— Вот жизнь, — бормотал Мухин сквозь слёзы. — И откуда на меня такое свалилось? За что?
Он встал и, шатаясь, наугад побрёл по ночному лесу. Дрожа от холода и страха, проклиная злосчастную свою судьбу, страдая от укусов полчищ комаров, Мухин шёл и охрипшим голосом звал на помощь:
— Люди! Спасите! Ау-у-у! Есть тут кто живой? Люди! Кто-нибудь!..
Поднялся ветер и нагнал тучи, стал накрапывать мелкий холодный дождь. Мокрый и безучастный ко всему происходящему, Мухин вдруг вышел к озеру. То же это было озеро, что и раньше, или другое — ему теперь было всё равно. Какая разница, где окончить свою жизнь? Он чувствовал, что до утра не дотянет. А если бы даже и дотянул, то что дальше? Снова бродить по неприветливому лесу, холодным и голодным, пока тебя не съедят лесные хищники? Нет уж, дудки! Надо кончать сейчас, и немедленно!
Приняв решение, Мухин твёрдым шагом направился к воде. Внезапно под ногой что-то хрустнуло. Мухин нагнулся и поднял спичечный коробок.
— Это же мои спички! — обрадовался он. Огонёк надежды затеплился в его душе. Спички не успели промокнуть под дождём.
Огонь! Теперь у него есть огонь! Он сможет развести костёр и наконец согреется.
Воодушевлённый находкой, Мухин начал судорожно собирать сухие ветки и хворост для костра. Дождь к тому времени кончился, тучи разошлись, и на небе выглянула луна.
«Кажется, — с надеждой подумал Мухин, — фортуна повернула ко мне своё лицо».
Собрав большую охапку сухого валежника и накидав сверху еловых веток, надеясь дымом от них разогнать комаров, он дрожащими руками попытался развести костёр. Но только лишь переведя полкоробка, Мухин наконец добился успеха. Костёр запылал, ярко осветив всё вокруг.
Всю ночь Мухин просидел у костра, подбрасывая в огонь сухие ветки. К утру в его голове созрело решение: во что бы то ни стало надо найти людей. Где их искать, он не знал, но в том, что они где-то рядом, был уверен.
Наступал новый день. Весело щебетали птицы, подал свой голос кузнечик, один за другим раскрывались одуванчики.
Ужасно хотелось есть. К счастью, в лесу было полно грибов, которые, по-видимому, у местных жителей не пользовались спросом. Набрав несколько штук белых, Мухин насадил их на тонкий прутик, обжарил на костре и с удовольствием съел. И хотя не было соли, а грибы получились полусырыми, завтрак показался ему превосходным.
Подкрепившись, Мухин отправился в путь. Шёл он наугад, надеясь на свою счастливую звезду.
Двое суток прошли в безуспешных поисках какого-либо жилья. Дважды он возвращался к тому же самому озеру, несколько раз встречал в лесу диких лошадей, которые, завидев человека, стремглав уносились прочь, снова ему пришлось удирать от медведя, а одну из ночей он провёл на высокой сосне, спасаясь от стаи волков. Однажды наткнулся на огромное лохматое животное с хоботом, которое мирно паслось на лесной лужайке.
У Мухина от удивления челюсть отвисла чуть ли не до колен.
«Мамонт! Живой! Кажется, я окончательно спятил…»
Наконец животное, почуяв присутствие постороннего, ломая кусты и деревья, умчалось в лес.
Всё новые и новые видения осаждали бедную голову нашего героя, но постичь их смысл не хватало сил. Мысль о том, что он сошёл с ума, в эти дни не раз приходила ему в голову.
С трудом вспомнив, как когда-то в детстве он делал венки из одуванчиков, Мухин кое-как смастерил себе такой же, только большего диаметра, прикрепил к нему листья лопуха и получил некое подобие набедренной повязки. Нацепив её на пояс, он почувствовал себя гораздо увереннее.
Днём приходилось питаться ягодами, глотая их прямо на ходу, а по ночам жарить грибы на костре.
Итак, в лесу он был уже трое суток, а ни одного человека пока ещё не встретил, если не считать тех двух женщин, унёсших его одежду. Сколько ещё продлятся эти скитания? На сколько хватит его сил и выдержки? Ведь что ни говори, на одних грибах да ягодах долго не протянешь, того и гляди концы отдашь. Да к тому же ночные бдения у костра вконец подорвали силы, измотали его морально и физически. Что-то будет дальше?..
На четвёртые сутки пути окружающий ландшафт изменился. Лес стал более редким, появились холмы и овраги, нередко попадались небольшие болота, окружённые буйными зарослями папоротника и крапивы. Вдоль берегов мелких речушек в изобилии росли камыш и осока. На озёрах гнездилось множество уток и диких гусей. И ни единого признака существования человека.
Около полудня Мухин взобрался на вершину одного из холмов и чуть было не закричал от радости. Прямо перед ним, по другую сторону холма, раскинулась небольшая деревушка. Он увидел фигуры движущихся людей, дым от нескольких костров поднимался к небу. А дальше, почти до самого горизонта, простиралась безлесная холмистая равнина, и лишь кое-где, словно островки, попадались берёзовые рощи.
Вздохнув полной грудью, счастливый Мухин радостно засмеялся. Наконец-то! Наконец-то дошёл!..
