Дамиан, загруженный дневниками и записями, которые он вынес из лаборатории, выглядел так, словно возвращался из многодневного похода. Тёмные круги под глазами и бледность кожи напоминали о произошедшем, но во взгляде светился энтузиазм — в его руках могли быть ключи к спасению. Весперис, напротив, казался ещё более закрытым, чем обычно, хотя его напряжение смягчалось каждым глубоким вдохом, как будто он пытался убедить себя, что они наконец-то в безопасности.
Мара, выпросив у работников кухни остатки пропущенного ими ужина, принесла в гостиную большую тарелку с тёплым хлебом и сыром, два кувшина яблочного сока и несколько кружек. В комнате было тепло, почти душно, несмотря на холодный ветер за окнами, и огонь в камине потрескивал, отбрасывая тени на стены.
Дамиан тщательно спрятал добычу под кроватью, и они устроились на одном из широких диванов перед камином в почти пустой гостиной, усевшись ближе, чем обычно, как будто это могло защитить их от тайн, которые они только что раскрыли. Никто не хотел начинать разговор. Было слишком много того, о чём нужно было подумать, и слишком много того, что нельзя было сказать.
Дамиан первым нарушил молчание, протянув руку к кувшину с соком.
— Ну что, поздравляю нас с первым совместным преступлением, — заявил он с кривоватой улыбкой, разливая напиток по кружкам.
— Если ты так и будешь трепаться, скоро нам всем придётся паковать вещи и готовиться к переезду в тюрьму, — проворчал Весперис, откидываясь на мягкую спинку дивана и прикладывая холодную чашку с соком ко лбу.
Мара, молча жуя кусок хлеба, смотрела то на одного, то на другого. Она знала, что Дамиан пытается снять напряжение, но в словах Веспериса была правда, которая только усиливала ощущение, что они сделали что-то, что не могли до конца осознать.
— Никто не узнает, — наконец сказала она. Её голос звучал уверенно, хотя внутри всё сжималось от ужаса перед нависшими над ними последствиями. — Я обещаю.
Какое-то время они не разговаривали. Еда, треск пламени и привычная обстановка понемногу возвращали ощущение нормальности.
— Так значит… — тихо начал Весперис, первым нарушив молчание, — Эфирная магия?
Мара прикусила губу и посмотрела на Дамиана. Рассказывать ли Веспересу всё, что с ними случилось? Но после всего, что произошло сегодня, скрывать что-то от него казалось нечестным и неправильным.
Глубоко вздохнув, Мара и Дамиан ещё раз переглянулись. Постоянно оглядывалась по сторонам и проверяя, нет ли поблизости любопытных ушей, они рассказали всё: про Башню, про портал, про взрыв, про Аэлларда, про сны и даже про подозрения на счёт Кая Ардониса.
Весперис слушал внимательно, не перебивал и даже не смеялся над их теориями. Когда они закончили, он смог сказать лишь:
— Мда… Кажется, вас ни на секунду нельзя оставлять одних, что бы вы не вляпались в какую-нибудь историю… И что ты собираешься делать дальше, Мара?
— Честно говоря… Я не знаю, — соврала она. Мара прекрасно знала, что будет делать дальше, но собиралась делать это одна. — Наверное, буду просто действовать по обстоятельствам.
Дамиан мучительно зевнул, прикрыв рот ладонью, и потянулся так, что хрустнули суставы.
— Всё, я сдаюсь. Смертельно устал, — пробормотал он, поднимаясь с дивана. — Спокойной ночи.
Не дожидаясь ответа, он направился к спальням. Едва дверь за ним закрылась, в гостиной повисло неловкое молчание.
Мара посмотрела на Веспериса, который сидел неподвижно, слегка откинувшись на спинку дивана. Его серые глаза были устремлены куда-то в сторону, как будто он следил за чем-то, чего она не могла видеть. Раньше этот взгляд её пугал. Он казался ей ледяным, отстранённым, недоступным, как сам Весперис. Но сейчас… сейчас всё было по-другому.
Она не могла объяснить, почему. Может, дело было в его голосе — спокойном, но почему-то теплее, чем раньше. Или в его жестах — едва заметных, неуверенных. Ледяная стена, которую она всегда чувствовала между ними, словно начала таять.
— Почему ты соврала? — неожиданно спросил Весперис.
Она вздрогнула.
— Что?
— Ты сказала, что не знаешь, что будешь делать дальше. Но это неправда, — Его голос звучал спокойно, почти лениво, в нём не было ни капли осуждения.
Мара хотела что-то придумать, чтобы оправдаться, но Весперис опередил её.
— Я чувствую, когда человек врёт, — напомнил он, чуть склонив голову.
Ну конечно… Она отвела взгляд, но затем выдохнула и заговорила:
— Ты прав. Я знаю, что буду делать. И это то, что я должна сделать одна.
Весперис поднял брови, но ничего не сказал, давая ей продолжить.
— Дамиан ни за что меня не отпустит, если узнает, — добавила она твёрже, чувствуя, что в её голос вернулась уверенность.
— Тут ты права, — Весперис кивнул. Его лицо оставалось невозмутимым, но голос потеплел. — Я не скажу ему. Если ты пообещаешь мне быть осторожной.
Мара сглотнула, чувствуя, как слова застревают у неё в горле. Забота в его тоне была непривычной.
— Обещаю, — ответила она наконец.
