– За Рози и Лотти! – провозгласил он, когда все подняли бокалы. – За наших храбрых и прекрасных девочек.
– За Рози и Лотти! – дружно повторили остальные.
Девочки смущенно отхлебнули апельсиновой газировки.
– Какого красавчика ты отхватила, а? – сказала Сэм, когда Роберт в очередной раз скрылся на кухне. – И такие чудесные глаза!
Лиз улыбнулась, ее переполняли гордость, любовь и благодарность. Как она вообще прежде жила без Роберта? Ее жизнь была пустой и одинокой, пусть даже она и не понимала этого.
Лиз спросила Сэм о планах на Рождество, та сказала, что к ним приедут ее родители.
– Здоровье у моего отца не очень, сердце барахлит. Но недавно ему подобрали новое лекарство, так что надеюсь, дела у него наладятся. Лотти идет на поправку, и мне хочется придумать для родителей что-нибудь особенное.
Лиз внезапно погрустнела, вспомнив о собственном отце, которого не видела уже много месяцев и который тоже сильно сдал – это она поняла, когда отец приезжал в Тремарнок. Пока они с Рози были в Оклахоме, он регулярно писал ей по электронной почте. Деньги, подаренные им на лечение Рози, Лиз вернула, как и сбережения Пэт. Вот только радости в голосе отца больше не было. «Тоня велела…», «Тоне это не нравится» или «Давина хочет» – вот что он говорил чаще всего.
– А ты что собираешься делать? – спросила Сэм.
Лиз ответила, что Рождество они будут встречать втроем, с Робертом и Рози, но непременно пойдут смотреть традиционное рождественское купание, а потом пропустят по стаканчику в «Поймай омара».
Она нисколько не сомневалась, что отец с Давиной и Тоней, как обычно, поедут к Тониным друзьям или родственникам, хочет того отец или нет. Лиз сделалось совсем грустно. Получается, отец не сможет порадоваться вместе с ней, не отпразднует завершение лечения, не познакомится с Робертом. Она не сомневалась, что отец одобрит ее выбор.
После ужина Роберт, отступив от принятого распорядка, попросил Джесса закрыть ресторан и предупредил, что на следующий день у него запланированы дела, после чего они с Мэттом пошли в бар, а Лиз с Сэм и девочками вернулись в «Голубку».
Уложив Рози и Лотти, подруги налили по бокалу вина и с ногами забрались на диван. И тогда Лиз спросила, не против ли Сэм, если она поделится с ней секретом.
– Конечно, рассказывай, – удивилась Сэм, – никому ни слова не скажу, обещаю! – И она провела рукой, запирая рот на замок.
Лиз помолчала. Она так долго и так тщательно скрывала свой гнев, сомнения и переживания, связанные с Айрис и украденным лотерейным билетом, так сдерживалась, чтобы не выложить все Роберту или кому-нибудь из соседей… Она боялась их реакции. Ведь наверняка ее станут подталкивать к действиям, к которым она не готова. Сэм наверняка отнесется к этой истории спокойнее.
– У меня была подруга, – и Лиз рассказала все.
Сэм, обычно такая разговорчивая, молчала. История явно потрясла ее. Слушая собственные слова, Лиз и сама теперь верила во все это с трудом. Она будто рассказывала не о себе, а о ком-то еще.
– Так что от денег осталось только двести тысяч фунтов, и они теперь у меня на счете. – Лиз поставила бокал на пол, глубоко вздохнула. Как же приятно облегчить душу. Поразительно, что у нее хватило выдержки так долго молчать. – Что с ними делать – ума не приложу. Может, отдать на благотворительность?
– Почему?! – воскликнула Сэм. – Это же твои деньги! Их у тебя украли!
– Мне страшно, – Лиз обхватила себя руками. – Такое чувство, будто эти деньги грязные или заразные. Меня буквально выворачивает, когда я думаю о них. Посмотри, что случилось с Айрис. Они сломали ей жизнь, разрушили нашу дружбу и разбили семью. Они попросту уничтожили ее.
Сэм покачала головой.
– Вдруг со мной будет то же самое? Вдруг я тоже изменюсь, вдруг все рухнет? Сейчас у меня есть все, мне ничего больше не нужно. Рози поправляется, мы с Робертом счастливы. К чему рисковать?
Сэм взяла Лиз за руки. Ладони у нее были мягкие, теплые.
– Нет, ты не изменишься, – ласково проговорила она. – Ты хорошая. Ты не такая, как Айрис. И никогда не станешь такой, как она.
Лиз хотела возразить, но Сэм не позволила.
– Да и двести тысяч по нынешним временам богатством не назовешь. Это же не два с половиной миллиона. И подумай о Рози. Боже упаси, конечно, но вдруг ей опять понадобится лечение. А если нет, во что я верю, то потратишь деньги на ее образование или купишь для нее жилье. А то устроишь ей грандиозную свадьбу!
Лиз невольно улыбнулась. Сама мысль о свадьбе Рози была нелепой.
– Если тебе самой они не нужны, – не унималась Сэм, – сбереги их для дочери. И не забывай – ты их не украла, а честно выиграла. Подумай об этом. – Она крепко сжала руки Лиз. – Почему ты не хочешь наказывать Айрис, я понимаю, но и себя не наказывай.
На следующий день Сэм, Мэтт и Лотти уехали, пригласив друзей погостить у них в Бирмингеме. Проводив их, Лиз была непривычно задумчива – все прокручивала в голове то, что сказала ей накануне Сэм.
– О чем задумалась? – спросил Роберт.
Рози затихла перед телевизором. Насыщенные выходные вымотали ее, но кутерьма явно пошла ей на пользу – все дни она провела в приподнятом настроении.
– Да так, ни о чем.
