Удивительно, как мозг за считанные мгновения прокрутил все эти картинки из прошлого и прервался только когда совсем близко прохрипело:
— Faccia di merda!
До меня долетел запах пота и я наддал. Бесполезно — у него ноги длиннее, оторваться не получалось.
— Dio boia! — здоровенная пятерня чуть было не ухватила меня за ворот.
Внутри все сжалось, и я старым детским способом, который отработан в тысячах догонялок, резко тормознул, нырнул под руку, а когда он по инерции пробежал вперед, метнулся в просвет между домами справа.
И попал.
Кранты. Тупик.
Пока я судорожно напрыгивал на забор, Розарио вбежал в проулок, увидел, что я в западне и сбавил ход.
— Sei fottuto, minchetto, sei fottuto… — он шел ко мне как горилла, на полусогнутых, раскинув руки на всю ширину прохода и улыбался во всю пасть.
Я еще раз дернулся, попытался влезть на забор, но опять сорвался, а громадная туша, надвигалась, словно танк.
— Faccia di culo! — смрадное дыхание громилы ударило похлеще кулака.
Нет, он не бил меня, а просто сгреб за шкирку и поволок за собой, так, что я не успевал перебирать ногами и запинался, цепляясь носками за землю…
— Эй, отпусти парня!
На выходе из тупичка стояла темная фигура в длинном пыльнике, почти как Одинокий Герой.
— Иди мимо, — рыкнул Розарио.
Он даже не стал доставать кастет, настолько мой доброхот уступал размерами громиле.
— Слушай, гринго, я два раза повторять не буду…
— Гринго? Я гринго??? Vafanculo! — взревел бандюган и ринулся вперед.
Меня он, разумеется, волок за собой, как пушинку.
Он попытался врезать человеку в пыльнике, но тот ловко уклонился раз, другой, и Розарио с проклятиями засунул руку в карман, а затем резко выдернул ее, сверкнув четырьмя кольцами на пальцах.
Но противник вовремя заметил появление оружия и выхватил из-за пояса кривое лезвие. Громила отпрыгнул, ругаясь по-итальянски, но меня не выпустил, в ответ полились ругательства вроде бы на испанском.
Началась пляска, в которой меня мотало, как тряпичную куклу, и я молился, чтобы Розарио не догадался использовать меня в качестве щита, а к тому все шло — неизвестный все наседал и ускорял выпады.
Он задел руку, щеку и, наконец, воткнул нож в солнечное сплетение Розарио. Громила отшатнулся, соскочил с лезвия и тупо уставился на хлынувшую кровь. Наконец, у него внутри булькнуло, екнуло, и гангстер грохнулся на землю, прямо в грязь.
Грохнулся и я — он так и не выпустил мой воротник, пришлось повозиться, пока не освободился. Больше, чем сам труп (на разминировании видал и пострашнее) меня поразил вылезший из задравшейся штанины носок с подвязкой и застежкой, как на женских чулках.
Мой спаситель тем временем обтер лезвие о полу пиджака убитого — в лунном свете я разглядел веретенообразную рукоятку и двойной изгиб лезвия, как у шашки.
— Тебе надо бежать, могу нагрянуть фараоны, — он убрал оружие в ножны из толстой тисненой кожи.
— Меня ноги не держат, — пискнул я, и это было сущей правдой.
Незнакомец тем временем обыскал труп, выудил пару долларовых бумажек и горстку мелочи, презрительно сплюнул, но потом перевернул тело и вытащил из-за пояса сзади пистолет:
— ¡Chinga tu madre! Да нам еще повезло!
Он повеселел, убрал добычу поглубже, подмигнул мне и протянул руку:
— Давай, мелкий гринго, доведу тебя до станции.
— Лучше до дома, — попросил я и, увидев, как он скривился, добавил: — отец даст тебе сто долларов!
Сумму я брякнул с потолка, но она наверняка во много раз меньше затребованного выкупа. Он все еще сомневался и я добавил:
— У нас собственный дом в Лоренсвилле. И конюшня.
Спаситель внимательно оглядел меня, повернул к зыбкому свету Луны. Уж не знаю, чего он там разглядел в моем изгвазданном обличье, но согласился.
Едва мы высунулись из проулка, как чуть не вляпались: напротив стоял человек и таращился на нас, презрительно вздернув бровь. Секундой позже я разглядел, что ее пересекал шрам, и она вообще не двигалась, а человек согнулся пополам, уперся рукой в стену и принялся блевать, распространяя вокруг отвратный запах перегара.
— Пошли!
Но невезуха продолжиась: в улицу, сверкая фарами, въехал автомобиль.
— Бежим!
Видно, в первый раз я бежал слишком быстро — ноги болели, будто их отлупили палками, но когда сзади раздалось «Стой!» и следом «Faccia di culo», сил прибавилось.
Мимо неслись закоулки, пакгаузы и железнодорожные конторы, впереди поблескивали рельсы товарной станции, через которые автомобиль не переедет.
Но щеголь поступил проще — скрипнули тормоза, хлопнула дверца и он помчался за нами на своих двоих. Впереди стоял длинный состав, вдали справа виднелись огни маневрового паровоза и слышалось его пыхтение.
— Давай под вагоны!
