— Мара… — начал он наконец, когда дверь за Дамианом закрылась.
— Должна! — упрямо перебила она. — Должна.
Она знала, что он хотел сказать, но больше не могла это слушать.
Мара стояла, глядя на пустое место, где только что лежала птица, и ощущение собственной беспомощности становилось почти невыносимым.
Весперис подошёл ближе.
— Мара, я должен извиниться перед тобой, — начал он.
— Что? За что?
— Я должен был держать тебя на расстоянии. Не позволять себе… этого. Нас. Я понимаю, как это эгоистично.
Мара не успела ответить, потому что он уже продолжал, его голос становился всё громче, как будто он торопился выговорить всё, пока хватало сил.
— Ты не заслуживаешь этого, — сказал он, его взгляд был устремлён мимо. — Ты не заслуживаешь боли, которая тебя ждёт. Я знаю, что делаю. Я знаю, что чем ближе мы становимся, тем больнее будет, когда… когда меня не станет.
Мара молчала, её сердце стучало глухо и неровно. Она не хотела слышать этих слов, не хотела, чтобы он говорил дальше, но знала, что остановить его сейчас будет невозможно.
— И знаешь, что самое ужасное? — Он, наконец, посмотрел на неё, его глаза были полны боли, которую он так старался скрыть, и которая так редко прорывалась наружу. — Я не могу перестать. Я не могу… — его голос дрогнул. — Я не могу отпустить тебя, Мара. Я знаю, что это неправильно. Я знаю, что должен думать о тебе, о том, как тебе будет больно. Но я больше не могу думать о том, что правильно. Единственное, чего я хочу — это быть с тобой. Пока у меня ещё есть время.
Слёзы хлынули из глаз сами по себе, и у неё не было ни единого шанса их удержать.
— Весперис, пожалуйста… Я обещаю, я найду способ… — прошептала она, но он не слушал.
— Даже если так. Что дальше? — Он горько усмехнулся. — Это только всё усложнит. Потому что, если я умру, всё будет так, как должно быть. Ты останешься с Дамианом. Это будет правильно.
Мара подняла руку и приложила дрожащие пальцы к его губам.
— Не говори так… — умоляла она. — Пожалуйста, не говори так.
Но он мягко убрал её ладонь и смахнул слёзы с её щёк.
— Я люблю тебя, Мара. Я люблю тебя так, как не должен. Так, как мне не положено. И я знаю, что всё это… неправильно. Но я не могу ничего с этим поделать.
Мара не выдержала. Её разрывало изнутри от его слов, от голоса, полного боли и отчаяния, от взгляда, в котором отражались его страх и его обречённость. Она больше не могла слушать.
Сократив расстояние между ними, Мара поцеловала его, и в этот поцелуй вложила всё, что не могла выразить словами. Её руки скользнули к его лицу, пальцы легли на его скулы, крепко удерживая, чтобы он не отстранился, не отступил, чтобы он понял, как много для неё значит.
Весперис замер, но только на мгновение. А потом она почувствовала, как его руки обвили её талию, как он ответил на её поцелуй с тем же отчаянием, с той же силой, будто это был последний поцелуй, последний шанс почувствовать что-то настоящее.
Когда они оторвались друг от друга, Мара прижалась лбом к его лбу.
— Перестань, Весперис, — прошептала она, касаясь его щеки. — Пожалуйста, перестань. Ты не должен говорить такие вещи. Ты нужен мне. Сейчас. И всегда. Я что-нибудь придумаю. Я справлюсь.
Весперис не ответил.
Конечно, это была не последняя птица, которую принёс Дамиан.
Он пустил слух среди младших курсов, что знает секретную технику исцеления, и теперь они несли ему несчастных животных сами. Галки, вороны, воробьи, однажды был даже ёж.
Мара пыталась снова и снова, с отчаянным, почти безумным упорством.
Сначала ей удалось перебороть жалость. Или, по крайней мере, сильно её уменьшить. Природа жестока и несправедлива. Животные умирают каждый день — от голода, холода, от зубов хищников. Эти птицы умерли бы в любом случае. Просто Мара бы об этом не узнала.
Она напоминала себе это каждый раз, когда смотрела в чёрные бусинки глаз. Каждый раз, когда брала в руки слишком лёгкое, почти невесомое тело, в котором ещё трепыхалась жизнь. Или уже нет.
Но это не помогало.
Тогда Мара пошла дальше. Заставила себя думать иначе. Ей удалось кардинально переломить ход своих мыслей. Она убила человека, чтобы спасти Дамиана. Неужели теперь она не способна убить птицу, чтобы спасти Веспериса? Если это необходимая жертва для того, чтобы понять, как это работает, почувствовать разницу между жизнью и смертью… Если это цена — она заплатит.
Но и это не помогало.
Она пыталась поймать эфир, как чёрную кошку в тёмной комнате. Он был где-то рядом — она чувствовала, слышала его. Но он упрямо ускользал из её рук.
С каждой зверушкой, завёрнутой в платок и унесенной Дамианом обратно в лес, всё остальное теряло значимость. Домашние задания? Уроки? Тренировки? Экзамены? Всё это больше не имело значения.
Начался апрель.
У Веспериса оставался месяц. В лучшем случае.
Сама того не замечая, Мара начала отсчитывать дни.
