Лена снова погрузилась в размышления, не теряя при этом трезвости ума. В конце концов, любой шедевр — это всегда несочетаемое сочетание субъективности и объективности.
Лена смотрела в папины глаза и пыталась понять, чего он мог бояться. И вдруг поняла. Он боялся ее независимости, боялся, что она вырастет не такой, какой он — или Бапи? — хотел бы. Боялся стать старым и беспомощным. Боялся, что дочь заметит его слабость, но, с другой стороны, Лена подозревала, что в глубине души он этого хочет.
Она смягчилась. Всё увиденное было новым, неожиданным и очень грустным. Лена не хотела, чтобы папе было трудно ее любить, но и не собиралась становиться удобной для его любви.
Уголь летал по холсту. У папы от напряжения дрожала шея, но он застыл неподвижно, чтобы не мешать ей работать. Это также тронуло Лену. Через два часа портрет был закончен.
— Спасибо, — искренне поблагодарила Лена. Папа ничего не ответил.
Уходя, Лена повернула к нему этюдник. Папа даже не взглянул на рисунок. Тем же вечером, уже собравшись спать, Лена на цыпочках подошла к кухне, где оставила готовую работу. Отец стоял один, и, хотя Лена не видела его лица, она знала, что он смотрит на портрет.
Вин сел за руль, чтобы Кармен могла спокойно звонить по телефону. На полпути им пришлось остановиться и заправиться, и Вин купил им две колы и пакет хрустящей кукурузы. Кармен никогда ее раньше не пробовала, и ей безумно понравилось. Она и Вин хрустели так громко, что не слышали друг друга и приходилось кричать. Они хохотали, как ненормальные, и у Кармен от смеха снова потекли слезы, а губы горели от соли. Она устала и очень нервничала, но была счастлива, что они едут за Дэвидом и вообще что-то предпринимают.
Кармен подсчитала, что у них есть часа четыре на то, чтобы найти Дэвида и вернуться к маме. Все должно было обойтись, тем более что с Кристиной сидела Тибби, а Дэвид и Кармен собирались успеть к решающему моменту.
Вин вел машину уверенно и спокойно, Валии бы понравилось. Кроме того, несмотря на курносый нос и пухлую нижнюю губу, у него был красивый профиль. Конечно, не сравнить с Райаном Хеннеси, но Вину это только шло. Странно, что можно влюбиться по уши, глядя, как парень ведет машину. Вин смотрел на дорогу, а Кармен на него.
Они почти не знали друг друга, но ехали вместе, объединенные общим делом. Все прошлые романы Кармен были какими-то неискренними, к тому же она никогда не знала, о чем говорить с парнями. Сейчас такой проблемы не возникало.
— Вы с мамой дружите, да? — задумчиво протянул он.
— Да, — кивнула Хорошая Кармен, вовремя зажав рот Настоящей Кармен. — А ты?
— И я. С обоими родителями. Я единственный ребенок, сама понимаешь.
— Я тоже. — обрадовалась Кармен, но тут же уточнила: — По-видимому, была до сегодняшнего дня.
— Странно стать сестрой в… Сколько тебе лет?
— Семнадцать, — сказала Кармен.
— Семнадцать, — эхом отозвался он.
— В общем, почти восемнадцать. А тебе? — Наверное, стоило это выяснить месяца два назад.
— Девятнадцать.
— Ты прав, это странно. Страннее, чем я думала.
— Знаешь, у меня когда-то был брат. — Вин старался говорить спокойно, но у него не получилось.
— В каком смысле? — Кармен безумно хотелось знать, но она не собиралась настаивать. — Можешь не отвечать.
— Он родился, когда мне было пять лет, и умер, когда мне еще не исполнилось шесть.
— Господи. — Она заплакала. — Как ужасно!
— И знаешь, хоть это было давно, я все время о нем вспоминаю. Он как бы часть меня, понимаешь?
Кармен не совсем понимала, но тем не менее кивнула.
— Он мне снится. Я пытаюсь представить его себе, но это редко получается — может быть, потому, что прошло слишком много времени, или потому, что чувства затмили образ. Иногда кажется, что чем больше любишь кого-то, тем сложнее его представить, когда вы не вместе.
Слезы текли по щекам Кармен, и она отвернулась: Вин, конечно, думает, что Хорошая Кармен переживает из-за его несчастья. Но все было совсем не так. Это плакала Плохая Кармен, плакала из-за того, что Вин всю жизнь грустил о потерянном брате, а она, Кармен, не хотела принимать малыша, который еще не родился.
С ужасом наблюдая, как мучается Кристина, Тибби приняла твердое решение: детей она не заведет никогда. В крайнем случае кого-нибудь усыновит.
Тибби мельком взглянула на монитор: одна линия обозначала биение сердца малыша, а другая — пульсацию Кристининой матки. Точь-в-точь сейсмограмма. Кристина выбивала двадцать баллов по шкале Рихтера, и, если бы ее живот был Калифорнией, Калифорнию бы уже давно затопило.
Тибби в который раз набрала мамин номер, но та не отвечала. Уж Элис-то знала, что нужно делать. Тибби позвонила Кармен, но тут появилась нянечка.
— Убери это, — прикрикнула она, указывая на мобильник. — Сейчас все оборудование полетит, и платить будешь ты.
Тибби вздохнула, но не стала сопротивляться.
— Может быть, дать ей какое-нибудь лекарство? — спросила она Лорен, которая заглянула в палату. Тибби всегда боялась боли и не понимала, как ее можно переносить — особенно в таких количествах.
