Анник обняла ее:
— О нет.
— Привет, Ноти.
Бриджит не сказала Нотону, во сколько собирается бежать, и он, по-видимому, ждал довольно долго. Эрик не пришел.
Некоторое время они молча бежали вверх по холму: Бриджит любила начинать с трудного отрезка. Нотон сопел, пыхтел, но не отставал.
«Ему ведь всего четырнадцать», — подумала Бриджит, удивившись совпадению: у них была такая же разница в возрасте, как у нее с Эриком.
Мальчик все время испуганно поглядывал на нее, и вот наконец они достигли вершины холма и остановились, чтобы передохнуть и полюбоваться видом. Нотон закашлялся и кашлял так долго, что Бриджит испугалась, не случилось ли чего-нибудь серьезного.
Они медленно возвращались в лагерь.
— Как ты? — спросила она.
— Х-хорошо, — с трудом выдавил он.
Они прошли еще немного, чтобы восстановить дыхание.
— Бриджит?
— Да?
— Как тебе больше нравится: Бриджит или Би?
— И так, и так. Без разницы.
— Хорошо. Тогда Би?
— Да?
Хотел кое-что тебе сказать.
— Я тебя слушаю.
Молчание.
— Ладно, забудь. — Его лицо блестело от пота.
— Как скажешь, — слегка удивилась она.
Но он собрался с духом:
— Знаешь, ты… необыкновенная.
— Ты тоже, Ноти, — улыбнулась Бриджит.
Он откашлялся:
— Я не то имею в виду.
— Ты хочешь, чтобы я была твоей девушкой? — прямо спросила она, чтобы разговор не растянулся на целую ночь.
Он опешил:
— Да.
— Я твой тренер, Ноти. Ты же знаешь, мы не можем встречаться. — Два года назад ее такое объяснение не удовлетворило. Почему же она думает, что оно удовлетворит его?
— У тебя кто-нибудь есть?
Утвердительный ответ был бы выходом из положения, но Бриджит не хотелось врать.
— Нет. В общем, нет.
— Тогда, может, после лагеря? — предложил он. — Я подожду.
Он вел себя намного взрослее и разумнее, чем она тогда. Зачем лишать парня надежды?
— Может, когда-нибудь. Кто знает?
Несколько часов спустя Бриджит сидела рядом с Эриком и смотрела на пылающий закат.
— Знаешь, хочу кое за что перед тобой извиниться, — сказала она.
— За что же? — безразлично спросил он. Его волосы стояли торчком от соленой воды, а на лице появилась щетина. В общем, он выглядел спокойнее, чем тогда, в то лето.
— За то, что было два года назад.
Эрик опешил, но ничего не сказал в ответ.
— Представляешь, Джэк Нотон хочет быть моим парнем. Он милый, но я вспомнила о том, как вела себя с тобой, и мне стало стыдно. — Она бросила камушек в воду и глубоко вдохнула теплый летний воздух. — Так вот, прости меня. Я, наверное, казалась тебе смешной.
Эрик сморщился, словно от боли. Он молчал.
Бриджит обняла загорелые колени и прижалась к ним подбородком.
Она боялась поднять взгляд. За все это время они ни разу не говорили о том, что были знакомы раньше, ни разу не сказали «мы».
Но теперь она нарушила негласный договор, и не потому, что хотела вернуть все назад. Ей вспомнилась знаменитая фраза Юлия Цезаря: «Я пришел не восславить нас, но похоронить».
Эрик пригладил волосы.
— Ты не казалась мне смешной, — медленно произнес он после паузы. — Все намного сложнее.
— Но это я была во всем виновата, я знаю.
Он казался подавленным и растерянным одновременно.
— Я больше не буду об этом говорить, — мягко сказала Бриджит. — Обещаю. Забудь. — По щекам покатились слезы, и она быстро отвернулась.
Он заговорил, но так тихо, что Бриджит с трудом разбирала слова.
— Ты действительно думаешь, что я могу все забыть? — Он потер глаза. — Что все произошло по твоей вине? Что я этого не хотел?
К ним опять пришел Брайан, поэтому Тибби сидела в своей комнате.
Брайан навещал Катрину почти каждый день: он рисовал ей огромного дракона.
Тибби была уверена, что Брайан хочет ее видеть, но она боялась остаться с ним наедине. Каждый раз, когда она спускалась на кухню, чтобы пошарить в холодильнике, Брайан смотрел на нее своими большими карими, как у спаниеля, глазами, в которых читался вопрос: «Почему ты меня избегаешь?» Но Тибби продолжала его избегать, потому что не знала ответа.
Тибби лежала на кровати, оставив дверь приоткрытой, когда к ней ворвалась Кармен.
— Ты соображаешь, что делаешь? — накинулась она на подругу с порога.
— Ты о чем?
— Почему ты не с Брайаном? Бедный парень умирает от отчаяния.
— Он пришел к Катрине! — с вызовом сказала Тибби.
Кармен рассердилась еще больше:
— Не придумывай, а? Он действительно любит Катрину, но хочет видеть ТЕБЯ.
— Может, я не хочу.
Кармен вздохнула:
— Брайан тебя любит, и ты его тоже, признайся. Так к чему все эти выкрутасы? Учти, через полтора месяца ты уезжаешь в Нью-Йорк. Вам нельзя вот так расстаться.
Тибби устала это слышать. Не далее как утром мама пела ту же песню.
