Дамиан замотал головой, его лицо напряглось, как будто он отчаянно пытался скрыть охвативший его страх.
— Нет, Мара, всё совсем не так, — резко сказал он. — Я… я мог себе позволить рискнуть, потому что это было на мне. Потому что я знал, что не причиню вреда никому другому, кроме себя, если что-то пойдёт не так. Но если ты попробуешь… если ты потеряешь контроль… Это будет на моей совести.
Он закрыл глаза, словно пытаясь подавить ужасные образы, мелькнувшие в его голове.
— Я не могу позволить тебе экспериментировать так, как это делал я, — тихо сказал он, открывая глаза и снова встречаясь с её взглядом. — Ты можешь не справиться. Ты можешь навредить себе.
На мгновение между ними повисло напряжённое молчание, но это только разжигало её упрямство.
— Дамиан, — она взяла его за руку, наклоняясь ближе. — Я не буду ничего делать. Просто… просто расскажи мне, как это работает.
Он посмотрел на её кисть, сжимающую его запястье, и вздохнул, словно борясь с собой. Он прикусил губу, явно разрываясь между своим страхом и её мольбой. Мара видела, как в его глазах мелькнула неуверенность, как его губы дрогнули, будто он собирался что-то ответить… но в последний момент он просто отстранился, отворачиваясь, как будто боялся, что, посмотрев на неё ещё раз, всё-таки сдастся.
— Нет, Мара, — сказал он твёрдо. — Я не буду этого делать.
Глава 28Разочарование
Весь оставшийся день тянулся медленно и тяжело. Дамиан всё ещё был рядом, но, словно тень, всегда на шаг впереди, за пределами досягаемости. Мара, зная его характер, могла бы даже принять это за очередную игру, если бы не чувствовала, что в их «игре» кто-то нарушил какие-то невидимые правила. Она наблюдала за тем, как он беззаботно подкалывал беднягу Сесила на общих уроках, как смеялся и подмигивал другим студентам, но стоило ей сделать хоть шаг в его сторону, как он мгновенно находил повод отойти подальше или начать разговор с кем-то ещё.
Всё это начинало угнетать её сильнее, чем она ожидала. Мара привыкла делать вид, что постоянное присутствие Дамиана её раздражает, но на самом деле она… она уже не знала, как обходиться без него.
Всё из-за того, что она слишком сильно на него надавила. Конечно, она на самом деле не собиралась шантажировать его, заставлять рассказывать больше. Но в тот момент ей так сильно хотелось узнать, понять, каково это, прикоснуться к запретной силе, ощутить её, пусть даже на своём собственном теле. Ей казалось, что это обычное любопытство, просто ещё одна область магии, которую она хочет исследовать. Но что, если за этим в самом деле скрывалось что-то тёмное, опасное? Что, если Дамиан прав, и она зашла слишком далеко?
К концу дня она дала себе слово, что больше не будет поднимать эту тему первой. Мара всё ещё слабо представляла, что такого ужасного в магии крови, а вот размолвка с Дамианом пугала её по-настоящему.
Но произошло кое-что, что заставило Мару забыть о Дамиане и вообще обо всём на свете.
На уроке теории стихий профессор Рэнсом, обходя ряды парт со слегка рассеянным видом, вдруг остановился у её стола. Он посмотрел на неё поверх очков, и в его взгляде мелькнуло что-то, словно он знал нечто важное и собирался с ней этим поделиться.
— Мара, зайди ко мне после уроков, — тихо сказал он так, чтобы слышала только она.
Весь оставшийся день она была как на иголках. Её мысли крутились вокруг единственного: «Тур Аэллард». Она пыталась сосредоточиться на других уроках, но не могла отогнать мысль о том, что в руках профессора находится ключ к пониманию магии эфира, к разгадке тайн, которые скрывались в древних башнях Аэлларда. Как только прозвенел звонок с последнего урока, Мара, не теряя ни секунды, схватила свои книги и почти бегом направилась в кабинет Рэнсома.
Она нетерпеливо постучала в дверь. В голове было столько вопросов, что они путались и перекрывали друг друга, не давая сосредоточиться на чём-то одном. Как только раздалось его приглашающее «войдите», Мара поспешно толкнула дверь и вошла внутрь.
В кабинете Рэнсома царил привычный творческий беспорядок. Свет закатного солнца, проникающий через окна, освещал пыльные ряды томов и разбросанные рукописи. Профессор сидел за своим столом и выглядел немного уставшим.
— Садись, Мара, — произнёс он мягко, указывая на стул напротив. — Я думаю, ты захочешь услышать, что я узнал из этой книги.
Мара села, нервно поджала ноги под стул и затаила дыхание, внимательно слушая.
Профессор положил перед ней потрёпанный том: старый, с пожелтевшими страницами, но даже на вид притягательный и обещающий раскрыть великие тайны.
— Я перевёл её так далеко, как смог, — начал Рэнсом, его голос звучал приглушённо, словно он говорил о чём-то очень сокровенном, — но ты должна понимать, Мара… Эта книга не простая. Аэллард, если верить его записям, был человеком, одержимым идеями, которые обычным магам недоступны. Он верил, что лишь единицы достойны постичь магию эфира, и он запечатал свои знания так, что доступ к ним могли получить только те, кто докажет свою силу и решимость.
Мара едва сдерживала восторг. Но что-то в голосе и движениях профессора вызывало у неё тревогу.
