— Ужасы какие рассказываете. — вздыхает Виктор: — даже не знаю то ли боятся, то ли…
— Ты бы тещу Бориса видел, маму Снежаны — у тебя бы сомнений не осталось. — предупреждает его собеседник: — иногда все что может сделать мужчина — это вовремя умереть. С честью. Ну или без…
Глава 18
Глава 18
После ужина девушки из команды собрались в открытой беседке. Все выглядели расслабленными и утомленными. Алена Маслова и вовсе задремала, опустив голову на плечо Айгули. Даже обычно бодрая Маша Волокитина откровенно зевала, прикрывая рот рукой.
Как Виктор и хотел, весь день девушки провели без всяких обязательств. Никто не строил их в колонну по два человека, не проводил тренировки, не заставлял ловить мяч или бегать челночным бегом. Этим девушка не была нужна тренировка, они тренировались постоянно, они тренировались всю свою жизнь. Этим девушкам нужно было отдохнуть. Расслабиться. Некоторое время не думать об ответственности, которая нависла над ними, не думать о карьере и возможностях, о том, что вместе с «Крылышками» сюда обязательно приедут и рекрутеры в высшую лигу. Не думать о том, что будет если они облажаются, не боятся окончания карьеры спортсмена и возвращении в родные пенаты.
— У меня вопрос. — поднимает руку Юля Синицына, которая сидит рядом с Машей Волокитиной. Виктор кивает, мол говори.
— Когда тренироваться начнем? — спрашивает она: — целый день купались, загорали, с пионерами в мяч играли… а тренироваться когда?
— А мы и тренируемся, — пожимает плечами Виктор: — все на свете есть тренировка, если так посудить.
— Тогда почему ты нас не направляешь?
— В этом и был смысл. Вы сами организовались и сами делали то, что вам хотелось, не так ли? — Виктор улыбается.
— Не понимаю. — садится на место Юля и складывает руки на груди.
— Ну ладно, раз уж мы все собрались, давайте поговорим. — Виктор осматривает собравшихся: — предлагаю поговорить о нас. Вернее — о вас. О тех, кто тут присутствует. Что вас отличает друг от друга? Кто начнет? Как говорит наша «англичанка» — лес рук…
— Эта та самая, что на нашу Лильку постоянно зыркала? — подает сонный голос Алена Маслова: — ага, видела я ее… столичная штучка.
— Вот с Алены и начнем. Как говорится, нет ничего более ценного, чем доброволец.
— Аленка! — шипит Айгуля и толкает ее в бок: — просыпайся уже!
— Э? А? О… чем речь? — Алена встает и отчаянно зевает, осматривает всех вокруг и трет глаза кулачком: — ну… что нас отличает? Все тут разные. Валька Федосеева — громила, она меня чуть не утопила, зараза.
— Напрашиваешься, мелочь…
— Это… зато она добрая. И сильная. В тот раз меня на плечах тащила, когда я заснула на вокзале, а у нас автобус подошел. Наташка Маркова — сплетница и кокетка, спит со всеми подряд…
— Эй! Я вообще в запасном составе!
— Чего еще? — Алена чешет в затылке: — да все мы разные. Лиля так и вовсе выделяется, никогда не пойму, что у нее в голове. Говорят, что это я дурная, но вы на нее посмотрите…
— Лилька странная. — заявляет Айгуля Салчакова: — но обаятельная. И что она в тебе нашла, Вить, без обид, но вы же как вода и масло.
— Это диалектика, Салчакова. — подает голос Синицына: — единство и борьба противоположностей. Ты что, диалектику не знаешь?
— А Юля Синицына совсем не такая оказалась, как я ее себе представляла. — продолжает Салчакова: — она такая… рациональная. И спокойная. А когда на площадке против нее стоишь — прямо дрожь в коленках, там она кажется страшной. Как… ну как асфальтовый каток. Ни грамма сомнений.
— «Красные Соколы» страшные, да. — подает голос Наташа Маркова: — и Кондрашова и Бернгштейн. Никогда бы не подумала, что буду купаться рядом с Железной Кайзер! А у нее еще и купальник такой откровенный. Блин, теперь себе тоже такой хочу.
— У меня есть запасной. — поворачивается к ней Лиля: — я предлагала Маше, но она отказалась!
— Ой, да заткнитесь вы уже! — морщится Маша Волокитина: — Маркова ты вообще седьмая на скамейке запасных, сгоняй за газировкой. Вить, что за бардак творится? Тут что, посиделки для всех этих трещоток? Я сюда поехала не для этого!
— Скажи Маша, чем ты и Маслова — похожи? — задает вопрос Виктор: — то, что вы разные — это видно. Но что у вас общего?
— Мы в одной команде играем. — отвечает Маша: — Маслова у нас на либеро, а я диагональная. Выступаем за Комбинат. А еще и она и я любим, когда пенка на кофе есть. Кроссовки у нас одной фирмы.
— Алена? А ты что скажешь? Для начала — в чем различия?
— Между мной и Машкой? Да куча их. — Алена поднимает глаза вверх и начинает загибать пальцы: — мы разного роста, она высокая, я чуть пониже. Она любит Высоцкого слушать, а я Пугачеву, ей нравятся сильные мужики, чтобы такие — ого! А я люблю, когда парень деликатный, такой, нежный, знаете, внимательный. Она постоянно меня по голове бьет! У меня там скоро шишка будет! А я насилия не приемлю, вот. Она грубая и может по матушке послать, а я не такая! Если бы у Вальки Федосеевой такой характер был бы, мы бы все переломанные ходили!
— При чем тут Салчакова опять⁈ — вскакивает было с места Айгуля, но осекается и садится на место.