— Ну почему вы все мечтаете, чтобы я была с Брайаном? Почему он должен быть моим парнем? Разве если у тебя никого нет, ты не человек? Почему надо обязательно быть в кого-то влюбленным?
— Совершенно необязательно быть в кого-то влюбленным, — назидательно сказала Кармен. — Но ведь ты влюблена. И Брайан для тебя не просто старый приятель. — Кармен критически оглядела захламленную комнату Тибби. — Или дело в Катране? Но она уже почти поправилась, так что можешь подумать и о себе.
— Катрина тут ни при чем. Никто ни при чем. Кстати, с чего ты взяла, что Брайан мне нравится?
Кармен прищурилась:
— Ты хочешь сказать, что не нравится?
Если бы Тибби сказала «да», она бы солгала. Поэтому она промолчала.
— Привет, пап, это я.
— Привет, зайка. Рад тебя слышать. Что-нибудь случилось?
Кармен и Ал обычно созванивались по воскресеньям.
Кармен не без злорадства объявила маме о том, что не поедет в Виллиамс, но разговор с папой все время откладывала.
— Я… э-э-э… Как Лидия?
— Отлично.
— А как Криста?
— Тоже хорошо. — Алу обычно неловко было говорить о падчерице. Они жили вместе, в то время собственная дочь общалась с ним только по телефону — раз в неделю.
— Передавай ей от меня привет, хорошо?
— Конечно. Она обрадуется. А теперь ты расскажи, как у тебя дела? Как работа?
— Все нормально. Слушай, я звоню, потому что… — Кармен замолчала. — Я много думала о поступлении в университет. В общем, я пока не готова уехать из дома, — выпалила она.
— Что ты имеешь в виду, зайка?
— Ну, из-за мамы, Дэвида, малыша…
— Понятно.
— Так что, наверное, мне будет лучше остаться дома или пойти в университет Мэриленда. Я подала туда документы. Знаешь, на всякий случай. Все так внезапно изменилось.
— Ладно. Если я правильно понял, ты хочешь остаться дома в этом году?
— Думаю, да. — Она с шумом выдохнула.
— Значит, никакого Виллиамса?
— Наверное, нет.
— Наверное?
— Скорее всего, нет.
— Скорее всего, нет. Понятно.
— Мне, наверное, надо позвонить в Виллиамс и сказать об этом? Чтобы не занимать место.
— Думаю, да, — спокойно сказал папа.
— Тогда я позвоню.
Кармен слышала, как папа переложил трубку к другому уху.
— Зайка, давай я сам все сделаю? Просто я внес большой залог, и надо узнать, можно ли его вернуть.
— О нет. Неужели ты думаешь?.. — Кармен стало плохо при мысли, что папа потеряет не только доверие к ней, но и тысячи долларов.
— Я думаю, все будет в порядке, — успокоил он. — Просто мне надо самому этим заняться. — Он был абсолютно спокоен. Может, мама ему уже все рассказала? Родители, даже разведенные, всегда обсуждают дела своих детей.
— Спасибо, папа. — У нее задрожал голос. — Я тебя огорчила?
Он вздохнул:
— Если ты хочешь в Виллиамс, я тоже хочу, чтобы ты поехала в Виллиамс, если в Мэриленд, то пусть будет Мэриленд. Главное, чтобы ты была счастлива.
Ну почему у Кармен такие хорошие родители? И почему у таких хороших родителей такая отвратительная дочь? Папа добил ее окончательно.
— Я люблю тебя, Кармен, и верю, что ты приняла правильное решение.
И Кармен поняла: доверие — это огромная ответственность.
Все прошло на удивление гладко: не мешали чокнутые пчелы, никто не падал за борт — так что Бриджит и Эрик вполне могли сойти за мастеров своего дела.
Правда, ребята били друг друга веслами и сбрасывали в воду — но какое же без этого веселье.
Они плыли по спокойной, теплой реке, и Бриджит вспоминала их последний разговор с Эриком. И зачем она пристала к нему с воспоминаниями? Их отношения снова изменились — и все по ее вине.
Би постоянно чувствовала неловкость. Даже когда стало совсем жарко и все разделись, она не решалась снять футболку, не решалась взглянуть на полуобнаженного Эрика, хотя они купались вместе тысячу раз. Заплетая волосы, она искоса посмотрела на него, но он быстро отвернулся.
Сразу после ужина начался дождь, и возникла новая проблема. Было три палатки: две больших для ребят и одна маленькая, просто-таки крохотная, — для тренеров. Бриджит думала, что переночует в спальном мешке под открытым небом, Эрик, по-видимому, — тоже, но ветер и дождь все усиливались. Итак, им не оставалось ничего другого, кроме как спать в одной палатке.
Обычно Бриджит не пугали подобные ситуации, но сейчас… Она не знала, где переодеться, не хотела, чтобы Эрик видел, как она чистит зубы, причесывается, тем более как залезает в пижаме под одеяло. Бриджит вспомнила, как вела себя два года назад. Неужели она была такая разукомплексованная?
К счастью, Эрик оставил ее в палатке одну и лишь спустя какое-то время вежливо спросил, можно ли зайти. Слишком вежливо.
Бриджит отвернулась, не желая его смущать. Так хотелось посмеяться над ситуацией и рассеять напряжение. Она мечтала, чтобы они посмеялись над этим и напряжение рассеялось.
И вот они лежат бок о бок в крохотной оранжевой палатке, и Бриджит чувствует запах его шампуня и мокрой кожи. Воздух, казалось, был наполнен волшебством.