—Боже мой, Алиса! Что ты сделала с косой?
Она улыбнулась. В ее глазах мелькнуло выражение грустной отчаянности.
—Оставила в прошлом. Подозреваю, что меня ожидает подвижное будущее, господин советник. Или нет?
—Нас ожидает,— поправил я.
Она на это ничего не сказала. Умница. Не стала уточнять, что значит «нас». Знала, что еще не время. Еще все может не быть. Поэтому молча взяла меня под руку, и мы поднялись по ступеням.
Несчастные охотники за билетиками безмолвно расступались. И вовсе не из-за Андрюши, а перед Алисой. В вестибюле я испытал прилив петушиной гордости. Все опять расступались, на меня бросали завистливые взгляды, а на нее восхищенно глазели и откровенно пялились. Дело было не только в гриве золотисто-русых волос, в безупречной линии шеи, открытых плеч, других безупречных линиях, которые вечернее платье не столько скрывает, сколько подчеркивает. По-настоящему неотразимой женщину делает уверенность в себе, спокойное понимание собственного могущества. Да еще походка. Именно по походке древние распознавали своих богинь, умели это делать варвары. А я лишь в театре в полной мере начал сознавать, что за роскошь мне досталась.
Прозвенел звонок. Мы проследовали в президентскую ложу. Чьи-то руки, существующие отдельно от тел, приняли манто Алисы и мою демократическую курточку. Если кто не знает, сообщаю: хорошо быть богатым. Или, на худой конец,— влиятельным. Приятное дело, советую попробовать.
А еще надо чаще бывать в театрах. Обожаю этот мир условностей и утонченностей. Кулисы, рампа, оркестровая яма, ряды традиционно неудобных кресел, о неудобстве которых забываешь сразу после первых удачных реплик или аккордов. И самое главное: лица. Множество чудесных лиц с живыми, осмысленными взглядами. Отринув суетное, публика, она же бывшая толпа, становится удивительно похожей на людей. Чистых, ухоженных, умиротворенных. Приглушенный говор, смущенный кашель, подчеркнутая любезность, шаги по ковровым дорожкам. В зрительном зале трудно обнаружить угрюмого индивида. Да, бывали времена, когда в театре кипели страсти,— пиковые дамы, поручики, лорнеты-пистолеты. Но сейчас мы повзрослели, поутихли, а может быть, протухли. Сердца мы бьем не в ложах иль партере, а на кухне.
Так что, не опасайтесь театров, господа. Потому что мы там человечны. В крайнем случае, человекообразны.
После спектакля я планировал прогулку вдоль Яузы или Москвы-реки. Но план пришлось отменить. К ночи подморозило. Алиса в своих колготках и туфельках запросто могла простудиться. С другой стороны, несерьезно вести серьезный разговор в машине.
—Андрюша, а свези-ка нас… в Люблино,— сказал я.
Андрюша как-то нестрашно улыбнулся.
—Почему Люблино?— спросила Алиса.
—Название подходящее.
Когда наша машина и джип охраны достигли улицы имени генерала Полбина, я опустил стекло и попросил ехать медленнее. Мы миновали несколько перекрестков. Наконец попалось нечто подходящее: вывеска с пронзительно-неоновыми словами «Царица Тамара». Под вывеской находилась стрелка, указывающая направление к центру Земли. Надир то есть. Меня в последнее время очень интересовало именно это направление.
—Тормозим!
Двое ребят сбегали, проверили. Я кивнул. Алиса молча вышла из машины, но в подвальчик пошла не сразу. Сначала сняла с себя золотую цепочку с кулоном. И точным броском отправила ювелирное изделие в ближайший мусорный бак.
—Какому-то бомжу счастье привалило,— философски заметил один из охранников.
—Ага,— сказал другой гарный хлопец.— И ночлег в подвалах Лубянки.
—А что? Тепло и бесплатно,— хохотнул третий.
—Разговорчики,— обронил Андрюша.— Никто ничего не видел. Всем ясно?
Он отошел в сторону и что-то коротко доложил по радиотелефону. Алиса взяла меня под руку.
—Зачем ты это сделала?— я кивнул на мусорный бак.
—Сейчас не время для игр в казаки-разбойники. От тебя зависит спасение множества жизней, а времени мало. Все остальное не должно отвлекать.
—Очень верное замечание. Ну что ж, майор Бубенцова. Поступаете в полное мое распоряжение.
—Угу.
—Что еще за «угу»?
—Служу России,— усмехнулась АиЗ.— Честь я уже отдавала.
При ее появлении официантка одернула юбочку и сделала стойку. Бармен картинно уронил салфетку и начал бормотать с сильным грузинским акцентом:
—Вах! Какие люди и без охра…
Тут из-за наших спин вышли бритый Андрюша и усатый Ванюша. Ванюша с улыбкой поправил на бармене галстук-бабочку и отправился осматривать служебные помещения.
