На реке, метрах в пятистах от лагеря, показалось несколько плотов, медленно следовавших один за другим. Климов громко выругался.
— Надо срочно уезжать, пока ещё не поздно! — заторопился Борис. — Олег Павлович, что же вы стоите?
— Боюсь, что уже поздно, — печально произнёс инженер.
— Прорвёмся! — воскликнул Борис.
Олег Павлович отрицательно покачал головой.
— Если мы разберём проход в частоколе, — сказал он, — то тем самым откроем им доступ в лагерь, и тогда нас перебьют, как слепых котят.
— Ольга! Татьяна! — крикнул Климов. — Живо на смотровые площадки!
Девушки, понимая критичность ситуации, бросились выполнять распоряжения столяра.
— Будем обороняться, — решил Олег Павлович. — Вы не согласны со мной, друзья?
Климов ничего не ответил и лишь махнул рукой.
— Значит, будем, — пожимая богатырскими плечами, сказал Борис. — Я разве против?
К мужчинам подошли встревоженные Николай и Мария Семёновна.
— Тогда за дело! Быстро разбирайте сруб и сваливайте бревна у обрыва, — распорядился Олег Павлович. — Наверняка штурм начнётся одновременно как со стороны реки, так и со стороны леса. Оружие у всех при себе?
Последовали утвердительные ответы. Весь лагерь пришёл в движение. Люди забегали, засуетились, оглашая воздух грохотом падающих брёвен и отрывистыми фразами, причем всё делалось чётко и быстро. Колонисты понимали, что сейчас им предстоит самое серьёзное испытание из тех, что выпадали до сих пор на их долю.
К Олегу Павловичу подбежала запыхавшаяся Ольга.
— Там… — запинаясь, произнесла она. — Там люди! Много людей!
И она указала в сторону леса.
— Так, — утвердительно кивнул инженер. — Порядок. Татьяна! Спускайся вниз. Семён Степанович! Николай! Смените их. А вы, девушки, будете перезаряжать арбалеты. Сейчас начнётся!
Плоты с дикарями приближались, и с ними вместе приближалась опасность.
Мария Семёновна, кряхтя, взобралась на третью смотровую площадку, до сих пор пустовавшую.
— Мария Семёновна, куда вы? — крикнул Борис. — Вас убьют! Спускайтесь сейчас же!
Пожилая женщина отмахнулась от него, как от назойливой мухи.
— Сама знаю куда! — проворчала она. — Тоже мне, указчик нашёлся!
Опушка леса кишела вооружёнными дикарями. Около тридцати метров отделяло лагерь от леса, и пока что это пространство было свободно от осаждающих. Но вот от деревьев отделилась уродливая фигура рыжего дикаря и в недоумении остановилась у частокола. Лицо его выражало крайнюю степень удивления. Он растерянно крутил своей огромной лохматой головой и, казалось, что-то искал.
— Чего вытаращился, идиот? — крикнул ему Климов. — Или поджилки затряслись?
— Проход в лагерь ищет, — отозвался Николай. — В прошлый-то раз он был.
— А-а… — хмыкнул Климов. — Ищи, ищи, голубчик.
К этому времени Борис и Олег Павлович перетащили все брёвна к обрыву и соорудили некое подобие баррикады. Плоты уже подходили к песчаному пляжу. Вот первый из них коснулся берега, и группа дикарей с криками высыпала на сушу.
— Началось, — прошептал Олег Павлович и, скрывшись за баррикадой, тщательно прицелился. Плечом к плечу с ним устроился Борис.
По сигналу рыжего дикаря лавина нападающих с воплями и рычанием бросилась на приступ. Копья взметнулись ввысь и полетели через частокол. Первый ряд дикарей остановился у основания стены, подставив свои спины в качестве опоры для бегущих сзади. Те мигом взобрались на плечи своим товарищам, и вот уже их косматые головы показались над частоколом. В тот час же град ударов обрушился на них, стрелы глубоко вонзились в их обнажённые тела.
Оглашая воздух предсмертным воем, они падали вниз, но на их место вставали другие, и так без конца.
Николай, расположившийся на левой смотровой площадке, бил из арбалета по врагу так метко и перезаряжал своё смертоносное оружие настолько быстро, что у его ног, с наружной стороны частокола, образовалась уже целая груда стонущих тел. Но стрелял он только в том случае, если дикари пытались преодолеть стену достаточно далеко от его площадки; если же они показывались в непосредственной близости от него, он сшибал их длинной палкой.
Справа, осыпая стрелами, бранью и тумаками голоногих туземцев, бился Климов. Он даже пытался что-то спеть, но неудачно.
Неоценимую помощь оказывали девушки, с невероятной быстротой перезаряжая арбалеты и подавая их наверх, на площадки. В своё время Климов их сделал около двадцати штук, и теперь на каждого приходилось более чем по две единицы стрелкового оружия. Этот факт заметно увеличил скорость стрельбы, освободив стреляющих от процедуры перезарядки арбалетов. Один лишь Николай успевал обслуживать себя сам.
