Олег лег на ложе и начал дышать.
Шаман пел свою песню и бил в гонг. Открывая глаза, Олег заметил, что все вокруг стало симметричным и каким-то «калейдоскопичным». Как будто компьютерная графика второго поколения, только с бесчисленным количеством деталей, которые постоянно менялись в зависимости от его желания. Но в любом объекте внешнего мира, присматриваясь к нему внимательно, он начал видеть образ дерева.
Олег закрыл глаза и продолжил дышать. Как только он забывал о дыхании, картинка внутреннего мира становилась менее четкой, а резкость внешнего мира увеличивалась.
«Просто задай вопрос», — слышал он снова и снова и начал спрашивать. Ответы на вопросы он получал в виде образов. Без слов. Как только он забывал о глубоком дыхании, к нему подходил Станислав (а точнее, его образ) и говорил: «Дыши, глубоко дыши».
Цветок со змеиными ртами и миллионами глаз показал ему, что весь мир — это всего лишь энергия, принимающая различные формы для того, чтобы познать саму себя. Ничто не имеет в нем значения. Ни одна форма не существует, а лишь просто создается сознанием. В данном случае — его сознанием и воображением. «Аnd nothing else matters», — вдруг услышал он слова из песни «Металлики» и тут же понял, что в эту секунду он может оказаться рядом с солистами группы, если захочет. «Как передвигаться в пространстве?», «Как путешествовать во времени?» — задавал он вопросы и тут же осознавал, насколько смешны эти вопросы, ибо нет ни времени, ни пространства, помимо созданных им самим. Он вдруг осознал, насколько смешны вопросы о том, как устроена Вселенная и как путешествовать к звездам, ведь все они придуманы им в его мире, в его Вселенной, являющейся одной из бесчисленного количества других вселенных, существующих и не существующих одновременно.
«Как создается материя?» — спрашивал он и тут же видел, как звук (или свет) начинает вибрировать, уплотняться, скручиваться в плотную спираль, а дальше еще больше уплотняется и скручивается. При этом каждый виток содержит в себе информацию обо всех предыдущих, затем и он уплотняется, размножается, снова скручивается в спираль, которая становится другой только за счет того, в каком состоянии находится: более плотном или менее плотном. Нет никаких других элементов, состояний, материй, веществ. Есть только некий первоэлемент, который бесконечно умножается сам на себя, а для этого ему нужно стать… не собой.
Это невозможно было описать словами, но можно было видеть и восхищаться этим зрелищем. На его глазах создавалась новая Вселенная.
«А что это за первоэлемент?» — спросил Олег и вдруг увидел шар из Эрнумаско, висевший где-то в пространстве. Но, как только Олег подумал о нем, он оказался внутри шара. И тут ему в первую секунду стало страшно. Весь мир исчез. Переливы золотого света, как бесконечно меняющаяся голограмма, заполнили все, и он растворился. У него не было ни тела, ни сознания, даже его внутренний диалог не существовал сам по себе. Он был одной из бесконечного количества ниточек-узоров в пространстве, которое не было ни плотным, ни пустым.
Он мог открыть глаза и увидеть, как бесчисленные золотые нити уплотняются и образуют сначала голограмму объекта, а потом и сам объект. Он остановил процесс создания объектов вокруг себя на уровне их голографических «скелетов» и увидел, что «рабочая» голограмма всегда абсолютно четкая и следует законам фрактальности. Голограмма дерева создает абсолютно симметричный образ дерева. Просто другая голограмма — голограмма случайности вносит искажения случайным образом. Но эти искажения всегда находятся в пределах следующей голограммы, более высокого порядка. Но даже эта голограмма нарушается еще более высокой по степени важности, и так… до бесконечности. А потом вдруг оказывается, что первичная голограмма оказывается внешней оболочкой для всех остальных.
Это не укладывалось в сознании, многое было не понятно. Картинки шли потоком. «Как же это все запомнить?» — спрашивал Олег. «Ты и так все знаешь. В каждый момент времени ты обладаешь всей необходимой информацией».
Иногда ему становилось страшно двигаться дальше, так как он понимал, что новые ответы на вопросы уже не имеют смысла. Он видел полупрозрачные силуэты-голограммы других участников события. И понимал, что они — это он, а он — это они и нет вообще никаких других людей, кроме бесконечно повторяющегося и играющего самого себя его…
Возвращаясь к дыханию, к телу, он продолжал двигаться дальше. Он вдруг явно услышал мелодию, которую придумал и играл за час до медитации, и она звучит ровно так, как напев шамана. Вдруг он услышал голос Назара: «Ну что, теперь-то ты понял?» Назар лежал и смеялся. Он читал его мысли, а Олег отвечал ему вслух, и наоборот. Это было абсолютно естественно.
Он вдруг все яснее и яснее понимал, почему здесь оказался. Он увидел, что в пространстве вариантов это может быть конечной точкой его пути в этой жизни. Почему, он не знал, точнее, боялся узнать. Как только им овладевал страх, он словно отбрасывался на ступень, на виток спирали назад. Как только начинал дышать, он продолжал двигаться дальше, все более и более осознавая, как все устроено. В какой-то момент ему стало дико смешно, когда он понял, что весь этот мир он придумал сам. Он видел себя, одновременно создавшего все и находящегося на этой церемонии, и задающего вопрос: «Как все устроено?»
