Мара двинулась вдоль полок, разглядывая содержимое. На этот раз здесь было гораздо больше непонятных предметов и пыльных мутных сосудов, чем книг.
— «В этом заключается суть эфирной магии: не улучшение, а перерождение. Она превращает тебя не в ученика законов природы, а в их творца. Ты не просто часть этого мира. Ты становишься тем, кто пишет его законы.»
Дамиан запнулся, скользнув глазами дальше по строчкам, и покосился на подругу.
— «Это делает эфирного заклинателя буквально богом.» — его голос утратил прежний сарказм. — «Но становление богом невозможно, пока ты остаёшься человеком.»
Прикусив губу, Мара вытерла пыль с одного из больших сосудов и поднесла лицо ближе. В сосуде плавало нечто странное, похожее на змею, но покрытое панцирем. И на хвосте у существа было нечто, напоминающее жало скорпиона.
— «Мораль — это инструмент большинства, направленный на то, чтобы удерживать силу меньшинства в рамках. Этика — это маска для страха. Правила — это цепи, которые надевают боги прошлого на горло своих последователей. Но эфирный заклинатель? Он не принадлежит к их числу. Он не ведомый, а ведущий. Его долг — отринуть всё людское, отринуть все остальные божества, которые пытаются заявить о своей власти над ним.»
В соседнем сосуде был кролик. Его глаза закрыты, но пасть раззинута, и из неё торчали хищные клыки.
— «Эфирный заклинатель — это не просто маг. Он — мастер творения. Ты можешь создавать материю, но материя — это только начало. Ты можешь создавать жизнь. Не просто копировать то, что уже существует, но строить нечто совершенно новое. В тебе нет пределов. Твои руки — инструменты мироздания. Ты способен переписать весь мир, если лишь захочешь.»
То, что было в следующем сосуде, Мара не взялась бы описать. Это не было похоже ни на одно живое существо, которое она когда-либо видела в жизни или на страницах энциклопедий. Его точно не должно было существовать в природе.
На какое-то время повисла тишина. Мара пыталась сопоставить и переварить всё, что она только что увидела и услышала.
— Ты собираешься стать богом, Сейр? — раздался голос Дамиана у неё за спиной.
Он стоял, опершись одной рукой о край стола, а другой всё ещё держа книгу с записями Аэлларда. Сложно было понять, что у него на уме. Его тон был задумчивым, немного настороженным.
Мара моргнула и оторвалась от сосудов.
— Чтобы создать жизнь? — она усмехнулась, но её улыбка получилась неровной. — Женщине для этого не обязательно быть богом.
Дамиан чуть наклонил голову, усмехнувшись в ответ, но не сводил с неё глаз.
— А что насчёт переписывания реальности? — спросил он.
Мара провела пальцем по стеклу, оставляя на пыльной поверхности тонкую, неровную линию. В этих ужасных созданиях, как бы это странно ни звучало, всё-таки были логика и замысел.
— Скажи честно, — произнесла она, не оборачиваясь к нему. — Разве тебя это не искушает?
Дамиан долго молчал. Она чувствовала, как тяжесть его взгляда ложится ей на спину.
— Вопрос в другом, — сказал он. — Не искушает ли это тебя?
Мара замерла, но продолжала смотреть на сосуд. Весь этот разговор, всё вокруг казалось ей таким же неестественным и странным, как существо, плавающее внутри.
— Ты эфирный заклинатель, Мара. Не я, не кто-то другой, только ты, — его голос был ровным, но с каждой фразой в нём звучали то тревога, то едва уловимая мягкость. — Только у тебя есть настоящая возможность стать богом.
Мара наконец подняла на него глаза. Он смотрел на неё так, словно в ней уже начало зарождаться что-то чуждое и могущественное, не поддающееся никаким законам. В его взгляде было многое. Опасение. Осторожность. И восхищение.
— Ну хорошо, а ты разве не хотел бы иметь в друзьях целого бога? — она улыбнулась.
Дамиан хмыкнул.
— Ты уходишь от ответа, Сейр. Меня немного пугает, что ты сразу же не сказала «нет».
— Я не знаю, ладно? Ты вываливаешь на меня это всё, и ещё эти штуки… И вообще всё это… — она махнула руками сначала на сосуды с существами, а потом обвела всё помещение. — Я не знаю!
— Хорошо, извини, я… — Дамиан опустил голову и поспешно спрятал книгу в сумку, как будто вместе с ней он мог спрятать и возникшие вопросы. — Извини. Давай возьмём всё, что сможем унести, и уберёмся наконец отсюда.
Глава 74Кошмары
Сила, которую Мара черпала из эфира, опьяняла, адреналин кипел в венах. С нескрываемым наслаждением она наблюдала, как чудовище лопается изнутри, как воздушный шарик, и как куски плоти, охваченные фиолетовым огнём, кружатся в воздухе.
Но, залюбовавшись, она на секунду потеряла бдительность, и этого было достаточно. Спрыгнувший как будто из ниоткуда паук, в два, а то и в три раза больше самой Мары, сбил её с ног и повалил на землю, сильно ударив по рукам. Едва успевая уворачиваться от щёлкающих над её ухом жвал, она пыталась сложить пальцы хоть в какой-нибудь жест, но они больше не слушались её. Почувствовав беспомощность добычи, прибывали всё новые пауки. Новая атака острых жвал рассекла её плечо, она почувствовала жгучую боль и намокающий от крови рукав.
