Прости еще раз… Сотню раз… Только больше не возвращайся в это состояние…
Целую тебя. Обнимаю. Всем телом обнимаю.
Я уехала с ребятами и Тедом в Москву. Хочу, чтобы ты отдохнул от меня, и мне нужно немного прийти в себя. Покорми, пожалуйста, хомяка.
Утром следующего дня Олег с трудом открыл глаза. Прочитав ответ Софи, он решил покормить хомяка до похода в офис. Зайдя в квартиру Софи, он разулся и, не снимая куртки, пошел на кухню за едой для хомяка. Открыв шкафчик и взяв пакет с едой, он кинул взгляд на холодильник. Магнитик с его изображением пропал. Он нашел его лежащим в ящике буфета.
Новая волна отчаяния нахлынула на него.
Он написал Софи на эмоциях:
— Сейчас не Жан, а я отвечаю за твою жизнь и жизнь Теда… Разве я не заслужил сраного магнитика на холодильнике с моим фото? Не могу… Душа плачет!
Он вышел из дома, снова едва сдерживая слезы. Сел в машину и уже не смог сдержаться. Ему стало жалко себя. «Почему она стала такой бесчувственной?»
Успокоившись, он поехал в офис.
Софи ответила ему довольно скоро:
— О магнитиках. Да как же это мелочно! Да, сняла. И ты прекрасно понимаешь почему и понимаешь, что это было лишь на один вечер. И может, да, тебя это задело, но далеко не от любви ко мне… А от собственной гордыни. Тебя задело, что сняла… А каково было бы мне, оставь я его, тебе плевать сейчас, как и на то, что мне все это адски больно… И мне непонятно, почему я тебе все это объясняю… И еще… Может, я, конечно, ошибаюсь… Но мне почему-то кажется, что вряд ли у тебя дома во всю стену висит мой портрет… Да или хоть магнитик… Почему же? Стыдишься? Да потому что это чушь полная! Потому что есть обстоятельства, с которыми я соглашаюсь и понимаю тебя, потому что ценю и люблю.
Или я тоже должна обижаться, что для всего социума ты создаешь видимость семьи и для многих твоих знакомых мое существование — тайна… Или, может, мне нужно было обижаться, когда мы уехали от Армена из-за того, что ехала его девушка… И не ездим к нему, когда она дома… Ты стесняешься меня? Да я бы вынесла тебе мозг, говоря вслух каждый раз то, что приходит в голову! Но это полный бред… Потому что я знаю, как ты ко мне относишься, и соглашаюсь со всеми обстоятельствами, потому что ценю и люблю. Потому что это и есть безусловная любовь. Потому что именно это и отличало наши отношения от остальных. И ты тоже не всегда отвечаешь вовремя. Я два часа сходила с ума после твоей встречи с твоими странными бандитскими клиентами… А у тебя просто отключился телефон, и это тоже всего лишь обстоятельство… Это не значит, что ты урод, который столько времени мне не отвечал… Но мне хватило лишь твоих слов, что все в порядке, и это важнее, чем моя гордыня, кричащая «какого хрена»!.. Да разве важна вся эта мишура?
Про секс… Я тебе третий день говорю о том, что у меня все болит… У меня все отекло и зудит так, что иногда сидеть невозможно. И даже от лекарств такая боль, что я, как ребенок, готова плакать от нее! Знаешь ли, я немного беременна!
Твое задетое дурацкими предрассудками самолюбие обижено… И это затмило все… А то, что ты любимому человеку полночи и полдня вынимаешь душу, тебе не важно. И этот любимый человек — беременная женщина…
А я после твоей предыдущей выходки только-только успокоилась.
Знаешь, я думаю, вряд ли тебе нужен овощ, который будет тупо заглядывать тебе в рот и никогда ни в чем не будет прекословить. Я думала, ты хочешь строить отношения, в которых честность и всем хорошо. Или, может, я ошибаюсь? Может, все-таки тебе нужен овощ?
Знаешь… Даже все то, что я сейчас написала, — чепуха… По сравнению с нашими отношениями. Но я тоже живой человек. И у меня тоже есть эмоции. Вот они. И я также знаю, что все это пройдет, потому что это чушь… Потому что ценю и люблю…
Я хочу побыть с Тедом в Москве. Хочу все это переварить. Успокоиться и забыть.
Теперь мне тоже легче.
Олег решил не сдавать свои позиции и ответил Софи:
— Знаешь, мое задетое дурацкими предрассудками самолюбие — это то, что позволило мне стать тем, кто я есть.
Ты меня нашла именно благодаря ему. Признаюсь, что немаловажная причина того, что мы вместе, — это результат того, что ты оценила не только меня как мужчину, но и образ, который я создал.
Да, я не чернорабочий. Если бы мне не были важны общественное признание и прочая хрень, я не был бы тем, кто я есть.
Мне важно поддерживать мое гребаное эго, иначе я сдуюсь или сопьюсь! Оно мой двигатель! Именно оно позволяет мне делать столько, что потом даже ты говоришь: «Когда ты все успеваешь?» Хотя, как я понимаю — оно же и мое проклятие.
Не оно ли отличает меня от Жана? Не из-за него ли, в том числе, ты со мной?
Все мои близкие друзья знают о тебе. И в моем доме нет твоих фото только потому, что там живет Катя. Почему ты сравниваешь? Получается, что в твоем продолжает жить Жан?
