– Я не знаю, пройдем мы в Премьер-лигу или нет… Не знаю, какие шансы на Кубок… Но мы можем пообещать друг другу, что сделаем все для этого. И я вас прошу только об одном: давайте просто держать свое слово.
Молчали, чуть наклоняя головы. Кто-то смотрел, не пряча глаз. Лица напряжены, сосредоточены. Только Масяня улыбался. Уже очень знакомой, чуть кривой и наглой улыбкой:
– Юрий Валерич, а про «держать слово», это… ну… всего касается? А то вы нам там помните… проспорили… А вечереет уже…
Столешников улыбнулся в ответ.
– Я свое слово держу.
Масяня кивнул, вставая.
Они забили. Они, «Метеор».
На семьдесят шестой минуте недавно купленный сенегалец Демба, ледоколом пройдя в штрафную, выстрелил, как из пушки. Такие мячи не берутся. Вратарь «Авангарда» точно подтвердил бы.
Крик, громкий и невнятный, прокатился по трибунам черноморской волной, разбивающейся в шторм о скалы. Столешников, качая головой, был счастлив. Почти.
– Ма-лад-цы!!! Ма-лад-цы!!! Ма-лад-цы!!!
Ребята бежали к ним, к трибуне, к болельщикам, не дружно, но радостно кричавшим то, ради чего люди и играют за клубы:
– Метеор! Метеор!! Метеор!!!
Слышно, как Масяня Рафу что-то про Кубок кричит. Вот это амбиции! Не то что раньше.
Столешников их радость разделить пока не мог. Принцип – держать свое слово. Бергер из-за этого принципа даже ушел на трибуну, весь матч просидел там. Мол, глупости ты, Юра Валерич, придумал. И потакаешь им. Спор есть спор, чего уж. Он как карточный долг, глупо, но надо отдавать.
Футболисты к нему бегут… все бегут, лица выжидающие.
Видны вспышки фотокамер, и телефоны болельщиков на них направлены. Столешников старался не замечать этого. Он свое слово держит, а все остальное – неважно. Жалко, Лариса потом рассвирепеет.
А как еще, если главный тренер, сняв пиджак, прохаживался по технической в розовой футболке. Да и еще с таким принтом:
«I’m Supergirl».
Хорошо, что никто не умер от смеха.
Глава тринадцатая:Раз пятнадцать он тонул, погибал среди акул…
Лариса успела вовремя.
Из машины она видела, как Столешников почти что пинками гнал по стадиону Смолина. Догонял, что-то кричал, пару раз толкнул, пока Семен убегал в ее сторону. Лариса стиснула руль, чуть задержавшись в машине. Вздохнула, собралась с духом и открыла дверь.
Смолин сразу юркнул ей за спину. Лара смотрела на Столешникова, ждала объяснений. Хотя и знала, в чем дело… Догадывалась.
– Юра… Стоп, стоп! Хватит! – она обернулась к Смолину. – Давай назад. Быстро!
Когда Смолин, сторонясь, прошел мимо, раскочегаренный Столешников повернулся к нему так, что Семен отшатнулся.
Тренер был зол по-настоящему, таким его еще никто и не видел. Дергалось лицо, с каждой секундой оно становилось еще бледнее, правый кулак сам по себе сжимался, желая добраться до директора команды.
– Ну? – Лариса не выдержала первой.
Щелкнула пальцами, привлекая внимание Столешникова к себе. Не хватало им еще полиции и обвинения в хулиганстве с нанесением телесных средней тяжести.
– Это что сейчас было?! – Столешников начал быстро, от злости глотая слова. – А ты в курсе, что у нас с тобой нет второго трансферного окна? Эта мразь сделала так, что у нас задолженности по уволенным игрокам и настучала в РФС. Хрен нам теперь, а не пополнение скамейки. Понимаешь?!
Этого она и боялась. Боялась, что не успеет приехать раньше, чем он узнает.
– Я в курсе.
Столешников оторопел. Смотрел на нее совершенно круглыми глазами. Видно было, как в его голове все переворачивается с ног на голову. Лариса выжидала, она прекрасно понимала, что сейчас сделает ее главный тренер. Не любит он подлости и грязных компромиссов. Воспитание не позволит ему сказать прямо, по-русски, все, что он думает. Но кричать он будет. Лариса Владимировна приготовилась слушать.
Столешников сжал губы, на смену удивлению вновь пришла злость. Он весь дрожал, вздыхал часто, видимо, собираясь что-то сказать. В конце концов произнес, поворачиваясь к ней:
– А чего ты такая спокойная тогда, а?
Это лучшее, что можно было услышать в такой ситуации. У Столешникова невероятная выдержка. Но и у Ларисы не хуже:
– Есть предложения?
С такими, как Столешников, надо спокойно. Ты не нервничаешь, и он перестает. Юра чуть охладел. Пелена спала.
– Убить его и выгнать отсюда! – процедил он.
– Может, сперва выгнать, а потом убить?
Столешников выдохнул, расслабившись, а Лариса продолжила:
– Директора команды назначил мэр. Выгонять и убивать может только он.
Столешников застегнул олимпийку, поежившись от холода. Раньше он не замечал сильного ветра. Сейчас чувства к нему вернулись и здравый смысл тоже. И как теперь быть? Мэр, папа ее, хороший человек.
Уважал ли он Лару? Да, даже очень сильно. За месяц понял, сколько она делает для команды. Старается, помогает, оценивает, не лезет, куда не надо, направляет в вопросах административки, где Столешников нарубил бы дров.