«Почему я не знаю об этом?» — спрашивал он. «Это правила игры. Ты же сам их и придумал. Ты должен быть вовлечен в игру искренне, тотально, по-настоящему!» — был ответ. «Но почему я сейчас узнал об этом?» — «Рано или поздно все оказываются здесь и понимают, какой смешной шуткой это все является». Он засмеялся, произнося вслух «It’s a funny joke» («это забавная шутка»), и услышал смех вокруг. Все вокруг засмеялись разными голосами. «Что? Вы тоже в курсе? Вы ведь давно уже были в курсе?» В ответ смех усилился. Олег постоянно переходил то на русский, то на английский язык, а иногда говорил на каких-то непонятных ему языках, но при этом сам он понимал смысл сказанного. «Кто придумал все эти языки?» — спросил он вслух, и в ответ снова услышал смех.
Вдруг он почувствовал укус комара на своей руке. Он понял, что чувствует его в том же самом месте уже раз в десятый и каждый раз сгоняет комара. «Дай ему попить своей крови, ведь это всего лишь энергия!»— услышал он. «А как же боль?» — «Боли не существует». Он почувствовал, как комар забирает какую-то часть потока энергии из него, толщиной с волосинку. В то же время он видел, как сам находится на перекрестке миллионов таких световых лучей-волосинок, через которые получает безлимитное количество этой энергии. «Кто придумал комара?» — спросил он и тут же засмеялся нелепости своего вопроса вместе с образами остальных участников церемонии и вместе с миллионами змеиных мордочек-лепестков. Он не видел ни конкретных лиц, ни силуэтов. Он знал, что рядом находятся души людей, осознавших, как и он, себя. Чуть позже он осознал, что и они тоже есть «Я». Вопрос, который он задавал себе в начале церемонии: «Как полюбить себя?» — оказался таким смешным, и дерево-цветок смеялось вместе с ним над нелепостью вопроса.
Вдруг он увидел, что силуэты участников церемонии иногда подходят друг к другу и словно бы предлагают свою чашу. Он увидел картину, словно начиная с самой первой церемонии — Эрнумаско каждый раз из чаш всех участников снова выливается в общий кувшин для следующей церемонии. Лишь маленького ее глоточка достаточно, чтобы каждый участник произвел еще больше Эрнумаско. Змей-цветок хохотал миллионом ртов его отгадке. «Так вот почему ее легко привозят из страны в страну!» Вряд ли рвоту можно отнести к сильнодействующим веществам и запретить.
Внезапно он вспомнил разговор за ужином, на котором кто-то рассказывал, что кого-то в аэропорту задержали с сорока литрами Эрнумаско. Олег засмеялся вслух: «Forty litres Ehrnumasko!» Что за бред! Зачем так много? Он смеялся от гениальности этой шутки, от того, что она может продолжаться бесконечно, от того, что невозможно ее запретить, от того, что нет никаких «особых веществ», от того, насколько сильно церемония защищена благодаря психологическим барьерам.
Смеясь, он встал, взял свою чашу и пошел к Мартину, сидящему напротив него, и протянул ему свою чашу. Он с отвращением и злостью оттолкнул ее. «Он что, об этом не знает?» Он услышал смех тысячи голосов. «Ты играешь со мной?» — задал он вопрос цветку и услышал в ответ заливистый смех миллиона голосов.
«Ты забываешь, зачем пришел!» — услышал он.
Олег вернулся на свое место и лег.
«Как путешествовать по этому миру?» «Как оказаться в нужном месте?» — спрашивал он и почему-то понял, что не найдет ответа, пока лежит здесь. Вдруг он увидел, что в зале церемонии никого не осталось. В полной темноте звучал бубен Шамана, и был слышен его голос, но самого Шамана не было. Он вдруг увидел, переносясь своим сознанием за триста метров к обеденному столу, что все участники сидят там, окруженные огнями, при этом все сидят без одежды, словно в райском саду. Он встал и пошел к столу. Нужно было пройти через сад, мимо пруда, мимо большого Будды, мимо хозяйственных построек, через зал для занятий.
Он ступил на траву. Посмотрев себе под ноги, он видел, что растения под ногами располагаются строго симметрично, образуя бесконечный ковер, напоминающий арабскую вязь, которой украшены мечети. Все было очень торжественно, правильно и красиво. Он шел по саду, словно по миру компьютерной графики, реально ощущая, что это всего лишь энергия, а еще точнее — голограмма. Он видел, как образовывается новый вариант реальности в зависимости от того, в какую сторону он смотрит и что хочет сделать. Когда он остановился и решил, что не понимает, куда дальше идти, ощущение пути начало пропадать. Голограммы растворялись, и вместо них проступали предметы «реального» мира. Он начал дышать, как на первой стадии динамической медитации, постоянно меняя ритм дыхания. Он снова услышал голоса и смех за столом и пошел на голоса.
На его пути стояло дерево. Оно выглядело безупречно симметричным, но производило впечатление голограммы. Он попытался пройти сквозь дерево, но у него не получилось. «Почему?» — спросил он. «Ты еще не готов к расшифровке голограмм такого уровня».