– Анализы покажут, что стряслось, – продолжала медсестра, – она в надежных руках, поверьте.
Лиз благодарно кивнула. Рози не при смерти, а медсестра больше ничего не знает. Скорая вот-вот приедет, и тогда наконец ей все объяснят. А пока нужно просто чем-то себя занять.
Сладкий чай пришелся очень кстати. Лиз немного успокоилась и даже написала Роберту, что на работе сегодня не появится. В подробности вдаваться она не стала и только сообщила, что в Лондоне самочувствие Рози ухудшилось и что ее везут сюда.
Не упомянула она и прошлый вечер – теперь он ничего не значил. Не верилось, что еще утром она вела себя как глупенькая втюрившаяся школьница. Ее переполняла злость на себя. Скорей бы все забыть.
Ответ пришел почти сразу: «Очень жаль это слышать. О работе даже не думай. Держу кулаки за Рози, а ты пиши, как идут дела. Целую, Роберт».
Еще пару часов назад Лиз принялась бы размышлять над этим «целую» – всерьез это или просто дань моде, всегда Роберт так подписывается или это предназначается ей одной? Но не сейчас.
Она удалила сообщение и выглянула в окно, надеясь обнаружить в мрачном небе знак надежды, только знака там не было. В нос бил удушливый запах, свойственный всем больницам, – бактерицидной жидкости и залежавшейся еды, собранных вместе потных тел, болезни, тревоги и смирения. Ожидания. Вечного ожидания. Это был другой, полностью отрезанный мир; стоит сюда попасть – и возникает чувство, что выбраться уже нельзя.
«Удачи не забывай мне писать», – пришло от Каси. Лиз представила, как та тащит по ковру пылесос, останавливается, набирает одним пальцем сообщение и сует телефон обратно в карман. Все на бегу. Но Лиз переполнила благодарность, и ей стало стыдно.
Вытащив из стопки потрепанный журнал, она принялась его листать. Советы о здоровье: «Как избавиться от бородавки?» Лиз быстро перелистнула страницу. Объявления о продаже жилья: «Роскошный дом на четверых в тихом районе». Перелистнула и эту. «Подозреваю, что мой муж ходит налево». Журнал полетел обратно на стол. Лиз взглянула на женщину с посапывающим в коляске младенцем и маленьким сыном, играющим с пластиковой фигуркой возле ее ног.
Кто-то из этих детей заболел? Вероятно, иначе бы их сюда не занесло. Но на вид дети вполне здоровы, да и женщина явно не переживает. Сунув руку в оранжевую сумку, та выудила пакетик конфет, мальчик поднял глаза, и мать протянула ему одну штучку, малыш жадно развернул конфетку и затолкал в рот. Женщина достала конфету для себя и, глядя куда-то в пространство, довольно причмокнула.
Возможно, сюда их привела какая-нибудь мелочь – плановый осмотр или выписка. Лиз ощутила укол зависти, хотя тут же приказала себе не глупить. Она ведь понятия не имеет, чего ожидать в случае Рози, и выдумывать всякие ужасы вовсе незачем.
Подошла другая медсестра и спросила у Лиз, не проголодалась ли та.
– На третьем этаже есть столовая, там можно перекусить – бутерброды, пирожные и еще много чего.
Лиз не ела с прошлой ночи, только выпила пару стаканчиков чая, но голода она не испытывала. Напротив, при мысли о еде ее замутило.
– Я не хочу, спасибо.
Наконец ее позвали, и, услышав свое имя, Лиз вздрогнула. К ней подошла первая медсестра:
– Рози только что привезли, она в регистратуре, скоро ее примет доктор. Пойдемте.
Лиз едва сдерживала нетерпение. Она увидит дочь, крепко ее обнимет – и все наладится!
Она шла за медсестрой – сперва к лифту, потом сквозь вереницу коридоров, но вот тяжелые белые двери открылись, и Лиз заморгала, пока ее глаза не привыкли к яркому свету и не разглядели маленькую светлую голову.
Пристегнутая ремнем, Рози, вытянув руки, лежала на носилках. Когда Лиз разглядела носилки и каких-то странных людей вокруг, у нее потекли слезы. Женщина-врач из скорой, в зеленой форме и желтой светоотражающей куртке, в рации потрескивают голоса, вокруг суетятся медсестры, сотрудница регистратуры записывает слова еще одного врача из скорой, а рядом переминается учительница, которую Лиз едва узнала. В центре же всего – ее дочь.
– Рози!
Девочка и голову повернуть не успела, а Лиз уже была у носилок, обнимала дочь. Рози разрыдалась.
– Как ты? – Лиз обхватила ладонями ее голову и немного отстранилась, вглядываясь в лицо – глаза, нос, рот, маленькую плоскую родинку возле уха, – убедиться, что все на месте, что это действительно ее дорогая девочка.
Рози икнула.
– За завтраком на меня вдруг слабость навалилась. Все поплыло перед глазами, ни рукой ни ногой пошевелить не могла. Все мне что-то говорят – а я слышу, но ответить не могу. Ужас.
Она снова расплакалась, и Лиз прижала ее к себе.
– Все хорошо, солнышко, все хорошо. Я рядом.
Пускай смотрят сколько хотят. Левая часть лица у Рози действительно обмякла, точно кто-то стянул кожу вниз, но Лиз все же стало легче: с ней говорила прежняя Рози, настоящая Рози. Теперь, когда они вместе, они справятся.
