На тумбочке рядом с креслом стояли стакан с апельсиновым соком и тарелка с печеньем, но Рози ни к чему не притронулась. Даже к альбому и карандашам она уже несколько дней не притрагивалась. Жизнерадостность покинула Рози, осталась лишь пустая оболочка. Лиз смотрела на дочь. Их жизнь закончилась – теперь они просто существуют. Неужели, настояв повременить с лучевой терапией, она навредила дочери? Согласись она начать курс сразу же после химиотерапии – и сейчас лечение уже подходило бы к концу, а проклятая опухоль, возможно, исчезла бы. Может, побочные эффекты вовсе не такие страшные, как все пугают? Да даже если эти рассказы правда, едва ли состояние Рози было бы хуже, чем сейчас.
И все же… Разве это неправильно – искать лучший выход, перевернуть небо и землю, чтобы найти его? Вот только что теперь толку, к чему вся эта борьба, если в конце концов все равно придется отправить Рози на лучевую терапию?
Лиз придвинула стул поближе к креслу дочери, погладила холодную ладошку и притворилась, будто смотрит кино, но на самом деле была занята собственными мыслями. За все ли ниточки она дернула? Все ли перепробовала?
– На Айрис похожа, – проговорила вдруг Рози.
Лиз посмотрела на экран, на фигуристую женщину с густо накрашенными глазами и копной темно-рыжих волос. Она была моложе Айрис, однако и впрямь похожа.
– И правда. – Она понадеялась, что Рози не станет вновь расспрашивать, почему они больше не встречаются с Айрис.
Лиз уже надоело объяснять, что Айрис со своей семьей уехала, что добираться до них долго и прочее и прочее. Но провести Рози ей не удалось. Девочка отлично понимала – что-то произошло, и нежелание матери раскрывать секрет лишь раззадоривало ее любопытство.
– А Спенсер не приедет к нам в гости? – слабо спросила она.
– Нет, солнышко, – терпеливо ответила Лиз, – ехать до нас очень далеко.
Лиз и думать забыла про Айрис, задавленная грузом куда более насущных проблем, но сейчас вдруг поняла: а ведь Айрис ни пенни не пожертвовала на лечение Рози. Они что, не читают газеты, не слушают радио и телевизор тоже не смотрят? Едва ли. Может, они просто не в курсе того, насколько все плохо? Что бы они там ни думали о Лиз, с их-то миллионами они едва ли откажутся помочь маленькой девочке, которая когда-то так им нравилась? Попытаться, во всяком случае, стоит.
Лиз встала и поцеловала дочь в гладкую макушку.
– Я забегу к Пэт, ладно? Через десять минут вернусь.
Пэт тотчас же позвонила своей подруге в Салташ, а та связалась с приятельницей из Девенпорта, которая, в свою очередь, попросила внука узнать у друзей по колледжу, где теперь живет семья их бывшего однокурсника.
– Есть! – торжествующе воскликнула Пэт с порога. Шаркая, она вошла в гостиную, в руке у нее белел листок бумаги. – Это совсем рядом с Лу, видишь? Они до сих пор арендуют там дом, потому что их собственный еще не достроен. А съемный принадлежал раньше одной знаменитой актрисе. – Пэт понизила голос: – Говорят, он такой роскошный. Там даже кинотеатр есть и оранжерея. Ты представь только!
Поблагодарив Пэт, Лиз ушла в комнату Рози, включила компьютер, изучила карту и распечатала маршрут.
На следующее утро она встала пораньше, до того, как проснулась дочь. Заглянула к Пэт и проводила ее к Рози.
– Удачи! – сказала Пэт. – Будем надеяться, жадничать не станут – уж от них-то не убудет.
– Посмотрим, – ответила Лиз. Ее переполняли решимость, страх и надежда.
Вспомнились обидные слова Айрис, что стоило им разбогатеть, как от желающих поживиться за чужой счет отбоя не стало, Лиз поежилась. «Стая стервятников», – сказала Айрис, явно намекая, что и Лиз туда же.
Несколько месяцев назад ей и в страшном сне не приснилось бы, что однажды она станет выпрашивать деньги у бывшей подруги, – да она предпочла бы с голоду умереть. Но в те времена Лиз не представляла, на что толкает отчаяние.
На машине до Лу было всего около получаса, но сам дом Лиз нашла не сразу – тот располагался чуть к северу от города, на скалах, в самом конце петляющей дороги, которая утыкалась в обрыв, под которым шумело море.
К счастью, автоматические ворота перед домом были открыты. Лиз подумала, что если бы пришлось звонить в домофон, ее вряд ли впустили бы. С колотящимся сердцем она остановила Иа-Иа, заглушила двигатель и выбралась из машины.
Справа выстроились серебристый спортивный автомобиль, ярко-желтый «порш» и блестящий черный «бентли». А прямо перед ней возвышался огромный дом кремового цвета с затейливыми круглыми башенками на крыше – такие дома Лиз видела на фотографиях из Амстердама.
В центре фасада ярким пятном зеленела парадная дверь, обрамленная колоннами. Над дверью – окно в том же стиле, что и башенки, справа и слева – еще по окну.
Призвав на помощь всю свою решимость, Лиз поднялась к двери и позвонила. Она почти надеялась, что дома никого не окажется, но вскоре послышались шаги, дверь открылась, и на пороге возникла молодая женщина в светло-голубой униформе и с желтой метелкой для пыли в руке.
Чуть поодаль Лиз заметила красное ведро с торчащей из него шваброй, в нос ударил знакомый запах моющего средства.
