[728]. Былые картежные скандалы связывались в общественном мнении с противоположными по смыслу суждениями: о безразличии к преступным действиям или о корыстном покровительстве игрокам со стороны тайной полиции. Поэтому решено было сообщить полученную информацию полиции исполнительной. К тому же личность Наумова была хорошо известна Третьему отделению. Чиновник, собравший информацию для шефа жандармов, напоминал, что этот человек, «бывший наш агент, постоянно занимается картежною игрою и уже неоднократно у него накрываемо было общество шулеров, но он всегда умел выпутываться»[729].
Иногда удавалось осуществлять успешные операции. 3 января 1866 г. шефу жандармов докладывали: «Гостиница „Малороссия“ на Пантелеймоновской улице давно обращала на себя внимание как притон шулеров и азартной игры, для которой хозяин гостиницы Касимов отвел отдельную комнату с отверстием в полу, куда в случае прихода полиции спускались карты. Сверх того, в эту комнату проведен из буфета звонок, который дает игрокам знать о приходе незваных гостей. Полиция все это знала и, несмотря на наши записки, не хотела обращать на „Малороссию“ серьезного внимания. […] Третьего дня в 5 утра местный помощник надзирателя Власов сделал там обыск, но звонок предупредил играющих и они почти все разбежались задним ходом, а на столе нашли одну шестерку. Один из застигнутых игроков оказался отставным губернским секретарем Фектошевым»[730]. Особо подчеркивалось в рапорте, что задержанный возмутился проведенным обыском, назвал себя чиновником Третьего отделения и угрожал Власову. Полицейский хотел даже его отпустить, но собравшаяся посторонняя публика потребовала арестовать его и препроводить игрока-скандалиста в полицейскую часть.
В свою очередь, полицейское начальство информировало Третье отделение о подозрительных собраниях, если замечало какие-либо политические следы. В феврале 1861 г. санкт-петербургский обер-полицеймейстер генерал-адъютант А. В. Паткуль сообщил В. А. Долгорукову, что им получены сведения о том, что с одной станции Московской железной дороги два раза в неделю ездит в Санкт-Петербург какой-то инженерный офицер (уроженец западных губерний). В столице «он будто бы участвует в обществе поляков, собирающихся в разных квартирах с политическою и возмутительною целию». В результате собрали довольно обширную информацию о самом офицере и его товарище: «Фамилия означенного офицера Губин, а имя товарища его — Любанский, из поляков. Первый находится на Любанской станции и человек, как говорят, довольно богатый, второй же состоит при Санкт-Петербургской станции московской железной дороги. Оба они почти постоянно играют вместе в разных домах в большую игру. Губин (по отзыву ген. — ад. Паткуля он женат на русской, но в ссоре с женою) имеет здесь близ Московской железной дороги любовницу, у которой и останавливается, он на прошедшей неделе в гостинице Палкина проиграл в домино 1000 рублей. Ни за ним, ни за товарищем его Любанским до сих пор не замечено ничего предосудительного, кроме большой игры». Политического подтекста в их действиях не было, а потому особого интереса у Третьего отделения они не вызвали.
Не менее опасной по социальным последствиям считалась и набиравшая популярность игра в лото, которой особенно увлекались, по мнению агента Третьего отделения, чиновники. Результатом азартной страсти «были горькие жалобы матерей семейств, приходивших с грудными и малолетними детьми к военному генерал-губернатору и у ног его со слезами умолявших о защите против разорительной страсти мужей их к игре, проигрывающих в клубах в лото в первых числах месяца не только все месячное жалование, но разоряющих, сверх того, вконец от накопляющихся на них через то неуплатных долгов, и беззаботно оставляющих семейства свои в совершенной нищете, без куска хлеба, и через страсть к этой игре совершенно охладевших к служебным их обязанностям»[731]. С точки зрения обывателя, только административное вмешательство могло предотвратить социальную катастрофу (а также наказать или выдать пособие). Показателен и акцент сводки не только на частные, но и на общественные (нерадивое служение государству) последствия азартной игры.
Агентами отмечалось повсеместное распространение игры в лото, превосходившее по популярности традиционные карты: «Игра в карты очень умеренная, но зато толпа играющих в лото, особенно дам, растет с каждым днем»[732]. Та же тема была затронута и в другом документе, синтезировавшем сведения, полученные от посетителей разных клубов (16 марта 1864 г.): «Игра в домино, лото чрезвычайно усилилась в последнее время в Благородном собрании, прикащичьем и немецком клубах и можно сказать развилась до страсти не только у мужчин, но и у женщин. […] Во время балов и семейных вечеров в поименованных двух клубах огромное число молодых дам предается игре в лото. Иногда даже на деньги. Независимо ставки играющие держат между собою всегда значительное пари. Игра эта отодвигает постепенно назад другие невинные и не разорительные удовольствия»[733].