Вдруг сзади на него что-то навалилось, сильный удар по голове пресёк поток мыслей, и Мухин потерял сознание.
Глава пятая
— Что же всё-таки могло с ним случиться? Ведь не сквозь же землю он провалился!
— Да вы не волнуйтесь, Олег Павлович, может быть, ещё найдётся.
— Но ведь он погибнет один, это же факт! Мы не должны были оставлять его одного.
— В конце концов, он сам ушёл, вот сам пусть и выбирается. Он взрослый человек, а не малое дитя. А у нас и без него забот хватает; не забывайте, что среди нас женщины.
Этот разговор происходил между Борисом и Олегом Павловичем в то время, как автобус мчался по лесу после страшных событий, связанных со смертью незнакомца с копьём.
— Да плюньте вы на него, — вмешался Климов. — Мало ли куда его понесло с похмелья. Что же мы теперь, с каждым алкашом валандаться будем? Нужен он нам, как корове пятое колесо.
— Вы эгоист, Климов, — сказал Олег Павлович.
Климов пожал плечами:
— Я просто трезво смотрю на вещи. Согласитесь, что в данной ситуации поиски совершенно бессмысленны.
— И всё же искать мы будем, — твёрдо сказал Олег Павлович. — Мы не можем оставить человека в беде.
— Верно, — поддержала инженера Мария Семёновна. — Мухин прежде всего человек, и как человек он имеет право рассчитывать на нашу помощь. А то что он пьёт, так это ещё не преступление. И крест на нём ставить рано.
— Вот именно! — воскликнула Татьяна. — Мы должны его спасти, иначе не простим себе этого до конца своей жизни.
— Так-то оно так, — возразил Борис, — но только сейчас поиски действительно невозможны. Мы сами находимся в таком положении, что нас спасать надо.
— Кстати, товарищ инженер, — обратился к Олегу Павловичу Климов, — что вы сами думаете о нашем положении?
— Действительно, Олег Павлович, — поддержали Климова остальные пассажиры. — Где мы, по-вашему, находимся? И как вы объясните смерть того несчастного?
Олег Павлович задумался.
— Не знаю, — признался он после минутного молчания. — Пока не знаю. Дайте срок, и я вам отвечу, а сейчас ничего сказать не могу. Одно только кажется мне бесспорным: дикари были подлинными.
— Как — подлинными? — посыпались недоумённые вопросы. — Ведь тогда мы с вами…
Автобус резко затормозил и остановился. Пассажиры бросились к переднему стеклу.
— Что случилось? Опять дикари?
— Кажется, лес кончился, — сказал Борис. — Николай! Открой дверь, я выйду.
Дверь открылась, и Борис вместе с Олегом Павловичем спустились на землю. Их взорам предстала следующая картина.
Автобус стоял на самом краю обрыва. Внизу текла река, причём обрыв, словно нос большого корабля, врезался в русло реки и искривлял его таким образом, что у обрыва образовалась излучина. В результате та небольшая площадка, на которой оказался «Икарус», с трёх сторон омывалась водой, а с четвёртой была отгорожена лесом. Река была неширокой, метров двадцати пяти — тридцати шириной; у излучины она образовывала небольшой песчаный пляж. Левый берег, то есть тот, на котором остановились путешественники, был высок и крут, зато правый был намного ниже и более пологий. За рекой до самого горизонта расстилалась бескрайняя равнина, и лишь небольшие холмы и отдельные группы деревьев разнообразили её.
— Да, неплохое место для убежища, — прошептал Олег Павлович.
— Что вы сказали? — спросил Борис, не расслышав.
— Да вот думаю, что это может быть за река?
Борис пожал плечами.
— Я, вообще-то, не силён в географии, — сказал он, — зато наш старый ворчун Климов наверняка знает, и что это за река, и какая в ней рыба водится.
— А мы его сейчас и спросим, — предложил Олег Павлович. — Семён Степанович! Спуститесь к нам на минутку. Дело есть.
Климов, кряхтя, вышел из автобуса, огляделся и недоумённо покачал головой.
— Да-а-а, — медленно проговорил он, — интересная петрушка получается.
— Семён Степанович, — обратился к нему Борис, — вы, как бывалый грибник, наверняка сможете нам помочь. Что это за река? Может быть, вам приходилось бывать здесь раньше?
— Нет, молодой человек, ни мне, ни кому бы то ни было другому здесь, похоже, бывать не приходилось.
— Что вы хотите этим сказать? — быстро спросил Олег Павлович, пристально глядя Климову в глаза. Тот ответил ему таким же взглядом.
— Вы знаете, Олег Павлович, что я хочу сказать, — ответил Климов, не опуская глаз.
— Вы думаете, это возможно? — продолжал допытываться Олег Павлович со всё более возрастающим интересом.
Казалось, эти двое понимали друг друга с полуслова, полувзгляда, полунамёка.
— Не знаю, — ответил Климов, опуская глаза, — для меня это слишком сложно.
— О чём это вы, а? — вмешался Борис. — Я что-то ничего не понимаю.
В этот момент из-за поворота реки показался плот. На плоту находилось трое мужчин, причём двое сидели, а третий управлял плотом с помощью длинного шеста. Все трое были одеты в шкуры животных, у одного на поясе висела дубинка. Когда плот поравнялся с путешественниками, плывущие вдруг вскочили и уставились на берег.