Виктора такой расклад вполне устраивал, и он спокойно набрал полные пригоршни холодной воды и опустил туда лицо, сразу же просыпаясь и чувствуя прилив энергии. Хорошо все-таки быть молодым! Такой простой трюк, а сразу же проснулся и бодрячком, аж кожу на лице стянуло…
— Витька! Вот ты где! — раздается голос сзади, но он не торопится оборачиваться, не торопясь моет лицо холодной водой и только потом — смотрит в зеркало. В грязном зеркале отражается не только его физиономия, но и стоящая позади Марина, скрестившая руки на груди. С утра она уже в легком, летнем сарафанчике, развеселого, канареечного цвета.
— И вам доброго утра, Марина свет Ивановна, — кивает он в ответ, все так же не оборачиваясь. Поводит ладонью по подбородку, критически оценивая рост щетины на лице, достает помазок и взбивает мыльную пену.
— В общем я чего сказать хотела. — говорит Марина: — Светка с Батором вчера поругались, вообще в сопли. Она его послала, он ее послал…
— Далеко? — уточняет Виктор, приостанавливая движения помазком. Если Светлана и Батор разругались, то, наверное, можно никуда не ехать. Они на сегодня же запланировали выезд в лес, так сказать, мирить этих двоих через тяготы и лишения совместного похода, а если они разругались…
— Очень. — отвечает Марина: — прямо совсем далеко. Туда и обратно, да еще сверху парочка кругов. В общем не поедет Батор с нами сегодня.
— Так, а зачем тогда вообще ехать? — интересуется Виктор, начав наносить мыльную пену на лицо: — у нас же цель была их сонастроить, разве нет? Ну а в связи с обоюдным посылом заинтересованных лиц смысл в походе исчезает. Насколько я понимаю.
— Ничего ты Витька не понимаешь!
— Конечно. — кивает он: — конечно не понимаю. Так и думал что ничего не понимаю…
— Светку лучше куда-то вывезти, чтобы она не расстраивалась все выходные, это раз. — уверенно загибает пальцы Марина: — а во-вторых дядька мой вчера нам свою «Ниву» на субботу и воскресенье отдал! А это сам понимаешь, не каждый раз случается. Раз уж у нас «Нива» есть, то обязательно нужно на водопады съездить! Подумаешь, поругались! Поругались — помирятся, а на своей машине к водопадам хоть разок за лето нужно скататься!
— «Ниву» отдал? Серьезный аппарат. — кивает Виктор: — так и скатайтесь на ней вдвоем, а то мы же двумя парочками вроде как собирались, чтобы Светке с Батором неудобно не было, чтобы не было треугольника. А если я с вами поеду… — он примеряется бритвой к подбородку, оттягивает кожу пальцами в сторону и начинает бриться, останавливается и стряхивает пену с лезвия: — если я с вами поеду, то как раз треугольник получится.
— Ни у меня ни у Светки прав нету! Мы думали Батор поведет, а оно вон как вышло! И вообще, Витька, не буди во мне зверя! Договорились же что едем, значит едем! Или ты с базара решил спрыгнуть⁈ — сердится Марина. Виктор кидает взгляд на ее отражение в зеркале. Глаза нахмуренные, молнии мечут, руки на груди сложены, дышит часто и тяжело… еще удар хватит…
— Да понял я. — говорит он, вытирая лезвие бритвы о край полотенца, свисающего с его шеи: — понял, поедем. Вот только…
— Что у тебя опять? Выведешь ты меня, Витька, ей-богу выведешь…
— Очень страшно, угу. Ладно, потом поговорим, дай побриться по-человечески, а то я с тобой уже порезался… — он разглядывает красные пятна на полотенце. И когда успел?
— Ладно. Собирайся тогда. У нас все готово. — и Марина исчезает за дверью.
— Гамарджоба, Витя-джан. — заглядывает в умывальную сосед: — слышал что тебя опять припрягли, а? Плохо быть холостым, в любой бочке затычка…
— Судя по всему холостым я останусь недолго. — отвечает Виктор: — скажи-ка мне Гоги Барамович, загс сегодня со сколько и до скольки работает? Жениться решил.
— Вай, зачем так шутишь, дарагой! Совсем молодой еще! Походи на свободе чуток! Столько девушек летом по городу ходят, коленки из-под платьев показывают, я вот давеча на площади видел — не то узкая юбка у нее, не то широкий пояс, а юбку дома забыла… — всплескивает руками Гоги Барамович: — не надо так шутить, Витя-джан!
— Да не шучу я. — отвечает Виктор, смывая мыльную пену с лица: — не шучу. Одной девушке просто важно именно замужней быть, вот я и…
— А если ей важно вдовой быть так ты потом помрешь? — резонно возражает сосед: — Витя-джан, я умоляю, не надо поспешных… погоди! Так ты только сегодня это решил?
— Ну… вчера вечером.
— Слава богу. — облегченно вздыхает сосед: — слушай, в загс заявки заранее подаются, никто тебя одним днем не распишет. Как раз чтобы такие как ты горячие головы месяц подумали над своим решением. Вот ей-богу, товарищ Витя, иной раз на тебя взглянешь — умный-умный, а порой — дурак-дурак.
— Ну не знаю. Вот ты Гоги Барамович своим браком с Наташей доволен и счастлив, так чего…
— Цыц! Конечно, я счастлив и доволен! — понижает голос сосед: — а как тут довольным и счастливым нэ будешь⁈ Наташка же все видит! Нэ дай боже не буду доволен и счастлив, она мнэ знаешь, что устроит⁈ Самый лучший день в моей жизни — этой день моей свадьбы, будь он проклят! Мы с ней уже пять лет вместе! Пять лет! Если бы я ее тогда удушил сразу — меня через пять лет бы уже выпустили!
