Он драматично понизил голос.
— Это покушение — не просто трагическое происшествие. Это проявление глубинной ненависти, которой на протяжении столетий подвергаются маги огненной доминанты. Это результат тех самых предрассудков и дискриминации, которые общество игнорировало слишком долго.
— Простите, мистер Ардонис, — вдруг подал голос кто-то из журналистов. — Но почему вы так уверены, что это было покушение извне, а не просто… школьные шалости, если можно так выразиться?
По залу пронёсся ропот. Ардонис же сделал паузу и молчал в течение трёх секунд, словно размышляя над вопросом, хотя его ответ был готов заранее.
— Это хороший вопрос, — ответил он и сделал чуть заметный жест рукой, после чего в зале снова стало тихо. — Но ответ предельно ясен. Как вы знаете, профессор Прайс и школьный врач доктор Ллойд изучали ситуацию. И, хотя они не смогли однозначно определить тип яда, было установлено, что это сильнодействующее вещество, которое крайне сложно обнаружить.
Толпа зашевелилась, а Мара напряглась, вцепившись пальцами в край столешницы. Что он задумал?
— Использование смертоносного яда, который с трудом можно обнаружить, никак не похоже на школьные шалости, — продолжил он. — Я бы сказал, напротив. Это продуманный, коварный акт. Кто-то хотел, чтобы мисс Сейр умерла, и считал, что ему это сойдёт с рук.
— Боже, какая наглость… — прошипела Мара, склонившись к Дамиану. — Он сам подослал это чёртово пирожное, а теперь читает морали?
— Это покушение, — продолжил Ардонис, теперь повысив голос, — это акт террора против магов огненной доминанты. Я не сомневаюсь, что за этим стоят силы, которые не хотят видеть мага огня во главе нашего общества. Это предупреждение, которое адресовано мне.
Он посмотрел прямо в зал, будто обращаясь к каждому лично.
— И знаете что? — его голос стал твёрдым, но не громким. — Я воспринимаю это покушение как вызов. Покушение на мисс Сейр — это покушение на меня лично.
Зал загудел, некоторые зааплодировали.
Мара уже приготовилась сказать Дамиану всё, что она думает об Ардонисе, как вдруг она услышала своё имя.
— Мисс Сейр!
Её сердце ушло в пятки. Она замерла, стараясь слиться с обстановкой и спрятаться за Спэрроу, но было уже поздно — все взгляды обратились к ней. Ардонис протянул руку в её сторону.
— Поднимитесь ко мне, пожалуйста.
— Ни за что, — пробормотал Дамиан, пытаясь заслонить Мару спиной.
Но к ним уже спешил директор Дьюар, распихивая толпу. Он схватил Мару за локоть и вытащил из-за стола. Её протесты утонули в шуме, а многочисленные камеры уже были направлены в их сторону.
Мара не успела понять, что произошло, как оказалась вытолкнутой к Ардонису, и тот отечески приобнял её за плечо, позируя перед фотографами.
— Вот она, наша Мара Сейр, — раздался голос Ардониса с высоты его роста. Такой тёплый, уверенный, звучный. — Сколько силы духа в таком хрупком теле, не так ли?
Всё новые и новые вспышки ослепляли её, безжалостно выжигая сетчатку глаз и заставляя жмуриться. А он казался таким спокойным, таким открытым. Его лицо излучало тепло и заботу. Его улыбка была ласковой, его рука уверенной, но будто невесомой. Всё внутри неё кричало ей убежать. Сбросить его руку. Крикнуть в лицо репортёрам, что они снимают убийцу, притворяющегося святым.
Но кто бы ей поверил? Кто вообще услышал бы её среди этого гремящего водопада восхищения Ардонисом?
Тем временем он, разворачивая её к очередной фотокамере, прошептал прямо на ухо:
— Вкусно было?
У Мары потемнело в глазах, а в ушах нарастал писк. «Магия крови может навредить, только если по-настоящему этого хотеть» пронеслись у неё в голове слова Дамиана. А она хотела. О, ещё как хотела. Это было бы так просто — избавится от Кая прямо здесь, прямо сейчас, даже если бы ей самой за это грозила смертная казнь.
«Да? И как ты объяснишь, откуда девочка, которая первый год учится в Эльфеннау, знает магию крови?» — прозвучал другой, холодный голос. И он был прав. Этот вопрос вёл напрямую к её другу Весперису Мору, слухи о семье которого были известны всем. Если Дамиан и в самом деле ответственен за то, что научил её, то Весперис тут не причём.
Мара сцепила зубы и выдавила очередную вымученную улыбку для корреспондентов.
— Этот поступок, — продолжал громогласно вещать Кай, — это не просто преступление против этой юной девушки, это акт террора, направленный против нас, против всех, кто живёт с огнём внутри!
Фотографы ликовали. Репортёры перешёптывались, фиксируя в блокнотах происходящее.
— Хватит молчать! Хватит терпеть! Мы больше не будем стоять в тени и ждать, пока нас снова и снова будут пытаться уничтожить! Каждый, кто осмелится поднять руку на магов огня, столкнётся с моим гневом! Мы не позволим этим преступникам, этим слабым, трусливым существам убивать нас безнаказанно!
Ардонис развернулся к ней и взял за оба плеча. Хотя на его лице всё ещё играла теплая, почти ободряющая улыбка, в его глазах горела чистая, хладнокровная угроза.
