— Блин! Точно! Я тоже замечала: пообщаюсь с Олегом, вроде все по полочкам разложится. Как только одна — начинается жесть какая-то: мысли одна за другой, и все противоречат друг другу.
— И, кстати, Софи, деньги для тебя — ценность.
— Разве? — удивилась она и переглянулась с Олегом. — Мне всегда с детства внушали, что это вообще не важно, и я даже поверила.
— Да, все правильно. Воспитание часто заставляет нас жить не в соответствии со своей механикой, но критерием здесь является ответ на вопрос: чувствуешь ли ты удовлетворение от того, что происходит в твоей жизни?
— Да я в последнюю очередь об этом думаю, — со вздохом сказала Софи. — Я всю жизнь делала что-то, потому что кто-то этого хотел: сначала мама, сестра, брат, потом муж, потом церковь.
— А знаешь, как тебе надо принимать решения в своей жизни, Софи?
— Как?
— Надо слушать отклик в теле. Если энергия есть и ты хочешь этого — делаешь. Нет энергии и не хочешь — не делай.
— Погоди, Илья, то есть, если я хочу какого-то мужчину и у меня есть отклик, я должна отдаться ему?
— Нет, не должна, конечно. Но эта система не о морали. Она о механике. И о том, что в сексе вам будет хорошо.
— Интересно. А я всю жизнь в себе эти сигналы подавляла. Винила себя, корила, смирялась. Ругала.
— Ну да, многие так делают. Расслабься. Мало кто позволяет себе вести себя свободно и слушать свое тело.
После этой фразы Ильи кровь Олега начала вскипать. «Это что, значит, теперь ей можно по рукам идти?» Но он промолчал. Ему этот разговор начинал не нравиться. И Илья тоже со своими тезисами.
— А еще, — продолжал Илья, явно вдохновленный реакцией Софи, — у тебя есть «шестая передача». Ты более быстрая, чем другие люди.
— Блин! — Софи засмеялась. — А я-то думала, что все вокруг такие тормоза: я уже все поняла, а многие еще пять раз переспрашивают, я уже все сделала, а другие только начинают.
Они еще долго общались. Софи нравилось все, что и как говорил Илья. Олег же все больше понимал, что видит в Илье, в этом самодовольном выскочке, своего соперника. Впервые Софи слушает кого-то, кроме него, с открытым ртом.
Перейдя в конце разговора на более нейтральные темы, Илья поведал о том, что ему недавно очень понравился фильм с Хабенским «Географ глобус пропил», что фильм очень глубокий и философский.
— Ой! Да! Я тоже смотрела! Хабенский там красавец!
Когда Илья закончил свой рассказ, Олег рассчитался с ним, на этот раз по полному тарифу, и повез Софи домой.
Софи была задумчива.
— Софи, милая! Ну чего ты так заморочилась? Это всего лишь какая-то теория! Какое это имеет значение?
— Знаешь, Олег, мне эта теория очень много чего объясняет. Я-то думаю, отчего я всю жизнь маюсь! Я просто под всех подстраиваюсь! И не слушаю себя. Почти всю жизнь чувствую одно, а делаю другое, и никому от этого не хорошо, потому что все меня начинает выбешивать, и я постоянно разочаровываюсь во всем.
— Ну погоди, а эта тема про отклик в теле… Про других мужчин?
— Да так все и есть! У меня знаешь, как бывало: смотрю на мужчину — понимаю, что не нравится он мне ни внешне, ни по характеру, ни тем, чем он занимается, подхожу к нему и… пипец, теку вся! Отхожу подальше — думаю, боже, что я в нем нашла?
— И с Ильей у тебя тоже так? У него вроде тоже эти ворота есть?
— С ним нет… Я вообще его как мужчину не воспринимаю. А ты что, ревнуешь?
— Да, ревную. И к тому же чувствую, что его мнение важнее для тебя, чем мое.
— Знаешь, что, Олег! Меня все постоянно склоняли к своим мнениям всю жизнь, а сейчас я хочу наконец-то послушать себя! Что я сама хочу? Мне иногда хочется, как героине «Ешь. Молись. Люби», уехать куда-нибудь на месяц и послушать себя: а чего я действительно хочу? Я думала, что ты меня поддержишь в этом здесь! А ты начинаешь меня тоже подстраивать под себя. Не хочу так! Не для этого я из одной клетки вырвалась, чтобы в другой жить.
Олег уже начинал злиться. Но решил промолчать. Он почему-то понял, что спорить с Софи бесполезно. Да и к тому же она все-таки беременна. Гормоны и все такое…
Он привез ее домой, они перекусили, и он пошел к себе домой. Он решил посмотреть этого пресловутого «Географа», скачал фильм и начал смотреть.
Фильм его и вправду тронул. Но он тронул в нем ту сферу, которую Олег предпочитал не ворошить.