Можешь выкинуть на фиг эти магнитики. Знаешь, я, как ребенок, радовался, что хоть где-то они могут висеть по праву. У меня дома их, кстати, нет.
Мне уже стыдно за них. Это правда. Моя гребаная гордыня усмирена в отдельно взятом случае. Пойдет ли это на пользу мне?
Не знаю. Когда я сдуваюсь — я становлюсь отвратителен даже сам себе.
Я пишу все это, не чтобы ты злилась, а чтобы поняла меня.
Если ты считаешь, что такие письма портят тебе настроение, — хорошо, я больше не буду их писать. Но, на мой взгляд, только проговаривая что-то, мы прощаемся с этим.
И я хочу, чтобы ты сходила завтра к врачу. Я переживаю за твое здоровье! Не пускай, пожалуйста, на самотек.
Не злись на меня. Я тоже на тебя не злюсь ни капельки.
Я принимаю все то, что ты сказала. Я согласен с тобой, что у нас есть нечто большее и все наши с тобой разговоры — лишь шаги в совместном путешествии.
Чтобы мы еще лучше поняли друг друга.
Я признаю, что сам накрутил ситуацию, и прошу тебя еще раз простить меня.
Софи тоже не сдавалась:
— Неправда.
Ты стал тем, кто ты есть, совсем не из-за самолюбия, в противном случае ты бы делал это, идя по головам, и плевал бы на все и на всех… Но ты этого не делал.
И от Жана тебя отличает вовсе не это, самолюбия у него тоже хоть отбавляй. По крайней мере, вовсе не из-за этого я с тобой… Если ты вспомнишь, «я с тобой не из-за того, кто ты, а из-за того, кто я рядом с тобой». Так же, как и ты со мной. Хотя сегодня ты напрочь это перечеркнул.
Если ты вспомнишь начало наших отношений, то все закрутилось с того, что мы начали поддерживать друг друга, чего нам так не хватало в семьях. И ты во мне увидел меня со всеми моими амбициями и желаниями и начал поддерживать…
Только теперь тебе это вряд ли нужно… Ты даже как-то в «Сапсане» сказал, что тебе не нужно, чтобы я была кем-то, тебе важно, чтобы я поддерживала тебя… Но я даже тогда тебе ответила, что не смогу так, потому что, если бы не мои амбиции, я бы и с Жаном прекрасно жила, не парясь и довольствуясь тем, что есть…
Я понимаю, ты мужчина, и твое эго, безусловно, сильнее и, пожалуй, даже важнее моих амбиций, и есть такое понятие, как общественное признание. Только в кучу с отношениями это не нужно сваливать. Иначе получается, что для тебя нет никакой разницы между любыми твоими делами, проектами и нашими отношениями и всем прочим. Или опять я ошибаюсь и так это и есть?
Знаешь, порой мне кажется, что я пришла к тому, от чего бежала… Опять идеализация себя… Только раньше это было ради Жана и мамы, а теперь ради тебя. Ты создал образ меня и, как только я отклонилась от него, разозлился. Олег, дорогой, я очень прошу тебя адекватно оценить, что именно ты любишь? Точнее, кого? Меня, желающую быть продюсером, открыть школу, что-то из себя представляющую, что-то не любящую, в чем-то с тобой не согласную, или тебе нравится образ милой девочки, которая, кроме тебя, ничего вокруг не видит? Если второе (в чем я все больше начинаю убеждаться), то очень жаль… Ведь тогда это совсем не я. Да, я могу быть милой и могу поддерживать и сопереживать, но я не смогу жить одним тобой и твоей жизнью… Мне нужна моя жизнь. Мои занятия и мой круг общения. Я загибаюсь сейчас здесь. В прямом смысле, так как вся моя жизнь сейчас полностью зависит от тебя. Я даже видеть тебя не могу тогда, когда хочу, а лишь тогда, когда ты можешь. И поверь, это не очень-то просто. Я понимаю. Смена города, смена жизни. Я, конечно же, максималистка, которая хочет все и сразу, знаю, так не бывает, и все будет постепенно. Но мало того, что этого нет, так ты и все остальное во мне сейчас укротить пытаешься.
Психолог мне об этом говорила… Я не умею ставить преграды, допускаю людей слишком близко. В свое личное пространство я позволяю лезть всем и делать кто во что горазд.
Теперь понимаю — так нельзя. Почти двадцать восемь лет понадобилось, чтобы понять.
Я, безусловно, люблю ту крошку, что растет внутри меня. Если бы ты только видел ее на узи: активная, крепкая, здоровая, прекрасная кроха… И я хочу, чтобы она выросла счастливой, в любви и заботе.
Олег, я не кукла. И не мебель. Может, я просто позволяю с собой так. Я так много лет пыталась это всем доказать и пришла к тому же. Но ровно это же ощущение у меня было и с Жаном, и с бывшим начальником. Он вообще готов был тупо платить мне деньги, чтобы я не уходила на другую работу, а просто присутствовала. Так он даже секса за это не получал… Ему было охренительно оттого, что я рядом… И когда я пыталась объяснить, что не смогу так, что хочу развиваться, что-то делать и прочее, единственное, что он мне отвечал, что я женщина, мне это ни к чему, это удел мужчин.
И вот теперь ты.
Вот и ты мне говоришь, что у меня другая миссия. Но это так хотелось бы тебе, чтобы я просто была рядом.