— Драконы всегда добиваются своей цели, — сказал он.
Толпа вокруг загудела одобрительно, принимая его слова за вдохновляющее заявление. Драконы шумно аплодировали.
Но Мара знала, что Ардонис говорит не о ней, не о драконах вообще. Он говорил о себе. О своём намерении уничтожить её — если не в этот раз, то в следующий.
Внутри у неё всё переворачивалось, но вдруг из самых глубин страха родилась другая эмоция — ярость. Гнев поднялся горячей волной, сжигая всё на своём пути.
Набравшись смелости, она вскинула голову, стараясь, чтобы ни одна мышца на лице не дёрнулась, и её губы растянулись в почти угрожающей улыбке.
— Всегда, — с вызовом ответила она.
Ардонис на долю секунды замер, его глаза блеснули, едва заметно сузившись.
Мара не отводила взгляда. Её грудь тяжело поднималась от бушующих эмоций, но она смотрела прямо в его глаза, как будто от этого зависела вся её жизнь.
Кай снова изобразил мягкую улыбку и театрально хлопнув её по плечам, разжал руки. Он даже одобрительно кивнул в ответ, а затем снова развернулся к собравшимся.
Глава 56Начало каникул
Казалось, Кай Ардонис умудрился угодить всем и каждому. Каждый его шаг был тщательно рассчитан, каждый жест — идеально выверен. Ему удавалось говорить правильные вещи в нужный момент, не произнося ни единого лишнего слова. Даже сейчас, когда его прибытие в академию было окружено столь противоречивыми событиями, он сумел превратить всю ситуацию в спектакль, в котором он играл благородного героя, защищающего невинных.
Драконы в общей комнате поздним вечером тихо обсуждали события дня. Они были почти взволнованы тем, что кто-то наконец публично выступил в их защиту. Одни говорили о том, что с приходом Ардониса магия огня обретёт больше уважения, другие делились надеждами, что их наконец перестанут считать «опасными психопатами». Даже наиболее циничные драконы признали: «Как бы к нему ни относиться, он умеет говорить так, что хочется верить».
Тритоны, несмотря на очевидное облегчение от того, что на них открыто не указали пальцем, всё же держались настороженно. Слухи о причастности Дилана к покушению быстро расползлись по академии. Даже среди своих он получал косые взгляды и шёпот за спиной. Он устал повторять, что понятия не имеет, кто подослал это пирожное, но кажется, это не имело значения.
Однако облегчение испытывали не только они. Ведь подозрение упало на весь дуэльный клуб, недавняя ссора в котором быстро стала достоянием общественности. А Сесил, который прежде больше всех обожал шумные вечеринки и активное общение, вдруг начал подозрительно часто избегать общих мест.
Казалось, что связи между выступлением Кая Ардониса и хаосом, начавшим медленно расползаться по академии, никто, кроме Мары и её друзей, не замечал. После пламенной речи у трибуны академия превратилась в пороховую бочку, и Ардонис зажёг фитиль.
В коридорах всё чаще происходили стычки. Драконы, почувствовав, что за них кто-то действительно вступился, что их голос наконец стал слышен, не собирались молчать. Раньше они могли проигнорировать обидное замечание или случайный толчок, но теперь любое действие, кажущееся даже отдалённо враждебным, воспринималось как вызов.
От взрыва эту пороховую бочку спасли лишь рождественские каникулы, начавшиеся через два дня после выступления.
Здание академии Эльфеннау впервые за многие месяцы стало по-настоящему тихим. Почти все студенты разъехались по домам, отмечать Рождество в кругу семьи. Бесконечные коридоры, обычно заполненные шумными толпами учеников, теперь были безмолвны. Вековой камень, словно отдыхая, неспешно отзывался эхом на каждый звук. Каждый шаг был заметен, каждый скрип двери или шорох в углу зала заставлял вскинуть голову, как будто само здание, оставшееся с таким небольшим количеством гостей, начало жить своей собственной, чуть угрожающей жизнью.
Библиотека тоже пустовала. В Эльфеннау было негласным правилом: чем ближе к праздникам, тем реже кто-то заходил в читальный зал. Теперь, без множества голосов и шелеста страниц, библиотека будто застыла, наполнившись густой, тягучей тишиной.
Мара устроилась за дальним столом, почти полностью погрузившись в гору разложенных вокруг неё книг по боевой магии. На чистом листе тетради появлялись тщательно записанные строки — резкий контраст с тем, как обычно выглядели её записи по остальным предметам. Она выписывала всё, что могло быть хоть отдалённо полезным в возможной схватке с Ардонисом или Торном: заклинания, блокирующие атаки, приёмы внезапной обороны, ловушки и тактики.
Её глаза быстро пробегали строчки очередной книги. На лице не отражалось ничего, кроме сосредоточенности, но внутри неё всё сводило от беспокойства. Мысли постоянно возвращались к его лицу, его спокойной улыбке. Её охватывал тихий страх, смешанный с гневом.
Мара отвлеклась, откинувшись на спинку стула и вытягиваясь в струнку, чтобы размять затёкшие конечности. Даже сейчас, сидя за столом, обложившись десятком старинных магических трактатов, она не могла избавиться от навязчивой мысли: «Этого мало. Всё равно мало.»