– Чем могу вам помочь? – с акцентом спросила девушка, и Лиз ответила, что ей надо увидеться с Айрис. – Она в маленькой столовой, завтракает, – сообщила девушка, словно нечто само собой разумеющееся.
Что такое маленькая столовая, Лиз понятия не имела, но звучало величественно.
– Можно мне войти? – И быстро добавила: – Она меня ждет.
Лиз удивилась, сколь легко далась ей ложь. По холлу со сводчатым потолком, а затем по длинному коридору девушка провела Лиз в просторную кухню, залитую мягким рассеянным светом. На полу посреди кухни был выложен белый мраморный островок. Девушка открыла дверь справа, и за ней оказалось небольшое помещение с французским окном, выходящим на террасу. За террасой зеленела тщательно подстриженная лужайка, упиравшаяся в невысокую каменную стену, за которой открывался потрясающий вид на море.
Лиз быстро окинула взглядом комнату – мраморный камин, узорчатый кремовый ковер, изящные старинные кресла. За круглым столом красного дерева в одиночестве сидела Айрис. На столе стояли вазочки с самыми разнообразными мюслями, кувшин апельсинового сока, розетки с вареньем и медом и блюдо с тостами. Запах тостов и кофе смешивался с ароматом лилий – центр стола украшал букет.
– Ой! – Айрис изумленно смотрела на нее, нож выпал у нее из руки, звякнув о фарфоровую тарелку.
– Мне надо с тобой поговорить, – быстро, не дав бывшей подруге опомниться, сказала Лиз, – я отниму у тебя всего минуту.
Айрис едва заметно кивнула, и уборщица скрылась за дверью.
Не дожидаясь приглашения, Лиз села напротив Айрис. Одета та была в оранжево-золотистый шелковый халат с восточным орнаментом, рыжие волосы были нечасаные, словно Айрис только что из постели. Она изменилась – лицо усталое и какое-то безжизненное. Хотя, возможно, прежде Лиз видела ее всегда при полном макияже.
– Ты слышала про Рози? – спросила Лиз, решив, что в светских любезностях смысла нет.
Айрис молча смотрела на нее, будто перед ней сидел родственник, которому полагалось лежать в могиле.
– Она тяжело больна, – продолжала Лиз и быстро рассказала о прогнозах, о протонной терапии и о том, что в квоте на бесплатное лечение им отказали. – Крайний срок – пятница, но собранных денег не хватает. Ты не поможешь?
Айрис, сидевшая неподвижно, вылитая каменная статуя, расслабилась.
– Вас таких тысячи наберутся, – мрачно пробормотала она. – Все теперь норовят денег попросить. – Уголки рта у нее опустились, губы задрожали.
– С тобой все в порядке? – спросила Лиз, сбитая с толку.
Айрис всхлипнула, по щеке у нее поползла слеза.
– Не сказала бы, – она смахнула слезу рукавом халата. – Джим совсем дома не бывает. Если не торчит в пабе, значит, спускает деньги у букмекера или у какой-нибудь шлюшки, которая присосалась к нему только ради бабок. Даррен вообще бог весть где – небось обдолбался вместе со своими новыми дружками. А Кристи со мной не разговаривает, потому что я высказала ей все, что думаю про этого бездельника и женоненавистника, с которым она спуталась. Она даже со Спенсером не дает мне видеться.
Лиз протянула ей лежавшую на столе салфетку, и Айрис вытерла слезы.
– Даже мама другой стала. Говорит, что нам в той квартире лучше жилось, и в груди у нее постоянно болит. Только посмотри, – Айрис обвела рукой роскошную столовую, – у нас есть все, о чем мы мечтали, и что же. Мама, похоже, права. Прежде нам и впрямь лучше жилось. – Она невесело усмехнулась: – Забавно, да?
Лиз подумала, что все слухи – правда: семья Айрис несчастна.
– Мне очень жаль.
Айрис бросила на нее странный взгляд, истолковать который Лиз не сумела.
– О, меня жалеть не стоит. – Айрис достала из кармана халата чековую книжку, с которой, похоже, не расставалась, и быстро заполнила чек.
В страхе, что Айрис передумает, Лиз молчала, затаив дыхание.
– Вот, – Айрис протянула чек, – надеюсь, Рози поправится.
Лиз взглянула на сумму и ахнула:
– Десять тысяч фунтов!
Айрис махнула рукой, словно не желая выслушивать слова благодарности.
– Скажи спасибо лотерее, – бросила она и тут же осеклась.
Лиз нахмурилась. Разве выигрыш – секрет? Все же об этом знают. По телу поползли знакомые мурашки. Впрочем, сейчас все это неважно. Сжимая в руке чек, Лиз быстро прикидывала. Теперь у нее есть сто двадцать пять тысяч фунтов. Осталось совсем чуть-чуть – и одновременно очень много. Может, ограбить банк или магазин? Или владельцев газетного киоска? Безумие какое-то.
– Какие у тебя были счастливые цифры? – спросила вдруг она.
У Айрис вырвался сдавленный, похожий на крик чайки вопль.
Лиз ошарашенно уставилась на нее, в глазах Айрис мелькнули ужас и что-то еще. Мелькнули и тут же исчезли. Но Лиз все поняла. Она распознала, что было во взгляде Айрис. Вина.
Где-то в доме загудел пылесос, но Лиз ничего не слышала. Мир сжался до размеров комнаты, до стола, за которым сидели две женщины и смотрели друг на друга.