Но Роберта ответ не устроил.
– Я этот взгляд знаю. Тебя что-то тревожит.
Лгать ему Лиз не хотела, поэтому рассказала об отце.
– Жаль, что папа к нам не приезжает. Это пошло бы на пользу и ему, и Рози, ей не хватает дедушки. Я знаю, он любит Тоню, и рада, что он не один. В одиночку он совсем расклеился бы. Но хочется, чтобы он думал и о себе. И мне кажется, Тоня не особо следит за его здоровьем. А Давина так и вовсе использует его.
Роберт потер подбородок, ничего не ответил. Лиз пожалела, что заговорила об этом.
– Но это не твоя головная боль.
Она знала, как ему хотелось бы все исправить, вот только дело иметь придется с Тоней, а значит, и исправить ничего не получится. Последнее слово всегда остается за Тоней, этого не изменишь.
По понедельникам ресторан не работал, но Роберт заявил, что у него дела и ему придется уехать на весь день.
Лиз, до сих пор не озаботившаяся покупкой рождественских подарков, тоже решила скататься в Плимут, оставив Рози на Пэт.
Она не торопясь переходила из магазина в магазин. Выбрала кое-что из одежды для дочери, новую рубашку и сладкие деликатесы для Роберта, фарфоровую балерину для коллекции Пэт и милые безделушки для Джин и Барбары. Увидев в витрине черную блестящую мини-юбку, не удержалась и купила ее для Лавдей, а заодно – массивные серебряные сережки.
Вернулась домой она после четырех, и тут же позвонил Роберт, предупредил, чтобы рано его не ждали.
– Чем занимаешься? – спросила она, дожевывая кусок орехового торта, купленного в пекарне по пути домой. Она взяла всем по кусочку – себе, Роберту, Рози и Пэт. – Ты так и не сказал, куда едешь.
– А-а, это по поводу ресторана, – уклончиво ответил Роберт. – Не рассчитывал, что так задержусь.
Тут Рози попросила ее помочь довязать ошейник для собаки Дженни, поэтому больше ни о чем Лиз спрашивать не стала. Честно говоря, в практичности вязаного ошейника она сомневалась, но ведь главное – внимание.
– Ладно, не буду тебя задерживать, – сказал Роберт и попрощался.
Лиз окунулась в предрождественскую суматоху – готовила угощение и заворачивала подарки – и забыла о странной уклончивости Роберта.
На следующий день он забежал домой после дневной смены, принял душ и переоделся, представ перед Лиз в полосатой бело-голубой рубашке и новых песочного цвета брюках.
– Я их у тебя раньше не видела. Выглядишь потрясающе! – похвалила Лиз. Любуясь Робертом, она даже отступила на шаг.
– Вчера купил, – застенчиво сказал он. – Тебе нравится? Все-таки наше первое Рождество вместе, вот я и решил приодеться.
– А у меня ничего нового нет, – огорчилась Лиз. – Придется тебе потерпеть мои старые наряды.
– Ты и так хороша, – сказал Роберт и, чуть улыбнувшись, добавил вполголоса: – Особенно без одежды.
В дверь позвонили, и сидевшая в гостиной Рози бросилась открывать.
– Кто это? – удивилась Лиз.
Только бы кому-нибудь из соседей не вздумалось напроситься на чашку чая. Хуже всего, если это Эсме, чьей словоохотливости предела нет. Она прислушалась. После затянувшейся тишины раздался взволнованный возглас Рози:
– Дедушка!
Лиз непонимающе взглянула на Роберта и увидела широкую улыбку.
– Что происходит?.. – договорить она не успела, потому что в спальню ворвалась Рози.
А за ней… Лиз увидела отца. В темно-синем макинтоше и с тяжелым коричневым чемоданом в руках, который он без лишних церемоний поставил на пол.
– Здравствуй, Элиза! – Он пристально смотрел на дочь, словно не зная, чего ожидать. – Надеюсь, ты простишь, что я как снег на голову… – Вытащив из кармана платок, он промокнул лоб. – Наверное, не ожидала…
Неужели что-то случилось? У отца неприятности?
– Но я приехал к вам на Рождество!
Лиз охнула и, обогнув кровать, бросилась к отцу.
Не ожидая подобного проявления чувств, он пошатнулся и неловко погладил ее по спине, но потом засмеялся:
– Ну ладно тебе, ладно. Похоже, ты не против, да?
Лиз поцеловала его в щеку и отстранилась.
– Не против? – повторила она, увидев, что он не шутит. – Еще как не против!
Но радость ее тут же омрачилась.
– А Тоня как же? И Давина? Они не обидятся?
Меньше всего Лиз хотела, чтобы мачеха начала обрывать им телефон. Вставать между отцом и его женой Лиз не желала.
Пол покачал головой и откашлялся.
– Роберт, – он кивнул на Роберта, будто Лиз и сама не догадалась бы, о ком идет речь, – позвонил мне вчера и пригласил пообедать вместе в Вэндсворте. Он растолковал мне кое-что и сказал, что вы с Рози будете рады меня увидеть. И я подумал – почему бы и нет? Я еще ни разу не проводил с вами Рождество, мы же всегда ездили то к друзьям Тони, то к ее родным. И для разнообразия я решил провести этот праздник с дочерью и внучкой. Рози так долго лечилась, и вам столько пришлось пережить. Слава богу, кошмар позади и теперь все идет на лад. В этом году нам надо держаться вместе. И прости – мне следовало подумать об этом заранее, а не сваливаться без предупреждения. Тоня, как понимаешь, не особо обрадовалась. Вообще-то мы с Давиной и Стефано собирались на Рождество к Фреде, подруге Тони, но когда она принялась возражать, я просто сказал, что все равно поеду, собрал вещи и уехал.