Что ж, если за ней действительно следят, выходит, тот, кто это устроил, устал ждать. Его человек осознанно пошел на двойное убийство в центре Москвы. Такие дела могут быть связаны только с очень большими деньгами. У этой Марии таких не было и в помине.
— Сколько это продолжается? — нахмурился Павел. — Месяц?
— Полтора почти, — невесело усмехнулась Мария. — И закончится, по-моему, только когда меня прикончат.
— Не говорите глупостей, никто вас не прикончит.
— А кто помешает, вы? Вы же ни одному слову моему не поверили!
— Я такого не говорил, — уклончиво ответил следователь.
Он и правда пока не решил, чему верить. Сегодня он получил доказательство, что за этой женщиной могут следить. Но бродячие собаки, нелепое падение с лестницы — как это объяснить? Может, она ему врет, пытается запутать?
— Вам и не нужно говорить. — Она отвернулась. — И так все ясно.
Ясно ей! Павел от такой ясности сам бы не отказался, но пока ее не было и в помине.
— До того как все это началось, в вашей жизни происходило что-нибудь необычное? Что-то, что могло привлечь к вам внимание преступников?
Она не ответила «нет» сразу — и это говорило о многом. Отвела взгляд, закусила губу, словно не решалась сказать правду. Хотя после всего сказанного ее уже вроде ничто не должно смущать.
Получается, ответ был или невыгодным для нее, или невероятным даже на фоне бродячих собак и падающих похитителей.
— Я хочу вам помочь, — начал Павел.
— Да, и вы сделаете это, если будете смотреть на дорогу! Похоже, ваш коллега рвется пообщаться с вами не меньше, чем вы со мной.
Утренние пробки рассосались, до отделения оставалось пару минут — по пустым переулкам. И именно здесь у них на пути появился автомобиль ГИБДД. Сонный патрульный, похоже, проверял от скуки всех подряд.
Как не вовремя все! Многих гаишников в районе Павел знал лично, но этого видел впервые. С другой стороны, он и не обязан со всеми знакомиться. Правила он не нарушал, обычная проверка документов. Нужно только остановиться и…
Павел вдруг почувствовал, как Мария осторожно касается его руки.
— Не останавливайтесь, — прошептала она, и в серых глазах порхнул испуг. — Проезжайте, а если погонится — в отделении разберетесь!
— Почему? — удивился Павел. — Вы знаете его?
— Впервые вижу.
— Но почему тогда?
— Я не знаю! — почти крикнула она. — Я… У меня дурное предчувствие!..
Похоже, эта баба и правда сумасшедшая.
Устраивать гонки Павел, естественно, не собирался. Он только укрепился в мысли, что свидетельницу просто так отпускать нельзя. Может, она и не свидетельница. Но прежде чем это проверить, ему нужно разобраться с гаишником.
Павел остановил автомобиль на обочине; инспектор, довольный таким послушанием, направился к нему. Все шло рутинно, как и должно было, вот только Мария сжалась на своем кресле. Он видел, что ее колотит крупная дрожь. На лбу испарина, взгляд мечется из стороны в сторону. Точно, сумасшедшая.
Инспектор постучал в окошко. Павел опустил стекло, сдержанно улыбнулся.
— Доброе утро… — Он запнулся.
Прямо на него был направлен ствол пистолета. Ряженый гаишник не собирался ничего спрашивать или объяснять. Он пришел за Марией, и сейчас оставалось только избавиться от следователя, как уже избавились от ненужных свидетелей в салоне красоты.
Но пистолет, который должен был оборвать его жизнь, дал осечку. Вместо грохота прозвучал глухой щелчок. Испытывать судьбу дважды Павел не собирался. Он не глушил мотор ради заурядной проверки документов, и теперь автомобиль легко сорвался с места. Чуть задев служебную машину, он скользнул по пустой улице.
— Какого черта? Как ты узнала? — рявкнул он, сейчас было не до формальной вежливости.
— Я не знала, — беспомощно ответила Мария. — Я почувствовала!
Аргумент сомнительный, но времени для бесед не было. Автомобиль ГИБДД летел следом, еще и проблесковые маячки включил. Со стороны это выглядело как обычная погоня за нарушителем, и любой патруль, даже настоящий, был бы сейчас не на стороне Павла. Если его задержат, это будет конец: подставные инспекторы убьют и его, и настоящих патрульных до того, как он успеет все объяснить.
Решение пришлось принимать за считаные секунды. Дом Павла был ближе, чем отделение, почти за углом. Сейчас нужно просто забаррикадироваться в квартире и ждать помощи.
Павел пошел на опасный маневр: попытался резко обойти грузовик, перевозивший массивные бетонные трубы. С первого раза не получилось. Служебная машина шла следом как привязанная и тоже опередила бы большегруз, но ей не повезло. Она была как раз сбоку от прицепа-роспуска, когда тот неожиданно накренился, и одна из труб сорвалась.
Всего одна, но этого хватило. Она упала на крышу служебного автомобиля ровно по центру, и он мгновенно превратился в груду металла. Гадать, выжил ли кто-то, не приходилось.
— Что это? — потрясенно выдохнул Павел.
