— Второе правило: мы всё заранее планируем. Ты не можешь заставлять меня делать то, что мы не обсуждали.
Мара снова кивнула.
— Третье правило: мы можем остановится в любой момент, если кто-то из нас почувствует себя некомфортно.
Мара кивнула в третий раз.
Дамиан с облегчением выдохнул и перестал, наконец, метаться по классу. Он остановился напротив неё и сложил руки на груди.
— Ну ладно, — сказал он, внимательно глядя на подругу. — А теперь расскажи ещё раз, как это работает.
— В книге написано, что это самое примитивное убеждение. Оно не может заставить человека сделать что-то, чего он не хочет, или что-то, что противоречит его принципам, — отчеканила Мара. — На сколько я поняла, оно работает скорее как просьба. Как если бы я просто попросила вслух тебя что-то сделать. Если тебе не сложно, то ты скорее всего это сделаешь. Подай мне, пожалуйста, мел.
Дамиан потянулся к доске прежде, чем понял, что попался на её уловку.
— Видишь, — Мара хихикнула. — Это работает даже без магии.
— И какой тогда в этом смысл? — он с досадой положил мел на место и почесал в затылке. — Если с тем же успехом можно просто попросить, зачем использовать магию?
Мара приняла загадочный вид.
— Это ты знаешь, что я собираюсь применить на тебе магию, — произнесла она заговорщическим тоном. — Другой на твоём месте бы не знал. И для него это выглядит, как его собственная мысль. Например, я могу «попросить» преподавателя поставить мне оценку повыше, и не выглядеть при этом нагло.
— Ладно. В конце-концов, я сам это предложил… — Дамиан потёр переносицу. — С чего мы начнём?
Мара сложила руки на груди.
— Ты должен сказать, чего ты совсем не хочешь делать сейчас, — её голос дрожал от волнительного предвкушения, и одновременно с этим, ощущения, что она играет с огнём. — Но только это должно быть искренне, что-то, что ты по-настоящему не хочешь.
Дамиан обвёл взглядом класс. Некоторые парты и стулья так и остались опрокинутыми после их экспериментов с направленным взрывом. Он закатил глаза и скривился.
— Ну, тут бардак, — протянул он, выдыхая через нос. — Но если честно, мне совершенно лень приводить это всё в порядок.
Мара сдержала ухмылку и кивнула, стараясь выглядеть абсолютно серьёзной.
— Отлично, — сказала она. — Тогда начнём с этого.
Она сосредоточилась, закрыла глаза, затем мысленно произнесла: «Дамиан, поставь, пожалуйста, парты на место».
Дамиан вдруг замер, но уже в следующую секунду тяжело вздохнул и с недовольным выражением на лице пошёл к первой упавшей парте. Подняв её, он поставил на место, затем взялся за следующую. Его движения были ленивыми, словно он не особо хотел, но всё же делал.
Подняв последнюю парту, он прислонился к ней и нахмурился.
— И как ты это объяснишь? Я же сказал, что не хотел. Почему же сделал?
Мара склонила голову на бок.
— Может, потому что ты всё-таки мог, — предположила она. — Оно не идёт вразрез с твоими принципами. Просто тебе лень, вот и всё.
Дамиан кивнул, обдумывая её слова.
— Хорошо, тогда давай проверим что-то, что точно противоречит моим принципам, — сказал он с вызовом. — Что-то, что я абсолютно никогда не сделаю.
Мара приподняла бровь.
— Например?
Дамиан задумался, снова обвёл взглядом класс.
— Ну, я точно не буду петь. Ни за что. Даже не пытайся.
Мара усмехнулась.
— Это звучит как вызов. Может, ты просто боишься, что я выясню, что ты ужасно поёшь?
— Нет, я уверен, что ужасно пою. Именно поэтому я никогда этого не делаю, — ответил он, вскинув руки в оборонительном жесте.
Мара уселась поудобнее на краю стола, скрестив руки и ухмыляясь абсолютно по-дьявольски.
— Ну давай, — подначивал он. — Попробуй, если сможешь. Только сразу говорю, я не собираюсь…
Но Мара уже закрыла глаза, сосредотачиваясь. «Спой мне что-нибудь, Дамиан».
На мгновение Дамиан просто сидел, глядя на неё, словно не веря, что она только что это сделала. Затем он вдруг напрягся, его брови сошлись, а челюсть поджалась. Он закрыл глаза, словно пытался с этим бороться, но вскоре расслабился, прикрыв лицо ладонью.
— Ты серьёзно? — пробормотал он.
Мара прикусила губу, с трудом сдерживая улыбку.
— Я просто попросила, — ответила она как можно невиннее, склонив голову набок. — Неужели это так сложно?
Дамиан закрыл глаза, театрально вздохнув. Затем кашлянул и на самом деле запел:
"Крошка-звёздочка, мерцай,
Как алмаз в ночи сверкай.
Свет твой манит, и влечёт,
В небо звёздное зовёт.
Солнце вечером зайдет,
Потемнеет небосвод,
Огоньком своим тогда
До утра мерцай, звезда."
Мара замерла. Она думала, что это будет в самом деле ужасно. Но его голос… Его голос был совсем не таким, каким она его себе представляла. Он был мягким, тихим и осторожным, и от того невероятно трогательным. И, что самое неожиданное — он попадал в ноты.
Закончив петь, Дамиан с опаской открыл один глаз, ожидая, что Мара будет над ним потешаться.