И тут меня заколодило. В далеком детстве у малолетних дураков была игра «Кто ближе подойдет к идущему поезду», победитель получал звание «Героя Советского Союза». Но я выпал из этого развлечения еще до того, как абсолютный чемпион уехал на кладбище, хотя я вполне мог занять его место — уж не знаю чем, но поезд зацепил школьный рюкзак и тащил меня за собой, пока не лопнула лямка. С тех пор я панически боялся приближаться к поездам, а тут еще и лезть под него???
Да ну нафиг!
Но щеголь уже близко и спаситель, недолго думая, пихнул меня между тележками. Я влетел под вагон и замер между рельсами в ужасе, а он выскочил с другой стороны и подал руку. Сил заставить себя двинуться не было и я лишь взывал ко всему мирозданью, чтобы меня не увидели в темени под вагоном.
Но щеголь не стал полагаться на свое зрение и чиркнул спичкой. Пляшущие тени от огонька превратили его лицо в страшную дьявольскую рожу. Я шарахнулся и совсем было собрался нырнуть между колес, но тут состав дернулся, лязгнули буфера и вагоны медленно стронулись с места.
Через секунду щеголь увидел меня и осклабился такой гнусной ухмылкой, что меня словно подбросило и, уловив момент, я нырнул между тележек.
Видно, все силы я уже исчерпал и потому приземлился пузом прямо на рельс, глядя на надвигающуюся смерть с ребордой.
Твердая рука выдернула меня в самый последний момент — колесо наехало только на полу пиджака, я рванулся и лишился куска одежды.
Спаситель вздернул меня на ноги и в следующую секунду забросил в открытую дверь товарного вагона, а следом запрыгнул сам.
Силы окончательно оставили меня, и я медузой растекся на полу.
В широкую дверь тянуло угольным дымом и креозотом, посвистывал паровоз. Через полчаса я оклемался, а вагоны заскрипели колесами на подходе к станции. Я выглянул наружу — Трентон. Это мы удачно доехали!
— Прыгаем!
Как ни странно, с идущего малым ходом поезда я сиганул без боязни — шоковая терапия сработала, и то плюс.
Под едва сереющим небом мы выбрались в город и зашагали по утреннему Трентону. Наконец-то я смог как следует разглядеть своего спасителя и это не прибавило мне радости: уж больно он напоминал Юрку. То же округлое лицо, чуть припухлые щеки, чуть суженные глаза, высокий лоб, только кожа смуглая да глаза не серые, а черные. Лет, наверное, двадцать — усы еще толком не растут…
— Чего уставился, гринго? — поддел меня спутник.
— Я даже не знаю твое имя.
— Франсиско Вилья.
— Мексиканец?
— Да, а что? — с вызовом ответил Вилья, но тут же смягчился: — Меня все зовут Панчо, как генерала.
— Какого еще генерала? — затупил я.
— Ну ты дремучий, гринго! Генерала Панчо Вилья, разумеется. Только он на самом деле Хосе Аранго, а я Франсиско Вилья по-настоящему.
Я пожал плечами — меня в душе не трясет, кто там в Мексике генерал и кто какое имя носит.
— Вот вы, гринго, тупые…
— Джон, — сунул я ему свою ладошку. — Джон Грандер-младший.
— Я буду звать тебя Хуан, — радостно улыбнулся Панчо.
— А я тебя Панчо-с-ранчо.
— Приемлемо. Нам долго пылить?
Я прикинул — немало, километров десять, на всякий случай объяснил Панчо дорогу и мы бодро зашагали к светлой жизни.
К светлой потому, что впереди нас (меня, во всяком случае) ждали горячая ванна, вкусная еда, кофе и постель с чистыми простынями. И любящие родители, не затраханные ежедневным поиском работы, денег, еды, одежды.
По улицам Трентона тащились с ручными тележками или разъезжали на конных повозках молочники из пригородов, оставляя на крылечках где две, где шесть, а где и дюжину бутылок со свежим молоком. Белые куртки и полосатые фартуки отличали свободных предпринимателей от фуражек и униформы служащих больших компаний, передвигавшихся на автофургонах.
Булочники пекли утренний хлеб, и дурманящий запах сдобы заставил прибавить шаг. Мы несколько раз обогнали почтальона-велосипедиста, который останавливался, чтобы положить газету рядом с молоком или засунуть письмо в почтовый ящик.
Обычная движуха раннего утра, на ногах только работающие люди, да сомнительного вида два оборванца. На нас, конечно, поглядывали, но мы уверенно шагали, не обращая внимание на окружающих и даже полицейский на площади только проводил нас взглядом, покручивая роскошные усы.
Через два часа мы добрались до знакомых улочек еще спящего Лоренсвилля, и Панчо с каждым шагом все больше терял уверенность — ну да, солидный пригород, тут живут богатенькие буратины. Дорогие дома, стриженые газоны, живые изгороди, над которыми уже трудились садовники.
Похоже, спаситель не ожидал, что я сказал ему правду, и что отец не раздумывая выдаст ему сто долларов.
Везуха закончилась, когда в конце улочки показалась наша цель — кованые ворота отчего дома.
— Куда это мы так спешим, джентльмены? — вышедший из-за угла нам навстречу мистер Коллинз, местный полицейский, изображал добродушие, но от этого не становился менее опасным.
Глава 4История с географией
Отполированная дубинка из крепкого дерева преградила нам дорогу похлеще иного шлагбаума — тот хотя бы неподвижен, а дубинка отжимала нас в сторону.