Соблазн остановиться был велик, но голос Марии привел его в себя:
— Поезжайте вперед! Нам нельзя останавливаться, похоже, они решили поймать меня любой ценой!
— Кто?
— Да не знаю!
Она едва сдерживала слезы. Павел чувствовал, что она не лжет.
У его дома они были через минуту. Машину бросил посреди улицы: недовольство соседей — последнее, о чем он сейчас готов был думать. Не выпуская из рук пистолет, он пересек дорогу вместе с ней и впустил ее в подъезд. Вздохнуть свободнее смог, только когда все замки в квартире были заперты.
Мария скрылась в ванной, а он пока звонил всем, кого знал — и кому доверял. Но даже с ними приходилось подбирать слова: никто бы не поверил, если бы он прямо выложил все, что узнал от нее.
— Скоро все закончится, — сказал он, когда она вышла из ванной, умытая и, кажется, успокоившаяся. — Минут через двадцать к нам приедет помощь.
— Что помощь приедет — верю, но что закончится… Для тебя — может быть. А для меня — вряд ли.
— Откуда этот пессимизм? — Павел попытался изобразить уверенность, но получилось не очень. Перед глазами стояла бетонная труба, сминающая автомобиль ГИБДД, как консервную банку.
— Чтобы все закончилось, надо знать, что такое это «все». Мне бы хоть близко к этому подойти.
История с подставными сотрудниками патрульной службы окончательно свела на нет версии личной мести и отвергнутого поклонника. Чтобы поймать Марию, кто-то пошел на чудовищный риск. Так поступают ради денег, чувства здесь ни при чем. Но в какие махинации ее могли втянуть так, что она даже не догадывается об этом? Да еще все эти случайности… Теперь Павел не сомневался: все произошло именно так, как она описала.
Ожидая помощи, они переместились на кухню. Мария нервно вышагивала туда-сюда, а Павел исподтишка наблюдал за ней. Он всегда был внимателен к деталям, и теперь у него впервые появилась возможность по-настоящему изучить ее.
Одета неплохо, дорого, удобно — джинсы, спортивные ботинки, рубашка, легкая куртка. Ногти ухоженные, но без лака. Волосы острижены аккуратно. Макияж неброский — универсальный вариант для человека, которого должны уважать на работе.
Да, она явно не была светской львицей, которая так рвется в салон красоты, что заставляет администратора приходить на час раньше.
— Что вы вообще там делали? — спросил Павел.
Он злился на себя: ему следовало сразу этим поинтересоваться. Но тогда ему было достаточно знать, что Мария была клиенткой. Теперь — нет.
— В салон пришла. — Она остановилась. — Не верите? У меня была запись.
— Верю, и запись я видел. Но что именно вы собирались там делать?
— Процедуру!
— Какую?
Он видел, что ей не хочется отвечать, но не ответить — и она это понимала — было нельзя. Она вздохнула и принялась расстегивать рубашку.
— Что вы делаете?
— Что вы скачете с этим «вы» и «ты»? Мы такое пережили, что и на брудершафт пить не надо. Да ты не бойся, нимфоманка я не больше, чем параноик. В смысле вообще нет. Но в машине ты спросил, было ли в моей жизни что-то странное до того, как за мной начали следить. А теперь хочешь знать, зачем я пришла в «Этернити». Ты не поверишь, но ответ один. Мне проще показать тебе, а потом говорить.
Она сняла рубашку — таким движением, как будто она одна и раздевается в своей комнате. Ничего особенного. Отличная фигура.
Она отвернулась и расстегнула бюстгальтер, полностью обнажив спину. Он даже забыл, где находится и что им угрожает — до того поразительным оказалось то, что он увидел.
Это была татуировка — но какая! По сравнению с ней все наколки, которыми украшали себя хипстеры, смотрелись рисунками пещерного человека рядом с картиной Рафаэля. Тонкие линии и игра света и тени делали это произведение почти трехмерным.
Картина — слово «татуировка» казалось слишком грубым для такой удивительной работы — была выполнена в японском стиле. В центре — красивая молодая женщина в традиционном бледно-розовом кимоно. Одной рукой она прижимала к себе катану, частично скрытую складками одежды, а на ладони держала мерцающий золотой шар. Другую руку она подняла, словно приглашая опуститься сказочную птицу с радужным оперением, парившую над ней. Под ногами японки стлались пышные цветы, переливающиеся оттенками красного, розового и мадженты, а за спиной зияла тьма — похоже на вход в пещеру, очерченный зелеными листьями. Но эта тьма лишь подчеркивала сияние, исходившее от самой женщины и золотого шара, который она держала в руке.
Картина завораживала его, казалась настолько реальной, что он не мог оторвать глаз.
— Что это?
Ответила она устало и с раздражением:
— Мутная история.
— Можно подробности?
— Теперь уже можно. Это случилось в начале апреля.
В ее жизни наступила непростая полоса. Она рассталась с мужчиной, с которым жила больше пяти лет. Казалось, дело идет к свадьбе. Но он исчез, на работе все валилось из рук, Мария чувствовала себя опустошенной и не по годам старой. Ей казалось, что если срочно что-то не изменить, она просто сорвется, потеряет себя и обратной дороги не будет.