В другом конце лагеря, у реки, происходила не менее жаркая схватка. У сооружённой наспех баррикады бок о бок бились Борис и Олег Павлович. Четыре плота причалили у песчаной косы, и теперь дикари с криками и воем карабкались на почти отвесный обрыв. Песок осыпался под их ногами, дикари скатывались вниз, но напиравшая сзади толпа заставляла их подниматься и снова бросаться вперёд. Ни единый выстрел защитников баррикады не пропадал даром, каждая стрела находила свою цель. Да и мудрено было промахнуться, настолько плотной стеной лезли на приступ дикари. Поражённые стрелами, они падали под ноги наступающим, и те топтали их, влекомые жаждой крови. Их перекошенные лица, горящие безумным огнём глаза, мускулистые руки, сжимающие копья и дубинки, мелькали у основания баррикады, но ни один дикарь пока ещё не сумел добраться до двух мужественных людей, отчаянно борющихся за свою жизнь и за жизнь остальных колонистов. Олег Павлович стрелял молча, размеренно и хладнокровно прицеливаясь и выпуская очередную стрелу по врагу, зато Борис изливал свои чувства в потоке брани, наверняка остановившей бы нападающих, пойми они хоть малую часть из его словоизвержения.
— Олег! — крикнул Борис, отбрасывая арбалет. — Хватай бревно!
Чувства обоих настолько были обострены, а мысль с такой интенсивностью работала в мозгу, что Олег Павлович мгновенно понял замысел Бориса. Схватив огромное бревно за оба конца, они выпрямились и с криком «Э-эх!» запустили его вниз. Бревно, сметая всё на пути, сбросило карабкающихся дикарей с обрыва к самой воде.
— Давай ещё! — скомандовал гигант, и следующее бревно полетело в гущу обезумевших от ярости и ужаса дикарей. Около двух десятков способных двигаться дикарей, оставляя на берегу убитых и раненых соплеменников, в спешке погрузились на плоты и отчалили к противоположному берегу.
— Уф! — с облегчением вздохнул Борис, вытирая потный лоб тыльной стороной ладони. — Кажется, первый раунд наш.
— Первый — да, — переводя дыхание, согласился Олег Павлович. — Но наверняка не последний.
— Без сомнения, будут ещё, — сказал Борис. — Это уж как пить дать.
За их спинами продолжалась схватка остальных колонистов с наседающим беспощадным врагом.
— Олег, — произнёс Борис, всматриваясь в ту сторону, откуда доносились крики и шум сражения, — сиди здесь и смотри в оба, если что — крикнешь, а я — туда! Надо сменить старушку, не по силам ей это мероприятие.
Схватив бревно, он кинулся к частоколу. Взобравшись на центральную площадку, Борис заставил Марию Семёновну спуститься вниз и занял её место. Его появление на стене решило исход атаки. Дикари в панике бежали в лес.
— И враг бежит, бежит, бежит!.. — запел Климов во весь голос.
— Ура! — завопил Николай. — Наша взяла!
Радость победы придала силы и уверенности колонистам. Они смеялись сквозь слёзы и ликовали, словно дети. А у их ног, перед частоколом, вповалку лежали их враги, стоны слышались то тут, то там.
Ещё дважды дикари предпринимали попытки взять лагерь, но и они закончились неудачей. Во время атаки камень, брошенный меткой рукой дикаря, попал в голову Николаю и рассёк ему левую бровь. Кровь залила лицо, от боли он потерял сознание. Отважный юноша наверняка разбился бы, падая с площадки на землю, если бы Борис не успел подхватить его внизу.
Пёс Первый носился по лагерю и оглашал окрестности неистовым лаем.
— Долго мы так не протянем, — хмуро произнёс Климов.
Было уже четыре часа пополудни. Уставшие люди буквально валились с ног, но своих боевых постов не оставляли, так как понимали, что малейшая слабость с их стороны, малейший просчёт могут привести к скорой и трагической развязке. Пока длилось затишье, девушки промыли Николаю рану, перевязали голову, отвели в автобус и заставили лечь.
Прошёл час. Дикари не подавали признаков жизни.
— Может, ушли? — с надеждой спросил Борис.
— Если бы, — буркнул Климов. — Вернутся.
— Ну, пока не вернулись, пойду проведаю Николая, а заодно заверну к нашему инженеру. Он там один всё-таки, нелегко ему.
— Но там и лезут не так, как здесь, — возразил Климов.
Действительно, после поражения в первой атаке дикари на реке действовали вяло и нерешительно. Толпясь на узкой песчаной косе, они представляли собой отличную мишень для защитников баррикады. Видя невыгодность своей позиции, дикари атаковали теперь с оглядкой, без былой ярости и напора. Олег Павлович, без лишней спешки кладя свои стрелы в цель, держал врагов на расстоянии и не подпускал к баррикаде.
Борис спустился вниз и направился к автобусу. Николай встретил его улыбкой. Девушки во главе с Марией Семёновной хлопотали около раненого, предупреждая каждое его желание.
— Ну что, брат, — ласково спросил Борис, — скоро на ноги встанешь?
— Да хоть сейчас! — воскликнул Николай. — Я же совсем здоров, а они меня не пускают. Подумаешь, царапина. Эка невидаль!
Николаю, действительно, стало лучше, но непреклонная Мария Семёновна наотрез отказалась отпустить молодого человека.
— Лежи, лежи, Коля, — согласился с Марией Семёновной Борис. — Мы там и без тебя справимся. Ты нам для другого дела нужен.
— Для какого? — удивился Николай.
— Как для какого? А автобусом кто управлять будет?
— Какой ещё автобус! — возразила Мария Семёновна. — Ему покой нужен. Вон сколько крови потерял!