Собравшись с мыслями после просмотра, он написал Софи:
— Посмотрел «Географа». Знаешь, он ведь и на меня похож, если честно. На меня, совсем еще юного и маргинального, когда я ходил в ватнике и кирзачах и воровал сырки в магазинах и варенье в строительных вагончиках… Когда, будучи уже взрослым дядей, пил водку на обед, внушая себе, что это для аппетита. Когда выбирал картошку подешевле и доширак оптом… Когда боялся красивых девушек… Когда говорил себе: «Я не могу себе этого позволить» или «Бедный я несчастный, и никому меня не жалко», когда спорил с ментовским начальством и боролся за справедливость, запивая вкус маленьких побед гранулированной «Принцессой Нури»… Когда плакал на могиле отца не в силах изменить что-либо… Когда гулял по Политехническому парку, пиная листья в бессильной злобе после очередной ссоры с Катей… Когда подписывал кредитный договор, чтобы вернуть долг… Когда таксовал ночью на своей десятке… Когда не делал ничего и тупил в Интернете…
Во мне тоже есть этот «географ», и он занимает свое достойное место на полках воспоминаний, лишенный права голоса при принятии решений…
Иногда я даже скучаю по нему. И тогда покупаю шаверму или еду на «Серфомай», где он охраняет мой сон в палатке.
Я знаю, как вернуться к нему обратно. Это очень просто, но мне хочется видеть его только на старых фотографиях.
Он никогда не написал бы «Две Буквы», он никогда не познакомился бы с тобой и не украл тебя у Москвы. Может, он и безобидней, но вряд ли интересней. Финал его жизни — в вечном ворчании на несправедливость жизни под выхлопом дешевого алкоголя.
Его «не хочу» означает «боюсь захотеть», а его «могу» очерчено клеткой, которую он сам себе строит.
Он трогательно вызывает к себе жалость, а потом манипулирует ею при любом удобном случае…
Я помню его, я никогда его не забуду, потому что своего врага надо знать в лицо.
День за днем Софи с Олегом закрывали все больше бытовых вопросов. Вещички из магазина «ИКЕА», няня, кружки для Теда. Однако Олег становился все мрачнее, потому что у него начало возникать состояние «недопризнанности», «недооцененности». Он чувствовал свою зависимость от Софи все больше и больше. Его буквально лихорадило, когда они расставались, а если Софи была не в настроении и не хотела его, он начинал допытываться у нее, «что не так». Она не знала, что ему ответить, и это еще больше расстраивало и злило его.
Он с раздражением начал замечать, что она в очередной раз рассказывает ему о чем-то, что поведал ей Илья. Как правило, он начинал тут же спорить, Софи злилась и в конце концов перестала ему рассказывать что-либо.
Олег очень долго «отходил» от негативных эмоций, а зачастую усиливал их самокопанием и самобичеванием. Он заметил очень странную вещь — как бы он ни играл хорошее настроение, если внутри это не было так, Софи это сразу же чувствовала. Это вызывало в нем раздражение и усиливало напряжение. Чувствуя его напряжение, Софи не хотела ни обнимать его, ни даже просто быть с ним рядом. Он чувствовал периодически, что она просто терпит его присутствие, и его буквально «вышвыривало» из квартиры состояние Софи. Закрыв дверь, он шел по улице и рычал в бессильной злобе, не понимая, что происходит.
Объятия и телесный контакт были языком, на котором он принимал сообщения от мира. Сейчас он все меньше чувствовал любовь Софи. Она больше не хотела его, мягко, но безапелляционно блокируя все его домогательства. Он терпел и ждал. Напряжение нарастало. Когда оно доходило до пикового предела, Олег пытался прояснить свое состояние Софи, сказать ей, как он нуждается в ее объятиях… Каждый раз эти выяснения заканчивались ссорой, слезами Софи, его бессильной злостью, а затем его извинениями.
Она прощала его. Но становилась еще чуточку дальше.
Олег буквально сходил с ума. Он не находил себе места. Он пропускал деловые встречи, забывал о важных задачах. Его мозг абсолютно раскис, и Олег не знал, как собрать его в кучу.
Глава 67. Магнитик
В один из вечеров, когда Олег должен был ночевать у Софи, она сообщила ему, что к ней внезапно нагрянули друзья из Москвы, и попросила перенести их свидание на другой день.
— А в чем проблема, если я буду на вашей встрече? — решил уточнить Олег, сохраняя максимально спокойную интонацию, хотя у него внутри все закипало.
— Ни в чем. Просто мне более комфортно так будет, — ответила Софи.
Олег уже предупредил Катю, что его не будет сегодня ночью. Когда он вернулся домой, она посмотрела на него с усмешкой:
— Что, милый, твоя девчушка тебя сегодня не пустила?
— К ней гости приехали. Всем не разместиться, — ответил он.
Слова Кати подогрели его злость, и он решил прогуляться и подышать свежим воздухом, чтобы успокоиться.
Минут через десять после начала прогулки он позвонил Софи, но она ответила ему впопыхах:
— Олеж, я общаюсь с друзьями. Потом перезвоню. — Олег ничего не ответил. — Олеж. Все хорошо? Ты не обижаешься?
— Нет-нет! Что ты, все в порядке, я не обижаюсь, — а потом написал ей эсэмэску:
«Отдыхай, любимочка! Не торопись. Это же твои друзья. Люблю тебя!»
Он очень ждал, что она напишет ему, что любит или хотя бы «спасибо за понимание», но она ничего не написала.
Он пошел прогуляться по набережной Карповки. На улице было очень прохладно. Мелкий дождик дополнял эту гнусную картину.
Он шел еще минут двадцать. Проверял каждую минуту телефон. Ничего. Он не выдержал и снова набрал ее.
— Олеженька, что случилось?
Олег понял, что не может больше сдерживать свое напряжение. Он хотел сказать ей о том, как он соскучился по ней, любящей и заботливой, говорящей ему приятные слова, обнимающей и ласкающей его, ждущей его, желающей его. Но, вспоминая все предыдущие разговоры, понимал, что она снова разозлится. Он не мог произнести ни слова.