Некоторое время они сидели молча. Только треск пламени и далёкий ветер за окнами нарушали тишину. Но Мара чувствовала, что Веспериса что-то гложет. Она украдкой наблюдала за тем, как хмуряться его брови, и как он вертит пустую кружку в руках.
— Спрашивай, — произнесла она наконец.
Он вздрогнул и посмотрел на неё.
— Что?
— Ты что-то хочешь спросить, — прямо сказала Мара.
Весперис медленно кивнул, будто собирался с духом, прежде чем заговорить:
— Как ты себя чувствуешь? После того, как Дамиан…
Мара напряглась. Она не думала об этом. Не хотела думать. Но теперь, когда он задал этот вопрос, она прислушалась к своим ощущениям.
— Нормально, — ответила она честно. — Я правда в порядке. Никаких странных ощущений.
— Хорошо, — сказал он, но в его голосе проскользнуло облегчение.
Мара внимательно смотрела на него, чувствуя, как с каждым его словом, с каждым движением внутри нарастает тяжесть. Она знала, что не стоило спрашивать, но вопрос вырвался сам по себе.
— А ты? — тихо произнесла она. — В порядке ли ты? После того, что с тобой сделали твои родители?
Весперис замер, раздумывая над ответом. Она видела, что он больше не собирается использовать дежурные отговорки только чтобы от него отстали.
— Нет, — наконец произнёс он еле слышно.
Мара прикусила губу. А чего она ожидала? Кто её тянул за язык? Что она собиралась ему отвечать на это? Что на это вообще можно сказать?
Он повернул голову в её сторону.
— Не в порядке, — повторил он, словно окончательно смирившись.
Тишина повисла между ними, тяжёлая и густая. Мара опустила взгляд на свои пальцы, которыми перебирала бахрому пледа. Она хотела спросить ещё, хотела понять больше, но в то же время она не знала, как справляться с тем, что он мог рассказать. Какие ещё ужасы творились за закрытыми дверями поместья Мор? И что могла сказать пятнадцатилетняя девочка, что бы утешить дракона, столько лет захлёбывавшегося в водяной клетке?
В конце концов, она просто осталась рядом.
Глава 36Башня Единорога
В субботу, едва рассвет пробился сквозь густые серые облака, Мара тайком выскользнула из гостиной Дома Дракона. Холодное утро окутывало академию туманом, и мир казался едва ожившим, будто всё вокруг находилось в каком-то полусонном состоянии. Вязкий морозный воздух щипал щёки, но это её не останавливало. Она оделась потеплее: шерстяной свитер под курткой, тёплый шарф, штаны, заправленные в высокие сапоги. На спине покачивался небольшой рюкзак, в который она собрала всё, что могло, как ей казалось, пригодиться в пути. Впрочем, перечень вещей был весьма скромным: карта, карандаш, немного еды, фляга с водой и небольшой нож. Но она рассчитывала принести обратно гораздо больше, чем брала с собой.
Она быстро пересекла двор, наслаждаясь тем, как тишина и спокойствие окутывают академию. В это раннее утро, казалось, весь мир принадлежит только ей. Длинные тени зданий Эльфеннау вытягивались под бледным светом, падающим с востока, а лёгкий ветерок шевелил замёрзшие ветви деревьев. Мара то и дело оглядывалась, настороженно прислушиваясь, но единственными звуками были её собственные шаги по мощёным дорожкам да редкий шелест ветра.
Мара добралась до конюшен, с трудом распахнув массивные деревянные двери, которые заскрипели на петлях. Её тут же встретил знакомый запах сена, древесной стружки и чего-то тёплого, живого. Внутри было тихо и только приглушённые звуки дыхания и редкие перестуки копыт напоминали о том, что стойла были заняты. Некоторые единороги дремали, стоя с опущенными головами, другие уютно свернулись на полу, поджав под себя ноги и уткнувшись носами в солому.
Мара огляделась, с интересом разглядывая величественных существ. Она видела, как другие студенты в выходные брали единорогов, чтобы съездить в ближайшие деревни или просто покататься в лесу, и, как ей казалось, это вполне допустимо. Да и было бы странно, если бы единороги, которые доставляли учеников из дома до академии и обратно всего несколько раз в год, всё остальное время просто скучали в стойлах. Она лишь надеялась, что никто не будет задавать лишних вопросов, если вдруг заметит её отсутствие.
Её взгляд упал на чёрного единорога с широкой белой полоской, проходившей по его носу. Он не спал, а внимательно наблюдал за ней большими, блестящими глазами.
— Привет, — тихо сказала Мара, подходя ближе и протягивая руку.
Единорог фыркнул, его уши слегка повернулись. Маре это показалось хорошим знаком. Она осторожно коснулась его мягкой, гладкой шерсти, которая была тёплой, даже горячей, несмотря на холодный воздух.
— Ты выглядишь дружелюбным, — прошептала она, поглаживая его шею. — Как насчёт небольшой прогулки?
Единорог снова фыркнул, будто соглашаясь.
Седлание оказалось задачей не из лёгких. Несколько лет назад бабушка Сейр отвозила её гостить на ферму к каким-то дальним родственникам, где ей поручали присматривать за лошадьми, но её навыки с тех пор успели подзабыться. Она с трудом подняла седло и неуклюже попыталась закрепить его на спине единорога. Он слегка пошевелился, недовольно мотнув головой, но терпеливо ждал, пока она закончила. Ремень упорно не хотел затягиваться, а стремена всё время казались не на месте.