— Так чего ты в темноте ищешь-то? — искренне удивляется девушка: — вот же она там. — она щелкает выключателем, включая свет. Наполи прищуривается, а девушка делает два шага и открывает… холодильник!
— Вот тут у него клетчатая рубашка и лежит. — говорит девушка: — вот тут поновее, а эта — рабочая. Тебе какую?
— Ну… — Наполи выбит из колеи этим простым вопросом. Какую ему?
— Ай, чего я тебя спрашиваю, ты же мужик. Мужики не разбираются. Если Витька тебя за рубашкой прислал, значит ему новая нужна. Он поди после пьянки собирается в школу сразу идти. — девушка забирает рубашку из холодильника и тычет ему в руки: — на вот, держи.
— С-спасибо.
— Они с Лилькой сильно надрались? И как там эта дылда длинная, Салчакова — призналась ему уже? И почему меня не позвали? — наседает на него девушка: — вот негодяи! Уж я устрою ему как вернется!
— А… ну мне наверное идти пора и…
— Куда! — девушка хватает его за рукав: — я думала Витька вернулся, а тут ты. А мне поговорить не с кем, Светка опять с Батором поругалась, а я совсем одна. Слушай, а как тебя зовут?
— Николай.
— Я — Марина. Скажи Николай, а какие девушки тебе больше нравятся?
— Ээ… так и не сказать сразу… — с тоской посмотрел на такую далекую дверь бывший разведчик Николай Иванов, известный в узком семейном кругу как Наполи Саркисян: — а тебе на работу не пора разве?
— У нас со Светкой посменная работа же! Сегодня выходной! А она снова со своим Батором, Батор то, да Батор се, надоело! — девушка плюхается на кровать и устраивается там, скрестив ноги по-турецки, хлопает рукой рядом: — садись, Николай, поговорим. Слушай, а у тебя девушка есть? Нету? Сегодня индийское кино в «Заре» крутят, может сходим? Витька с рубашкой подождет, а то давай вместе ему отвезем?
— Ээ… я пожалуй…
— Стоямба! Ты чего, Николай⁈ Одинокая девушка в печали, тебя разве не учили что барышня в опасности это сигнал для всех рыцарей вокруг? Вот ты — разве не рыцарь?
— Рыцарь. — вздыхает Наполи и садится рядом с этой странной девушкой: — ну давай рассказывай. Что там у тебя с Батором?
— Не у меня, а у Светки! Ты, как всегда, меня даже не слушаешь!
— Как всегда?
— Как всегда! Вот, слушай…
Глава 18
Глава 18
Одесский дворик, утро, голос Сары
— «Двойрааа! Мой сифилитик не у тебя?»
Из окна третьего этажа доносится усталый голос Абрама:
— «Сарочка, золотце, ну сколько тебе повторять? Не сифилитик, а филателист!»
Наполи Саркисян, племянник и ответственный человек 2
Он сидел и задумчиво барабанил пальцами по поверхности стола. Столешница была пластиковой, скользкой и неприятной на ощупь, мороженное в стеклянной вазочке на длинной ножке уже почти растаяло, превратившись в неаппетитную белую массу, а он все думал, уставившись в пространство, сверял факты, строил теории и догадки.
После того, как он побывал в квартире у Полищука и своими глазами увидел его тайник с хранящимся там оружием он совершенно точно мог отбросить две теории. Первую — о том, что Виктор Полищук обычный советский учитель физической культуры в средней школе. Потому что обычные советские учителя не хранят оружие под половицей у себя в комнате. И вторую — что он действующий агент Конторы. Потому что почерк совсем другой. Наполи знает, как работают конторские, им нет необходимости хранить старенький пистолет Марголина у себя дома, к их услугам вся мощь государства, новейшие разработки ученых, силовые ресурсы МВД и прокуратуры, внутри своей собственной страны конторские как полубоги — всемогущи и вездесущи. Настоящий агент, внедренный в школу, никогда не стал бы привлекать излишнего внимания и в конфликте с Давидом предпочел бы по морде получить, но не показывать свои умения. Точно так же и держать дома пистолет не стал бы, потому что — от кого ему отстреливаться? Нужно будет кого-то убрать — так он кураторам позвонит, выедут специалисты и все устроят, предварительно допросив и вывернув наизнанку любого, кто встанет на пути. И даже если бы ему так нужен был бы пистолет — это не был бы старенький Марголина, это был бы новенький ПБ с интегрированным глушителем или вовсе ПСС «Вул» со спецбоеприпасом, исключающим выброс пороховых газов в принципе, выстрел из него — просто щелчок от удара пули. Конторских всегда выдает их оборудование.
Наполи учили распознавать контрразведчиков, их Контора и Бюро всегда были в контрах, конкурируя между собой. Вроде одно дело делали, вроде союзники на словах, а на деле словно кошка и собака, никогда Контора мимо провала Бюро не пройдет чтобы не пнуть. Впрочем, Бюро отвечало Конторе тем же самым. И сейчас Наполи мог совершенно определенно сказать что Виктор Полищук не был контрразведчиком на задании.