— Аэллард создал башни, каждая из которых служила своего рода испытанием, — продолжал Рэнсом, его взгляд становился всё более напряжённым. — Чтобы раскрыть тайны эфира, заклинатель должен пройти через все испытания, оставленные им. И это не просто проверка силы или знаний. Это испытание характера, духа… на соответствие чему-то, о чём знал только сам Аэллард.
Её воображение тут же нарисовало пугающие образы — загадочные комнаты, заполненные ловушками, тени прошлого, оживающие от её прикосновения…
— Профессор, — наконец пролепетала она, едва контролируя дрожь в голосе, — и что ещё сказано в книге? О магии эфира… Она упоминает что-то конкретное?
Рэнсом помрачнел ещё больше.
— Увы, нет, — он покачал головой. — Тексты намекают на то, что магия эфира — это нечто гораздо более глубокое и древнее, чем мы привыкли понимать под магией. Она охватывает не только создание и разрушение, но и саму природу магии, её источник. Аэллард писал, что маги эфира могут черпать силу не из стихий, как мы, а… — он задумался, подбирая слова, — прямо из самой сути мира.
Профессор Рэнсом вздохнул и, немного помедлив, заговорил, подбирая слова с осторожностью, словно боясь ранить Мару.
— К сожалению, — сказал он, слегка наклоняясь вперёд и сцепив пальцы, — в книге нет ни точных указаний на местонахождение башен, ни намёков на то, какие именно испытания они готовят. Всё, что Аэллард оставил, — это расплывчатые фразы о «достойных», которым откроются его секреты, если они докажут свою силу и намерения, — Рэнсом на секунду умолк, словно надеялся, что может всё-таки вспомнит какую-то деталь. — Это как попытка собрать пазл, когда у тебя есть всего пара кусочков.
Мара сглотнула, чувствуя, как в груди нарастает неприятная тяжесть. Она так надеялась, что эта книга приоткроет для неё завесу тайны. Но слова профессора звучали, как медленное разочарование, которое растекалось по её сознанию, подобно густому туману.
— Я не ограничился одной этой книгой, — продолжил Рэнсом, устало потерев глаза, как будто это исследование отняло у него слишком много сил и нервов. — Я пытался найти что угодно, что могло бы помочь тебе. Но, понимаешь, магия эфира словно канула в лету. В известных мне источниках нет никакой информации о том, как ею управлять. Никаких описаний техник, никаких формул. Даже упоминаний о других эфирных заклинателей, кроме самого Аэлларда, я не нашёл.
Он тяжело вздохнул, и его взгляд стал ещё мягче и печальнее, словно он осознавал, какую ношу возлагает на юные плечи Мары. Молчание в кабинете стало почти ощутимым. Мара сидела неподвижно, смотря на потёртую обложку книги перед собой, но теперь её не охватывал трепет. Внутри неё росло чувство… безысходности.
Ей дали силу, которой нет ни у кого, силу, что казалась неиссякаемой, как само мироздание. Но никто не мог объяснить, что с ней делать. Это было, словно ей дали невероятно сложный инструмент, способный изменить мир, но не дали к нему инструкцию. С каждой секундой её надежды гасли, как фитиль догорающей свечи.
Наконец, профессор заговорил снова, его голос звучал чуть приглушённо, как будто ему самому было тяжело произносить эти слова.
— Мара, — он наклонился к ней. — Если эта магия никак не проявляла себя раньше, если она не бесконтрольна, то, возможно… возможно, тебе стоит жить так, словно её и нет.
Его слова повисли в воздухе, глухим эхом отразившись в её сознании. Мара почувствовала, как ледяная волна прокатилась по спине. Жить так, словно её сила — та, что отделяла её от всех других магов, делала её особенной — не существует? Игнорировать её? Это было бы равносильно отказу от части себя. Но профессор Рэнсом смотрел на неё так, словно предлагал единственно верный выход, даже если этот выход был самым тяжёлым.
Мара пыталась осмыслить его слова, но в голове была только глухая, болезненная пустота. Ей стало невыносимо горько.
— Как… как будто её нет? — прошептала она, её голос дрогнул. — Но ведь она есть. Я чувствую её… каждую ночь, когда она приходит ко мне во сне. Эта магия словно… зовёт меня, профессор. Как я могу просто… игнорировать её?
Рэнсом сжал губы, явно борясь с чем-то внутри себя, прежде чем ответить. Он понимал её чувства, понимал это странное притяжение, которое сила могла оказывать на молодого, любопытного мага. Но в этом притяжении была и опасность.
— Мара, — его голос стал чуть мягче, — я не прошу тебя отказаться от поиска ответов навсегда. Но… я прошу тебя быть осторожной. Ты очень юна, и я не хочу, чтобы ты столкнулась с чем-то, к чему пока не готова. Иногда… — он замолчал, словно не был уверен, стоит ли продолжать. — Иногда неизвестные силы лучше оставить в покое, пока не наступит момент, когда ты сможешь их понять и контролировать.
Когда Мара покинула кабинет профессора Рэнсома, её охватило гнетущее чувство опустошённости. Она медленно брела по коридорам академии, едва замечая остальных студентов, которые оживлённо переговаривались и смеялись вокруг неё. Всё происходило словно в тумане. Она почти не слышала своих собственных шагов — её тело будто двигалось само по себе, оставив разум блуждать где-то в мучительных раздумьях.