— Противоречивые сигналы подаете Гоги Барамович. — Виктор вытирает лицо полотенцем.
— Слушай, Витя-джан, я тебе как на духу скажу, о женитьбе своей не жалею ни секунды. Лучшее решение в своей жизни, а Наташка нэ женщина, а богиня, настоящая дэви. Но и о том, что до женитьбы у меня было — тоже не жалею. И можэт быть даже нэмного больше нэ жалею, понял, да? — от волнения у соседа в речи начал прорезаться дикий акцент.
— Да понял я. Никакого брака, заявление за месяц подавать. Хм. А я и забыл. Ну да ладно, тогда не женюсь сегодня. — кивает Виктор: — значит через месяц.
— Витя-джан! С ума не сходи, а! И на ком это ты собрался жениться? На Маринке? Или… из-за ссоры решил Светку захомутать⁈ Нет, погоди… на своей Лильке? Если на Лильке то понимаю, вы же с ней не ровня, хватать ее нужно и под венец…
— Ты лучше скажи, чего ты в такое время еще дома, Гоги Барамович, а как же работа?
— Вай, так выходной у меня. Усиление сняли, зеки сбежавшие наверное уже в другой области, чего попусту народ гонять? Вот и отпустили всех, отгулы дали. — отвечает сосед: — но ты от вопросов не увиливай!
— Потом все расскажу. Сейчас торопимся мы… сегодня с Мариной на водопады поедем. — говорит Виктор: — как приеду поговорим, посидим, все расскажу.
— Ну смотри, ты обещал. — грозит ему пальцем вслед Гоги Барамович, а Виктор уже идет по коридору к своей двери. Открывает ее и сразу же натыкается на Марину, которая стоит за дверью как вкопанная.
— Ты чего стоишь тут? — упрекает он ее, осторожно отодвигая в сторону: — а если бы дверью ушиб? Нельзя вот так сразу за дверью останавливаться, сделай два шага вперед и стой сколько влезет. И вообще, чего ты у меня в комнате делаешь? Опять.
— Ты… ты это мне говоришь⁈ — яростным шепотом отзывается Марина: — это что такое⁈ — и она тычет пальцем с возмущенным видом. С видом человека, обманутого в лучших чувствах.
— Это? — Виктор вытягивает шею: — это кровать моя. Полуторная. Вяткинского мебельного комбината, панцирная. Сетка давно там просела, но я доски постелил, для спины полезно, но спать жестковато. Где бы еще матрасов достать… штук пять наверное, чтобы принцесс приводить не так стыдно было…
— Да ты! — взвивается Марина: — издеваешься, сволочь⁈ Кто это там лежит на твоей полуторной Вятского комбината панцирной кровати⁈ Я ж отсюда вижу, что не Лилька! Лилька маленькая и блондинка! И волосы короче! А эта… дылда! И волосы по всей кровати! Черные! Бабник!
— Наш Витька бабник, угу. — кивает он: — но на этот раз ты пальцем в небо попала. Не было у меня ничего с ней… сегодня ночью по крайней мере. В свою защиту могу сказать, что это не потому что я не пытался. Пару раз я намекнул. Но она устала, да и время было позднее…
— Доброе утро… — девушка на кровати поднимает свою всклокоченную голову и смотрит на них мутным взглядом: — Витька. А это кто с тобой? И чего она у тебя в комнате делает?
— Это у тебя спросить нужно! — вскидывается Марина: — не успела Лилька отвернуться, как ты уже у Витьки в постели! Разлучница! Между прочим, я Лилькина подруга!
— Как интересно. — Айгуля чешет свою всклокоченную голову: — а я Витькина жена.
— Чего⁈ — глаза у Марины выпучиваются до такой степени что Виктор считает нужным вмешаться, вдруг еще удар апоплексический получит…
— Со вчерашнего дня, — уточняет он: — и пока в загсе нас не зарегистрировали — еще невеста. Я у Гоги Барамовича спрашивал, он говорит, что в загс нужно за месяц заявку подавать, так что минимум месяц будешь так ходить.
— Мама. — слабым голосом говорит Марина: — это что творится, люди добрые. Какая-то девка нашего Витьку у Лильки увела…
— Да Лилька не против. — машет рукой Айгуля: — а я тебя узнала, кстати. Ты же с нами в парке тот раз была. Вот… — она собирает свои волосы в один пучок, перестав быть похожей на картину абстракциониста «Волосатое Чудо-юдо»: — узнаешь? Я же тогда с Аленкой Масловой и Машкой Волокитиной была… когда еще с монтажниками подрались и нас из отделения забирали…
— Айгуля⁈
— Ну ты тормозишь, подруга…
— Да как я тебя узнаю, если ты у Витьки в постели и с волосами во все стороны! Да еще и голая!
— В футболке я!
— Да через твою футболку все видно! Соски торчат как антенны!
— А мне нравится. — пожимает плечами Виктор.
— … — затихает Марина. Айгуля зевает и чешет себе макушку. Потягивается. Наклоняет голову и изучает его внимательным взглядом.
— Знаешь, — говорит она: — по зрелом размышлении не пойду я за тебя замуж, товарищ Полищук. Это ж мне каждый день придется кого-то из твоей постели вытаскивать и такие вот сцены устраивать. До мне только дошло — в брак ты готов, но в верности кляться не будешь же…
— Неа. — кивает он: — я человек честный, если чего не могу сделать — так и не обещаю. Чего я тебе врать буду? Был лицом склонным ко всему этому промискуитету и останусь. Как говорится черного кобеля не отмоешь добела, горбатого могила исправит и прочие народные мудрости. Нет, серьезно — зачем я врать тебе буду? Крокодил, крокожу и буду крокодить… пока не по