— Дамиан! — в отчаянии закричала она, защищая голову руками, на которые обрушивались всё новые удары.
Её голос эхом отразился от стен и потолка грота, но ответа не последовало. Она пыталась отбиться, но пауков становилось всё больше, так много, что она перестала видеть что-либо, кроме чёрных мохнатых лап. Град ударов обрушивался на неё со всех сторон, сотни острых, как лезвия, жвал разрезали её кожу. Их яд шипел в ранах, горячая кровь застилала глаза. Она опять позвала на помощь, но в этот раз даже собственный голос показался ей едва слышимым. Свернувшись в клубок на холодном каменном полу, она перестала сражаться.
Проснувшись, Мара рывком села. Сердце всё ещё бешено колотилось, отбойным молотом стуча в ушах, тело было покрыто холодным потом. Она хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться, и оглянулась по сторонам. В спальне для девочек было абсолютно темно, и, скорее всего, была глубокая ночь.
Тишина. Никаких пауков. Никакого грота. Только её кровать с наглухо задёрнутым балдахином и тиканье часов на стене.
Она попыталась вспомнить, что происходило перед тем, как она легла спать.
Когда они выбрались из Башни и из шахт, уже начало темнеть. Снежок покорно ждал их у выхода, и они сразу же скакнули в окрестности Эльфеннау
До академии они добрались ещё до того, как солнце окончательно скрылось за горизонтом. Перед тем, как войти через ворота в холл, Дамиан отдал Маре свой пиджак, чтобы прикрыть её испачканную и изодранную в клочья одежду. Она до сих пор помнила, каким тёплым он был, и как окутывал его запахом.
Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы незаметно для остальных девочек переодеться и привести себя в порядок.
Чуть позже они собрались втроём в секретном классе. Рассказ Дамиана был аккуратным, точным, но по большей части обрывочным. Он умолчали о самом важном — о магии крови, решив, что Весперису об этом лучше не знать.
Разговор о дальнейших планах они отложили на потом — на завтра, на послезавтра, а может, и на день, когда смогут вспоминать Башню и Хранилище без того тяжёлого спазма в груди.
И теперь, восстановив события в памяти, Мара сидела в кровати, безуспешно стараясь успокоиться. Мысль о том, чтобы снова попытаться заснуть, привела её в ужас. Всё ещё тяжело дыша, Мара на ощупь выбралась из спальни.
Тускло освещённая общая комната ночью была непривычно пуста. Сонную тишину нарушал только треск поленьев в камине. Немного порыскав, Мара собрала остатки конфет и печений из вазочек, нашла чайный сервиз, водрузила это всё на столик у камина и села на диван.
Какое-то время она просидела неподвижно, невидящим взглядом уставившись в огонь. На этот раз это было близко, очень близко, ближе, чем когда-либо. Она успела даже ощутить некое смирение перед неизбежным, и если бы не Дамиан…
Если бы не Дамиан…
Мара закатила рукава ночной рубашки и наклонилась ближе к огню, рассматривая свои руки. Ей казалось, что она до сих пор чувствовала на них острые, как лезвия, ядовитые жвала. Но никаких следов этого не осталось, кожа была гладкой, как и раньше.
Стоило ей разжечь маленький огонёк под чайником, как за спиной раздался голос:
— Тоже не спится?
Мара вздрогнула и обернулась. Дамиан, облачённый в пижамный костюм и слегка взъерошенный ото сна, как ни в чём не бывало упал рядом с ней на диван, по пути прихватив одну из конфет. Она почувствовала облегчение от того, что она больше не одна, и что с ней именно Дамиан, ведь именно он был там, и ему она могла рассказать всё.
— Мне приснился кошмар, — сказала она, поворачиваясь к нему лицом и забираясь с ногами на диван. — Про тех пауков. Приснилось, что тебя не было со мной, и я умерла.
Дамиана передёрнуло.
— А ты почему не спишь?
— Да я просто… не смог заснуть, — соврал он.
— Дамиан!
Обернувшись на сдавленный крик, Дамиан на мгновение застыл, его сердце ухнуло куда-то вниз. Одетую во всё чёрное Мару было почти не видно под телами окруживших её пауков. Он направил в них поток воздуха, но ничего не происходило. Арахнидов становилось всё больше, их становилось так много, что её перестало быть видно за их мохнатыми телами и лапами.
Он пытался снова и снова, но ничего не происходило. Он кричал, его голос срывался от отчаяния и беспомощности.
Мара больше не звала на помощь, и его охватил холодный липкий ужас.
Вдруг, пауки, все, как один замерли, и в следующее мгновение превратились в пыль. Он бросился к подруге, свернувшейся на земле в клубок, упал на колени, тронул её за плечо и почувствовал, что оно мокрое. Её куртка была насквозь пропитана ещё тёплой кровью. Она не шевелилась.
— Нет, нет, пожалуйста, нет… — Дамиан осторожно поднял её с земли, чувствуя как как пальцы проваливаются в раны на её плечах. Он убрал волосы с её мертвенно бледного лица и пытался нащупать пульс на её шее, измазывая белую кожу багровым. Она была ледяной, её сердце больше не билось. Он прижимал её обмякшее хрупкое тело к груди, ощущая, как его рубашка и брюки намокают от крови.