— Это было… — выдохнула она. — Очень мило, вообще-то! Зачем ты мне наврал? Ты хорошо поёшь!
— Правда? — Дамиан открыл второй глаз и смущённо улыбнулся.
— Конечно! — с жаром ответила Мара. — Мне кажется, что ты просто скрываешь свои таланты. Может, тебе стоит пересмотреть свои жизненные принципы. Вдруг твоя истинная судьба — стать певцом?
Дамиан фыркнул, сложив руки на груди.
— Если это была попытка заставить меня петь ещё раз, то она провалилась, — ответил он, ухмыльнувшись. Но вдруг посерьёзнел. — Это не отменяет того факта, что ты снова заставила меня сделать то, что я поклялся не делать. Ты уверена, что заклинание работает именно так?
Вместо ответа Мара полезла в сумку и протянула ему книгу Аэлларда, развернув на нужной странице. Дамиан несколько раз внимательно перечитал разворот про «Убеждение».
— Ты уверена, что всё делаешь так, как здесь написано? — строго спросил он, указывая пальцем в текст.
Мара вздохнула.
— Уверена.
Какое-то время они сидели в задумчивости.
— Ладно, — сказал, наконец, Дамиан, отталкиваясь от парты. — Мне нужно отойти от всего этого. И… насладится свободой воли.
Увидев его поникшие плечи, она вдруг почувствовала укол вины. Он шутил, он играл вместе с ней, но вдруг её эксперименты зашли слишком далеко?
— Дамиан, — тихо позвала она.
Он остановился у самой двери и обернулся.
— Всё в порядке? — спросила Мара дрогнувшим голосом. — Я… я не хотела, чтобы ты чувствовал себя… ну, неудобно.
Он посмотрел на неё с лёгким удивлением, а потом устало улыбнулся.
— Да, всё в порядке, — сказал он, мягче, чем обычно. — Просто… это странное чувство — передать контроль кому-то другому. Это… необычно. Даже немного… — Он замялся, чуть нахмурившись, словно сам от себя такого не ожидал. — Приятно.
Мара моргнула.
— Приятно? — осторожно переспросила она.
— Ну, да. Наверное. Это как… знаешь, будто кто-то другой решает за тебя, а тебе остаётся только следовать. Без напряжения, без споров с самим собой. Просто… делаешь, — Он снова улыбнулся, на этот раз шире, но с лёгкой тенью в уголках глаз. — Жаль, что ты не можешь сама это ощутить.
И с этими словами он вышел, оставив Мару наедине с её мыслями. Она ведь действительно ни разу не задумывалась о том, каково это — быть на другой стороне её магии.
Время от времени, когда день выдавался слишком тяжёлым и длинным, как сегодняшний, и ей хотелось побыть одной, Мара приходила в конюшню. Погладить гладкие бока единорогов, послушать их тихое фырканье — это всегда её успокаивало. Она медленно шла по рядам стойл, иногда протягивая руку, чтобы почесать кого-нибудь за ухом.
— Они к тебе привыкли, — раздался позади знакомый голос.
Мара вздрогнула и обернулась. Дилан Айр стоял в проходе, облокотившись на одну из деревянных перегородок. На его лице играла чуть смущённая улыбка, но в его глазах светился настоящий интерес.
— Ты следишь за мной? — спросила она с лёгкой усмешкой, её голос был скорее шутливым, чем обвиняющим.
— Нет, конечно, — тут же возразил он, хотя прозвучало это не слишком убедительно. — Я просто часто сюда захожу. Ты тоже?
Мара прищурилась, с трудом сдерживая улыбку.
— Правда? — спросила она, выжидая.
Дилан чуть переминался с ноги на ногу, его улыбка стала шире.
— Ладно, — признался он. — Может, я заметил, что ты иногда сюда ходишь. И решил, что… ну, почему бы не поговорить?
Мара вздохнула, но её лицо смягчилось.
— О чём? — спросила она, поглаживая шею белоснежного единорога, который повернул голову к ней и слегка ткнулся носом в её ладонь.
Дилан сделал шаг вперёд и остановился у стойла, в котором стоял светло-серый конь с длинной гривой. Он протянул руку, и единорог тут же потянулся к нему в ответ, обнюхивая его ладонь.
— Ты любишь лошадей, да? — спросил он, осторожно поглаживая животное.
Мара кивнула, слегка удивлённая таким вопросом.
— Да, — ответила она после паузы. — Но вряд ли можно назвать их лошадьми. Единороги всё же… что-то большее.
Дилан улыбнулся, и в его взгляде мелькнуло что—то тёплое, почти ностальгическое.
— Это точно, — согласился он. — Знаешь, мои родители разводят единорогов. У меня даже есть свой. Чёрный, как уголь. Его зовут Шторм.
— Это с его гривой ты сравнил мои волосы? —ухмыльнулась Мара.
— Ну… в общем да, — Дилан немного замешкался, но быстро взял себя в руки и снова повернулся к лошадям. — Некоторые из этих тоже наши: Снежок, Ириска, Веточка… Что?
Мара не смогла удержаться и хихикнула.
— Ничего, — она мотнула головой. — Просто им как будто ребёнок имена давал.
На мгновение Дилан смутился.
— Э-э… Так и есть, — пробормотал он, не глядя на неё. — Это я их называл, когда был маленьким.
Мара поспешно повернулась к нему и замахала руками.
— Нет-нет, я не смеюсь над тобой! — сказала она мягко, стараясь сгладить свою реакцию. — Это очень мило! Но… Почему «Снежок»?