Что же оставалось в сухом остатке, если исключить обе эти теории? Оставался простой и напрашивающийся вывод. Виктор Полищук или человек, который выдает себя за Виктора Полищука, обычного советского учителя физкультуры — отставник. Может из Конторы, а может и из Бюро. Может даже случиться что они с ним бывшие коллеги. Что-то случилось, то ли его выбросили на мороз из-за мелкой провинности (из-за крупной с людьми случались неприятности гораздо большие чем просто отставка или увольнение), ну или наоборот — все получилось и теперь «светить лицом» за Занавесом ему было нельзя, вот и отправили в почетную отставку. На покой. Хотя обычно почетная отставка означала синекуру в Бюро, непыльную работенку по перекладыванию бумаг, раннюю пенсию, ордена и медали, а также обслуживание по категории «А-1», санаторно-курортное обеспечение, бесплатный проезд в общественном транспорте и прочие скромные радости советского человека. Однако были люди, которые отказывались от продолжения службы на непыльном месте, да сам Наполи такой же. Рыбак рыбака видит издалека… вот и устроился некто Виктор Полищук простым школьным учителем… а в каком случае человек меняет все на тихую и спокойную жизнь в провинции?
Наполи откинулся на спинку стула и задумчиво хмыкнул. Все понятно. Ему приходилось о таком слышать. Когда агенты Бюро перегорали на работе из-за того, что видели слишком многое из такого, чего человеку лучше бы не видеть. Как пулеметчики во время войны сходили с ума от осознания того, сколько человек они убили, глядя на результат своих действий, так и лучшие агенты Бюро уходя в отставку просили только об одном. О покое. О возможности пожить обычной жизнью. И как правило это были люди из команды ликвидаторов. Неудивительно что он о нем ничего не знает, они же засекречены так, что личности таких людей знают только их непосредственные начальники. Но шила в мешке не утаишь, этот человек выделяется в толпе, он сам может думать, что спрятался, замаскировался, но… волка даже в овечьей шкуре выдают его повадки. Как радистка Кэт кричала во время родов «мамочка» по-рязански, так и некто Полищук в момент раздражения среагировал так как его обучали. Доля секунды и Давид был отправлен в больницу на неделю, его бы там и месяц продержали, если бы дядя Гурам не вмешался…
— Извини что так долго! Ты не устал? — девушка в белом платье уселась напротив: — а то я весь день тебя с собой таскаю… но кино было отпадное! Видел, как они там дрались⁈ Раз! Два! И все в стороны разлетаются! Митхун Чакроборти лучший!
— Угу. — кивает Наполи, думая о своем. О том, что даже если он теперь знает кто такой этот Полищук, то все еще остается открытым вопрос — что с ним делать? Если он не человек Конторы, если не находится на задании под прикрытием, значит никто не хватится его, если он вдруг пропадет. Раз — и нету человека. Конечно, у него в распоряжении теперь нету оперативной группы захвата или команды ликвидаторов, а попытаться собрать такую из родственников — только хуже будет. Все придется делать самому, а учитывая, что скорей всего этот Полищук и сам когда-то был из ликвидаторов… придется рисковать. Кто бы мог подумать, что он будет рисковать не где-нибудь за Железным Занавесом, «на морозе», а тут, дома, в своей стране, в провинциальном сибирском городишке. Он вдруг с тоской подумал, что если Полищук действительно был высококлассным ликвидатором, то дело может по-всякому обернуться. Это для Давида и дяди Гурама смерть от пули или ножа киллера — абстракция и кино или там детективная книга. А он видел такое, заглядывал в усталые глаза ликвидаторов. А ведь у него даже семьи до сих пор нет. Сперва потому что для офицера ГРУ семья на родине — ненужный балласт, а потом… потом все как-то руки не доходили.
— … а Светка такая говорит, мол его беда в том, что он слишком старается, представляешь? Нет, я не на стороне Батора, он кобель такой ко мне два раза уже подкатывал, но все равно! Вот как можно мужику так голову морочить? Неет, Светка прирожденная стерва, что ни говори, хоть и подруга моя. А еще она на Витьку глаз положила, но только Лилька его увела, она ого какая быстрая! Раз и все! На ходу подметки режет, ты и ахнуть не успеешь. — девушка продолжает говорить. Наполи кивает, поймав себя на том, что ничуть не раздражается ее пустой болтовней. Странное дело, вроде бы никакой смысловой нагрузки этот треп не несет, сплетни пополам с оценочными суждениями, но слушать вот так — не вслушиваясь, не вникая, как фоновую музыку — даже приятно. Избавляет от тяжелых мыслей. Например, о том, что придется этого физрука самому убирать, помочь-то некому. И от тела избавляться тоже самому. Нету у него в семье ни ликвидаторов, ни чистильщиков, ни группы захвата или специалистов по допросам. Все придется самому. В том числе и полевой допрос… неприятная штуковина, но вытрясти из Полищука все сведения перед ликвидацией нужно обязательно. Чтобы вопросов не осталось. А на это нужно несколько часов, он физически силен и вынослив, наверняка прошел соответствующую подготовку, быстро расколоть его просто отрезав пару пальцев или выдрав пассатижами ногти не получится. Так что нужно уединенное место со звукоизоляцией… но как его туда доставить?
— … в выходные в поход пойдем на озеро Утиное, правда там людей всегда полно, палатку некуда поставить. А я люблю дикарями отдыхать, чтобы денек-другой на природе, самим тушенку с макаронами на костре готовить! Красота!