происшествия, но он пообещал приехать потом и отвезти Лену домой.
– Проходите в комнату, я сейчас туда кофе принесу, – показав рукой на распахнутые дубовые двери, пригласила Дарья. – Располагайтесь там как вам удобно.
Лена облюбовала место в мягком кресле, возле которого увидела пуф для ног, подумав, что сможет им воспользоваться, если разговор затянется. «Хорошо, что брюки надела, можно и ногу закинуть».
Дарья вернулась из кухни с подносом, на котором принесла кофейник, сливочник, сахарницу и две тонкие фарфоровые чашки на блюдцах. Поставив кофе перед гостьей, взяла свою чашку и села на диван, поджав под себя ногу:
– Ничего, если я так… неофициально?
– Вы ведь не на допросе, Дарья Юрьевна. Так о чем вы хотели поговорить со мной? – Лена сделала глоток кофе и приготовилась выслушивать тираду о невиновности Виктора Жильцова, но Дарья, мягко улыбнувшись, вдруг сказала:
– Вы никогда не думали о том, что какая-то мелочь может изменить вашу жизнь до неузнаваемости, Елена Денисовна?
Лена пожала плечами:
– Иногда подобное приходит мне в голову, но я не задавалась целью это анализировать.
– А у меня вот образовалось неожиданно много свободного времени, и я кое-что поняла. Постараюсь не очень вас нагружать своими мыслями, но мне хочется рассказать обо всем, что предшествовало событиям с Витей, так будет понятнее. Вы не против?
– Раз уж я здесь… Возможно, я действительно что-то пойму.