Девочку отвезли в маленькую палату рядом с регистратурой и переложили на кровать. Учительница вполголоса пересказала, что случилось во время и после завтрака.
– Все произошло так быстро, я едва успела позвонить миссис Микин, как нас уже затолкали в скорую.
Она выглядела вымотанной, для нее эта поездка тоже обернулась суровым испытанием. Лиз поблагодарила ее и сказала, чтобы ехала домой. Судя по всему, на улице учительницу ждал муж.
Рози, уже успокоившись, заговорила почти как обычно.
– А когда они закончат с анализами, можно мне обратно в Лондон? – спросила она с надеждой, явно не осознавая, как изменилось ее лицо. – Ох, мам, какая же у нас была чудесная гостиница! Ты бы видела, как там шикарно! Даже шампунь бесплатный и мыло! Вот бы еще посмотреть динозавров в Музее естествознания! Мне же можно назад, да?
– Посмотрим, – ответила Лиз, не желая ее огорчать.
В палату вошла доктор в белом халате. Уселась на край кровати, и Лиз представила, как ей сейчас скажут, что произошло недоразумение и что они могут идти домой. Пара дней – лицо у Рози восстановится и о случившемся можно будет забыть.
Доктор – высокая, привлекательная молодая женщина, даже слишком молодая для такой ответственной работы – улыбнулась и непринужденно спросила у Рози, как прошла поездка на скорой.
– А мигалку включили?
Девочка кивнула.
– Будет что рассказать в школе.
Рози растянула рот в своей щербатой улыбке – вот только левый уголок губ не приподнялся. Лиз снова охватила паника.
– Так что? В чем дело?
– Ну что ж, – сказала доктор, глядя в свои записи, – мы подозреваем, что произошел инсульт, но пока не получим результаты анализов, утверждать ничего нельзя.
Ее слова прозвучали так, словно речь шла о чем-то совершенно будничном. В голове у Лиз загудело, во рту пересохло. Инсульт? Но он ведь бывает лишь у стариков, уж никак не у маленьких девочек.
– Но это невозможно. С чего бы у нее вдруг инсульт?
Доктор ободряюще улыбнулась Рози, затем повернулась к Лиз.
– Нет-нет, мы совершенно не уверены. Необходимо провести тщательное обследование.
Следующие несколько часов прошли сумбурно: анализ крови, кардиография, пикающие мониторы, странная еда, которая не нравилась Рози, и случайные разговоры с родителями и детьми в том отделении, куда их направили.
– Доктор к вам подойдет, как только мы получим результаты, – пообещала медсестра, не сообщив, однако, сколько это примерно займет времени и можно ли будет отправиться сегодня домой. Значит, снова ждать.
Шел уже восьмой час. Вероятнее всего, придется остаться тут на ночь. Лиз позвонила Пэт – единственной, у кого был ключ от ее квартиры, – и попросила заскочить туда за пижамой, зубной щеткой, одеждой и книгой, которая лежит на прикроватной тумбочке, а также захватить кое-что для Рози.
– Передайте вещи таксисту, а я сама заплачу, когда нам их привезут, – сказала Лиз, но Пэт так разволновалась, что и слышать об этом не хотела.
– Я попрошу либо Джин, либо Барбару или Эйдена, и они меня подбросят.
– Время уже позднее, – сказала Лиз.
– Ничего не позднее.
Примерно через час Пэт в бежевой куртке и темной юбке появилась у дверей отделения. В руках она держала полиэтиленовый пакет и пакетик с шоколадным печеньем. За ней в голубом свитере и коричневых брюках следовала хмурая Джин. Должно быть, очень торопилась – даже пальто не накинула.
Лиз так обрадовалась им, что, если бы не Рози, наверняка разрыдалась бы. Она бросилась к ним, обняла.
От Пэт пахло морем и розами. Ее дряблая, слегка шершавая щека была такой родной.
– Ничего себе, – сказала старушка, похлопывая Лиз по спине шишковатой рукой, – ну какая же здесь суета.
Джин так крепко сжала Лиз, что та едва могла вздохнуть.
– Одна из моих мамочек задержалась, иначе бы мы быстрее приехали. Ты, наверное, извелась вся.
Наконец они втроем направились к Рози.
– Привет, малышка, – мягко сказала Джин, устроившись на краешке кровати и взяв Рози за руку, а Пэт взволнованно вглядывалась в лицо девочки. От их внимания, разумеется, не укрылась кривобокая улыбка, но они не подали вида.
– Ну и напугала же ты нас, – заговорила Пэт, – я тебе шоколадные печенюшки привезла, наши любимые, да?
Старушка подмигнула, и Рози хитро покосилась на мать.
– Мы всегда брали только по одной – правда же, бабуся?
– Да-да, – засмеялась Пэт, – а потом мы всегда прятали мешочек обратно.
Она присела на пластиковый стул рядом, а Лиз примостилась в изножье кровати. Джин по-прежнему держала Рози за руку, время от времени похлопывая ее и поглаживая, точно зверька. Они проболтали больше получаса. Лицо у Рози уже было не таким бледным, и если бы не обмякшая левая половина лица, девочка бы совсем не выглядела больной. Лиз все не могла поверить, что ее дочь в больнице. Она в очередной раз поймала себя на мысли, что произошла какая-то ошибка. Не было у Рози никакого инсульта. Доктора просто не знали историю ее болезни и неверно истолковали симптомы.