И все равно сейчас он злился на нее.
– А у тебя никогда не возникало желания сделать что-нибудь без папиного разрешения?
Зачем сказал? Да, со злости, задеть захотел побольнее, из себя вывести. А та даже не дрогнула.
– Возникало.
Хорошо, хоть так. Рассудок так и кричал в голове: успокойся, Юра, не лезь к ней в душу, не надо. Не удержался…
– И какое?
Лара не разозлилась в ответ. Кивнула на него:
– Ты.
Столешников не хотел больше с ней говорить. Не сейчас уж так точно. Развернулся и пошел назад дальше смотреть записи игр, и прикидывать: с кем ему обыгрывать «Торпедо»? А вот натура взяла верх, заставила обернуться и крикнуть давно копившееся:
– Отличный выбор, госпожа президент!
Если бы Столешников не убегал от слов Лары, от самого себя, то он многое понял бы, оставшись… Или хотя бы оглянувшись.
Лара смотрела ему вслед, оперевшись на машину. Вся ее сдержанность куда-то ушла, и видно было, что она невероятно сильно устала. Устала бороться без поддержки и понимания.
Но Столешников не оглянулся.
Решение пришло само, когда Столешников успокоился. Раз Лара сделать ничего не может, поедем к тому, кто может. К ее отцу. Мэру с осанкой и манерами генерал-губернатора.
Если ты звезда, пусть и почти потухшая, да еще и тренер городского клуба, начавшего играть по-настоящему, тебе в чем-то проще. Не надо ждать, пока градоначальник соизволит вернуться, не стоит записываться на прием. Просто… не звонишь в администрацию, а едешь туда. И, улыбнувшись той самой столешниковской улыбкой, узнаешь у секретаря: где Владимир Анатольевич, чем занят, куда поедет.
Мэр находился на одной из глобальных городских строек, которая полностью курируется администрацией. Что они тут строили, Столешников не знал да и знать не хотел. Щит у въезда не заинтересовал, в отличие от кортежа главы Новоросса, выстроившегося на площадке вместе со строительной техникой.
Хорошо быть узнаваемым человеком в небольшом городе. Да, вон туда идите, они там, а можно сфотографироваться, большое спасибо, такая игра была, с сыном смотрели, удачи вам!
Столешников пару раз оглянулся на монтажника, уже пересылающего селфи с очень довольным видом. По душе, приятно так, почти как мягкой кошачьей лапкой, мазнуло подзабытое чувство признания. А ведь начал своего добиваться, вон, улыбка у совершенно незнакомого человека, такая дорогая, если вдуматься.
Мэр с командой находились в самом дальнем углу стройки. Стояли на выровненной площадке под асфальтирование, с кучей планов и проектов в руках. Ни дать ни взять князь Кутузов осматривает поле боя с военным советом.
В чем-то так и было. В выражениях Владимир Анатольевич не стеснялся, возможно, из-за отсутствия журналистов. Уже подходя, Столешников услышал застенчивое бормотание застройщика, старающегося поменьше смотреть на градоначальника. И услышал ответ:
– Сдача через полгода, у вас конь не валялся! Поставщики – это ваша проблема. Не уложитесь в срок, выгоню ссаными тряпками на хрен!
Сурово, да… но в чем-то справедливо. Дай таким горе-строителям волю, так они забудут и сроки, и СНиПы, и как нормальных профессионалов на работу набирать.
Заметили его, серьезный молодец в костюме решительно шагнул навстречу, выставил руку шлагбаумом. Тут популярность уже не действует.
– Пропустите! – Владимир Анатольевич дежурно улыбнулся. – Здравствуйте, Юрий Валерьевич.
– Доброго дня… – Столешников оглянулся на его кодлу. – Владимир Анатольевич, прошу прощения. В приемной сказали, вы до вечера не появитесь…
– Ну что ты… Для героев спорта время всегда найдется, – мэр взглядом отпустил обрадовавшихся застройщиков, вернулся к Столешникову. – Что у вас там? Победа зреет?
– Уберите Смолина, пожалуйста.
Столешников наткнулся на цепкий, жесткий взгляд в ответ. Понял, не срастется. Только отставка Смолина нужна не одному Столешникову, нет. Она нужна всей команде, она нужна и городу с его болельщиками, а раз так… То надо попробовать.
– Как я его уберу? Другого поставить – пока в курс дела войдет, пока разберется, еще воровать начнет… а начнет обязательно…
– Я понимаю… Смолин – ваш человек, вопросов нет. Уберите его. Мы делаем все, чтоб нас заметили. У нас получится. И тогда мы перестанем балластом на бюджете висеть. У нас свои местные спонсоры появятся…
Мэр прищурился, сделал незаметный жест. Они отошли так, чтобы никого вокруг. Вообще.
Владимир Анатольевич улыбаться перестал.
– Юра… Давай начистоту. Ты парень прямой, насколько я знаю… Ты что хочешь? Чтобы городские предприятия в команду вложились? А зачем?
Столешников напрягся.
– В смысле?
Мэр улыбнулся. По-отечески… но с такой иронией, что внутри похолодело:
– Ну выйдете вы… я не знаю… в Премьер-лигу… А дальше что? Можем мы там на что-то рассчитывать? Нет. Кубок можем выиграть? А кому он на хрен нужен? Ты помнишь команды, которые выигрывали этот Кубок за последние 5 лет? И я не помню. А пенсионерам, у которых дома затапливает, потом будешь рассказывать? Что мы Кубок России выиграли?!