Лорен подошла и положила руки Кристине на плечи:
— Как ты, солнышко?
Взгляд Кристины блуждал, но ответ был очевиден — «плохо».
— Она с самого начала решила, что будет рожать без лекарств, — объяснила Лорен. — Поэтому с ней работаю я, акушерка, а не врач.
То, что они говорили о Кристине в третьем лице в ее же присутствии, настораживало.
— Так, может, позвать врача? — робко поинтересовалась Тибби. Будь она на месте Кристины, она бы выпила все лекарства на свете лишь бы заснуть и проснуться, когда все закончится. — Наверное, надо было решать в процессе, когда ясно, как это все на самом деле, — предположила Тибби, но Лорен не слушала. Она смотрела на монитор.
— Кристина, позволь, я тебя еще раз посмотрю. Схватки слишком частые и сильные.
Кристина яростно замотала головой:
— Нет. Не надо. — Она плотно сжала ноги.
— Хорошо, подождем, когда немного отпустит, — мягко сказала Лорен и успокаивающе погладила Кристину по руке. Но Кристина дернулась, отстраняясь.
— Не могу, я не готова, — прерывисто выговорила она.
Лорен бросила на Тибби осуждающий взгляд, давая понять, что от нее мало толку. Тибби смутилась. Не из-за Лорен — на Лорен ей было наплевать — из-за Кристины, к которой не приехали ни муж, ни сестра, ни дочь, ни мать. Рядом с ней была лишь Тибби. Захотелось лечь рядом с Кристиной, как когда-то с Бейли, а потом с Катриной, но она сдержалась.
Кристина поджала ноги к огромному животу и тихо плакала. Тибби почувствовала комок в горле.
— Кристина, мне надо тебя посмотреть, — умоляла Лорен. — Надо понять, как идут дела.
«Да ясно как! — хотелось закричать Тибби. — Оставь ты ее в покое!»
— Я не готова, — повторяла Кристина, всхлипывая.
Лорен попыталась ее развернуть, но безуспешно. И тогда Тибби не выдержала. Она села рядом с Кристиной, взяла ее руки в свои и крепко сжала. Бедная женщина немного пришла в себя.
Лорен снова попыталась раздвинуть Кристине ноги.
— Она же сказала, что не готова! — закричала Тибби.
Лорен опешила, но затем, к огромному Тиббиному изумлению, приблизилась и поцеловала ее в висок. Да, все было очень странно, страннее некуда.
— Молодец, девочка, — шепнула Лорен. — Борись за нее.
Тибби притянула Кристину к себе, неотрывно глядя ей в глаза:
— Кристина, я с тобой. Сожми мои руки. Сожми так, как тебе больно! — Именно так говорила Элис, когда Тибби делали укол.
Кристина приходила в себя после очередной схватки. Вид у нее был потерянный, но она смотрела на Тибби.
Тибби встала на колени перед кроватью:
— Я здесь, все будет хорошо. Покажи, как тебе больно.
Муха снова исказила лицо роженицы, и она так сильно сжала Тиббины руки, что они побелели. Тибби прикусила губу, боясь увидеть на матрасе десять оторванных пальцев.
— Ничего себе! — закричала Тибби. — Чувствую! Классно!
Кристина смотрела на нее, не отрываясь, как на свою единственную надежду.
— Мне надо ее посмотреть. Думаю, скоро все произойдет, — выдохнула Лорен. — Помоги мне, а?
Тибби не знала и не хотела знать, что именно скоро «произойдет». Она осторожно выпрямила ноги Кристины.
— Тина, Лорен тебя сейчас посмотрит. Смотри та меня, смотри мне прямо в глаза, хорошо?
Кристина кивнула.
— Сожми мои руки. Можешь?
Кристина позволила Лорен себя обследовать, после чего Тиббины руки покрылись белыми и лиловыми пятнами.
— Боже мой! — воскликнула Лорен с тревогой. — Все слишком быстро. Уже десять сантиметров! Кристина, пора!
Тибби смотрела на Лорен с недоумением. Акушерка принимала роды каждый день, но создавалось впечатление, что все происходящее для нее полная неожиданность. Только что Лорен говорила про несколько часов, а сейчас — что времени уже нет.
Тибби не звонила Кармен, чтобы не пугать ее. Она думала, что Кармен успеет вернуться, а что теперь? Что теперь прикажете делать?
Кристина снова заплакала. Простыня под ней была красной от крови.
Тибби почувствовала, как в ней просыпается дикая, неуправляемая паника, но усилием воли погасила ее. Если она, Тибби, станет бояться, то что же будет с Кристиной?
Очевидно, боль у Кристины усилилась: она стонала как-то по-другому.
— Тужься, милая! — умоляла Лорен. — Чувствуешь тяжесть? Это значит, что надо толкать!
— Нет! — с неожиданным упрямством крикнула Кристина. — Я не готова! Я не могу! Где Дэвид? Где Кармен? Мы ходили на занятия! Малыш должен родиться только через четыре недели! — Кристина откинулась на спину и, оттолкнув Тиббины руки, перевернулась на бок.
— Ей надо тужиться, я вижу, — сказала Лорен. — Не сопротивляйся, Кристина! Пришло время родить этого малыша! Ну же, давай! — безуспешно взывала Лорен.
Тибби попыталась перевернуть Кристину, но не смогла.
— Тина, посмотри на меня! Ты меня видишь? Ты можешь, давай!