Выявленная тенденция продолжала развиваться. 23 апреля 1864 г. шефу жандармов докладывали: «В клубе взаимного вспоможения дамы по-прежнему продолжают играть в лото. Ныне по распоряжению клуба, для игры в лото, отведены в 3-м этаже совершенно отдельные и с особым ходом комнаты. Это, как говорят, сделано с целью скрыть дам и вообще играющих в лото от взоров и прочих посетителей балов и семейных вечеров, всегда многолюдных»[734].
Азартные игры с крупными денежными ставками были всегда на подозрении у полиции, но теперь в омут разорительной напасти скатывались женщины, традиционно порицавшие мужскую неосмотрительность и расточительность в использовании средств семейного бюджета.
Предпринятые административные меры получили общественную поддержку. В агентурном донесении (6 марта 1865 г.) сообщалось, что «пронеслись недавно слухи, встреченные сочувствием весьма многих, о запрещении с 1 мая в клубах игры в лото», однако появилась новая напасть, или скорее, стало возрождаться старое зло — карточная игра. «В настоящее время, — сообщал наблюдатель, — игра эта [лото] заменяется картежною игрою „стуколка“, принимающая все более и более широкие размеры»[735].
Азартные увлечения россиян не ограничивались картами и лото.
9 августа 1860 г. агент Третьего отделения в очередной раз сообщил руководству жандармского ведомства, что «в Александровском парке происходит, в особенности по праздникам, игра в орлянку, горку, фортунку или рулетку, и что там собирается обыкновенно много народу […] Игра бывает целый день, но вечером она усиливается». Акцент делался на то, что «по временам являются туда и полицейские нижние чины, но игру не воспрещают, а собирают лишь с играющих дань»[736].
Среди студенческой молодежи, как утверждалось агентами надзора, был популярен бильярд. Центрами игры были трактир «Новопалкинский», «Hotel du Nord», кондитерская «Dominique», где обычную среду чиновников и купцов разбавляли студенты, которые «прилагают чрезвычайное старание к биллиардной игре и некоторые из них достигли большой известности». Агент с возмущением докладывал: «Они почти живут в трактирах, и, кажется, главное их занятие составляют не университетские лекции, а биллиардная игра […] многие из них вопреки постановлений учебных заведений повадились, по несмотрению клубных старшин, ходить для биллиардной игры в клубы»[737]. Особо подчеркивалось, что, кроме университетских студентов, воспитанники иных учебных заведений в таких местах не бывают. Видимо, предполагая получение стандартного ответа полицейских чиновников о необнаружении подобных азартных игр, в записке подчеркивалось, что посетителей впускают и выпускают через черный ход и для сохранения тайны «глухо-наглухо завешивают окна или закрывают их ставнями, чтобы скрыть от полиции свет»[738].
В то же время, без какой-либо конспирации, под носом у военного начальства в казармах устраивались настоящие притоны. 16 сентября 1860 г. агент рассказал о забавном происшествии: «В казармах лейб-гвардии Гренадерского полка каждый праздник бывают у музыкантов вечера, с платою за вход по 50 коп. сер. с человека, где собираются публичные женщины, писаря разных ведомств, бедные чиновники и проч. и устраивается временный буфет, за которым водку продают по 20 коп. рюмку. Там же составляется картежная игра в три листа и горку, ставка бывает от 50 коп. и выше, чрез что случаются драки и солдаты выталкивают ссорящихся на улицу. Последний вечер был в воскресенье, и тогда устроена была лотерея, в которой разыгрывались золотые часы. Их выиграла публичная женщина, известная под именем Сашки „Шепелявой“, но ей вместо золотых дали серебряные часы, а когда она не хотела их принять, требуя выигранных, то ей не дали ничего и выпроводили вон»[739]. Подмена выигрыша показывает, что и в этой весьма демократичной среде статус проститутки был принижен, но все же не настолько, чтобы вообще не допустить ее до общего розыгрыша призов.
В 1864 г. Третье отделение вновь забило тревогу: «Игра в бикс[740], под фирмою общенародного развлечения, увлекает простонародье до самых крайних пределов». В первую очередь волновали социальные последствия азартных увлечений: «Играют в эту игру почти исключительно мастеровые и рабочие. Главную роль в игре составляет интерес — проигрыши весьма значительны. Во всех почти трактирах и портерных поставлены биксы и игра на них начиная с утра продолжается во всю ночь. В о