— Извините. — говорит она.
— А что у нас общего? Ну играем мы за одну команду и все. Пенка на кофе… ну так я люблю послабее, а Машка пьет свой кофе таким густым, что ложка стоит. Кроссовки одной фирмы, ну так у нас у всех одинаковые. — пожимает плечами Маслова.
— Как интересно. — говорит Виктор: — а с Лилей?
— С Лилей? — Алена оглядывается через плечо на сидящую позади Бергштейн: — она быстрая. Я медленная рядом с ней. Она прирожденный игрок и у нее все легко получается. Я ни разу не видела ее грустной, печальной или хотя бы огорчившейся. Даже в тот раз, когда «Красные Соколы» «Химику» с треском продули из-за того, что Наташка Мордвинова перед финалом уехала в Москву. А я вот сильно переживаю, когда мы проигрываем. У меня все внутри опускается.
— Вы просто не знаете ее. — подает голос Синицына: — приглядитесь. Она все время улыбается, но улыбается по-разному. Она и плакать так может — с улыбкой.
— Лиля умеет плакать? — недоверчиво крутит головой Алена: — в любом случае думаю я вам не очень-то и нужна теперь. Когда с вами Лиля — я могу вместе с Наташкой на скамейке запасных сидеть. Как ты там говоришь, Маша — сгонять тебе за газировкой?
— Что ты говоришь, Алена. Ты будешь на связующего стоять. Кроме того, Лиля с нами не навсегда, ты наша либеро и… — Маша не успевает закончить, Алена перебивает ее.
— Вот видишь. — говорит она: — ты это не отрицаешь. Если бы Лиля была в нашей команде, то мне кроме скамейки ничего не светило бы.
— Ээ… да не так плохо на скамейке сидеть! — подает голос Наташа Маркова. Все оглядываются на нее, и она опускает руку и съеживается.
— На самом деле плохо. — бормочет она: — терпеть не могу запасной быть! Мне обидно. Вот почему одним все, а другим — ничего?
— Трудись, тренируйся, не сдавайся и ты своего добьешься. — говорит Айгуля: — не опускай руки, Наташка. Чего ты нюни тут развесила?
— Да что ты такое говоришь, Салчакова! Да я тренируюсь по десять часов каждый день и толку? А кое-кто даже на тренировки не ходит и потом у нее все получается! — вскипает Наташа Маркова.
— Все тренируются. Все работают над собой. Просто у кого-то это получается лучше и…
— Эта кто-то постоянно улыбается, что меня бесит!
— И это понятные чувства. — вздыхает Синицына: — она меня тоже бесит. Бергштейн!
— Да, капитан?
— Может ты перестанешь улыбаться? Сделай серьезное лицо, чтобы девчонкам легче стало. — говорит Синицына и Лиля старательно изображает покер-фейс. Некоторое время все смотрят на нее.
— Нет. — в конце концов нарушает молчание Волокитина: — так еще страшнее. Пусть улыбается.
— Согласна. — кивает Алена Маслова: — как-то не по себе ее видеть без улыбки. Как будто в мире что-то неладное случилось. Ядерная катастрофа там или еще чего…
— Знаете а мне полегчало. — внезапно говорит Наташа Маркова: — прямо вот отлегло. Как я увидела… скажи, Лиля, а ты и правда сейчас старалась не улыбаться?
— Еще как! — сияет улыбкой Лиля: — знаешь как старалась!
— Это… утешает. — кивает Наташа: — то, что даже у тебя есть что-то, что ты никак сделать не можешь. Есть что-то, в чем я превосхожу тебя, Лилю Бергштейн, Железного Кайзера!
— Это в чем же, позвольте поинтересоваться? — складывает руки на груди Волокитина.
— В том, чтобы кислую морду сделать. — поясняет Наташа Маркова: — или там печальную морду. Недовольную морду. В общем — кислую. У меня это на раз-два получается, хочешь покажу?
— У тебя морда всегда кислая, Маркова, послала бы я тебя за газировкой, да мы в лагере. Ты вообще…
— Седьмая на скамейке запасных, да я знаю. Грубая ты, Маш. Не буду я с тобой общаться.
— Да? А что будешь делать? — с внезапным интересом подается вперед Волокитина: — не думай, что ты одна тут такая. Вся эта команда — сплошные нытики и кисейные барышни! Я вот не собираюсь больше проигрывать, даже этим! — она тычет пальцем в Синицыну, которая моргает глазами за большими стеклами своих очков.
— Ура! — вскакивает с места Лиля: — не проиграем!
— Садись, дура, она про нас с тобой говорит. — одергивает ее Юля Синицына: — если они не проиграют, значит мы — проиграем, понятно?
— Ура! Проиграем! — не смущаясь выкидывает кулак вверх Лиля и задумывается: — проигрывать неохота… может не будем? Это не весело…
— Ты смотри-ка… значит есть у нас с тобой что-то общее. — ворчит Волокитина и поворачивается к Виктору: — да, думаю, что есть. Я не хочу проиграть в следующую субботу и эта несносная, раздражающая меня Бергштейн — тоже не хочет.
— Ты не хочешь проиграть. Наверное, можно сформулировать это так — ты хочешь выиграть. Победить. Верно? — наклоняет голову набок Виктор. Формулировка важна. Слова важны. То, в какие слова ты облекаешь свою мысль — очень важно. Не проиграть… тут много вероятностей. Можно, например не прийти на матч и не проиграть. Заболеть и не проиграть. А вот формулировка «победить» — очень определенная. Матч должен состоятся, соперники должны прийти, все должно быть по правилам. И ты должен быть сильнее.