Иногда она смотрела на него так, будто пыталась запомнить. Складку между бровей, когда он хмурился. Тень от ресниц, когда опускал глаза. Линию плеч, когда он сидел с книгой, немного сутулясь. Движение рук, когда он что-то писал. Как если бы хотела заранее собрать его по фрагментам и спрятать в себе всего, целиком. Чтобы потом, когда наступит «после», иметь возможность хоть как-то его восстановить.
Она не ловила его взгляд. Не перебивала. Просто смотрела. Иногда подолгу, иногда украдкой. И каждый раз с ощущением, что времени становится всё меньше. Что это может быть последний вечер, последний завтрак, последняя фраза, произнесённая вполголоса.
— Всё! Хватит! — вдруг заявил Дамиан, хлопнув ладонью по столу так, что подпрыгнула чернильница. — Я не могу здесь больше находиться. Пойдём на улицу.
Мара вздрогнула, оторвав взгляд от книги, которую даже не читала.
Дамиан выглядел как человек, которому срочно нужно выбраться наружу, иначе он задохнётся.
Теперь большую часть времени они проводили в секретном классе, даже не утруждая себя появлением на уроках. Это было нетипично для всех троих. Рози, как староста, конечно ворчала, но потом перестала спрашивать. Кажется, никто особенно и не замечал их отсутствия. В конце концов, кто не прогуливал занятия на старших курсах?
Но Дамиан был прав. Тухнуть целыми днями в подвальном помещении забытого класса магии крови было преступным. Особенно в такую погоду.
Весперис не стал спорить. Он в последнее время неестественно мало препирался и чаще просто подчинялся Дамиану без возражений.
Мара заметила это. И Дамиан, безусловно, тоже. Но никто не поднимал эту тему. Никто не спрашивал, в порядке ли он. Ответ был очевиден.
Так что они захватили плед и пошли вниз по течению реки. Сначала — по оттаявшему влажному берегу, где между прошлогодней листвой уже прорастала молодая, хрупкая зелень. Потом углубились в лес, не обсуждая маршрут. Никто из них не знал, куда именно направляется. Они просто шли, пока среди деревьев не показалась груда камней.
Мара остановилась, как вкопанная. Это была не просто груда камней — это была Башня. Та самая. Первая. Башня Оленя.
— Это она? — тихо спросил Весперис, догадавшись обо всём по выражению лиц друзей.
Мара кивнула.
— Мы… мы можем туда войти?
Она и Дамиан переглянулись. Он пожал плечами:
— Почему бы и нет? Вряд ли там осталось что-то интересное после Ардониса. Зато внутри нас точно никто не достанет.
Мара не стала спорить. В глубине души ей было всё равно, куда идти. Хоть в Башню, хоть в трясину. Лишь бы уйти из этого бесконечного повторяющегося дня, в котором всё напоминало о неизбежном.
Дверь без замка и ручки отозвалась на её магию без промедления, будто соскучилась. Стоило Маре приложить ладонь, как старое дерево дрогнуло, а на его поверхности вспыхнула эфирная вязь, растворяющаяся в воздухе мягким светом.
За белым туманом портала их встречало Хранилище, разорённое Каем Ардонисом, с перевёрнутыми витринами и покрытыми пылью книгами. Под потолком приветливо зажглись эфирные звёзды.
Весперис не сказал ни слова, но сразу двинулся вдоль книжных полок, изучая то, что уцелело.
Дамиан начертил в воздухе формулу, и под его ногами закрутился крохотный ураганчик. Он завертелся по помещению, собирая в себя вековую пыль, пока Дамиан поднимал упавшие витрины.
Мара нашла каменную скамью между двух высоких шкафов. Подождав, пока ураганчик её почистит, Мара постелила плед и села, оглядывая комнату. Теперь, по сравнению с другими Хранилищами, это было маленьким и даже уютным.
Весперис поставил книгу обратно на полку, провёл по корешку кончиками пальцев и сел рядом достаточно близко, чтобы тепло от его плеча ощущалось сквозь рукав.
— Так это произошло здесь? — тихо спросил он. — Здесь твоя магия проявилась впервые?
Мара ответила не сразу. Всё было в огне. Воздух плавился и плыл перед глазами, было тяжело дышать. Она была уверена, что сгорит заживо. И Дамиан вместе с ней.
— Да, — сказала она наконец и вытянула руку.
В её ладони зажглась и поплыла к потолку новая эфирная звезда. Но не такая, как те, что уже светились там. Другая. Тёплая, как солнечный свет.
— Я так и не поблагодарил тебя, — проговорил Весперис. — За то, что ты спасла тогда Дамиана.
Мара невесело усмехнулась.
— Это из-за меня он оказался здесь.
— Это неправда, — возразил Дамиан. Он только что закончил расставлять витрины, отряхнул руки и присел с другой стороны от неё. — Это я тогда повёл тебя той дорогой. И я затащил в Башню. Если бы не твой эфир — Ардонис убил бы нас. Я в этом уверен.
Весперис тихо хмыкнул, облокачиваясь на спинку скамьи и закидывая руку за плечи Мары.
— Иногда мне кажется, что будь я с вами с самого начала, вы бы не попали ни в одну из тех передряг.
Дамиан фыркнул:
— В лаборатории Кроина мы были втроём. И чем это закончилось?
— Так это вы меня туда и затащили! — возмутился Весперис. — Нет, мне точно нельзя умирать. Без меня вы двое опасны для себя и для окружающих.