—Вах! Какие люди, какая охрана… Прахадите, дарагие!
Я выбрал столик в середине зала; подслушивающие устройства монтируют прежде всего в укромных углах. Хотя черта от них укроешься. Ну и черт с ними.
В глазах Алисы вспыхнули искорки.
—Откуда навыки?— спросила она.
—С вами жить…
—А без нас не получается. Как без мусорных баков.
Бармен подкатился собственноножно. АиЗ улыбнулась едва-едва, одними уголками губ. Боялась передозировать.
—Как вас зовут?
И все же восточный человек с трудом удержался на своих проворных ножках.
—Вах-вахтанг, красавица!
Впрочем, о деле он не забывал.
—Что будем кушать, дарагие?
—Лобио. Два шашлыка. Кахетинское есть?
—Вай! Зачем обижаешь, пери? Все найдем, все! Тваему князю можем чахохбили приготовить. Пальчики оближет! Далма еще есть. Настоящий, армянский. У меня тут один ара работает, из Степанокерта.
Алиса взглянула на меня и улыбнулась.
—Нет, батоно Вахтанг. Чахохбили он уже не потянет. И далму тоже.
—А что так? Денег мало?
—Денег много. Но соляной кислоты еще больше. Гастрит у князя. Гиперсекреторный.
—О, господи,— пробормотал я.— Все-то ты знаешь.
—А! И я знаю,— сказал батоно Вахтанг.— Работа нервная, да? Вы тут пагаварите, да? А мы пригатовим.
Он щелкнул пальцами официантке и укатился за свою стойку. Алиса вздохнула.
—Ну что? Хочешь пагаварить, да?
—Сегодняшние увеселения для этого и затеяны.
—Тогда начинай.
—Хирург-травматолог мог появиться случайно. Но вот специалист по замкнутым экологическим системам попадается… не в каждом трамвае. Кто из них ваша?
—Обе.
—Замечательно. Специалисты, надеюсь, хорошие?
—Их отбирали довольно тщательно.
—Фима и Дима знают?
—Не думаю. Понимаешь, они занимаются делом такого значения, что ФСБ не могло допустить случайных подруг.
Я почувствовал боль.
—Алиса, девочки-то ведь приличные! Как же они на такое решились?
—На какое такое?
—Ну… вопреки нормальным чувствам.
—Почему же вопреки?— Алиса усмехнулась.— Методы нашей организации со времен Лаврентия Павловича… Скажем так, утончились. Не ставится задача уничтожить талантливого человека. Напротив, его нужно уберечь от крайностей и сохранить для государства. Разумеется, это — штучная работа, очень затратная, поэтому применяется только по отношению к выдающимся личностям. Для этой цели в ФСБ давненько существует нечто вроде «летучего отряда» фрейлин Екатерины Медичи. Женщинам, желающим выполнить подобного рода задания, предоставляют полную информацию об объекте. С мельчайшими психологическими и, прошу прощения, физиологическими деталями. Среди тех, у кого нужные люди вызывают интерес, проводится конкурсный отбор.
—Даже так?
—Не даже, а именно. Утвержденной кандидатке остается только влюбить в себя мужчину. Причем, в плановые сроки. Этому учат. Очень квалифицированно. Нейролингвистическое программирование, афродизиаки, кулинарное искусство. Ну и техника секса, естественно. В общем, арсенал внушительный.
—В сжатые сроки… А если не получится?
—Тогда в дело вступает дублерша. Как в космонавтике. Володя, ты уже большой мальчик. И не первый год в политике. Тебе ли не знать, что власть — это технология. Вспомни хотя бы выборы.
—А как же…
—Я? Конечно, добровольно.
—А ты знала, что я тебя… хочу?
—Это чувствует любая женщина, дурачок. А на тебе так просто написано. Тамара Саратовна права, очень выразительное лицо. Что такое? Что тебя расстроило?
—Ровно половина моей группы состоит еще и в ФСБ. Так не годится. Хозяин должен быть один.
—И что ж ты собираешься делать? Воевать с ФСБ?
—Покуда над головами висит Каменный Гость, на передряги нет времени. В сущности, есть лишь один приемлемый выход. Придется мне тоже завербоваться к вам.
Алиса подняла брови.
—Шучу. На самом деле я хочу завербовать вашего шефа. Хотя он волен думать, что завербовал меня. Таким образом, мы оба получим удовольствие. Вообще, в России все друг друга должны завербовать и получить удовольствие. Тогда и случится социальная гармония. Что скажешь?
—Ну… Крючканов довольно приличный человек. Насколько может себе такое позволить.
—Но?
Алиса посмотрела на свет сквозь бокал с кахетинским. Вдохнула аромат, кивнула.
—Знаешь, дьявол кроется не только в деталях, но и в заместителях. В не полностью умных людях то есть.
—Они все у вас неполноумные?
—Многие, хотя и в разной мере. Типичные продукты эпохи безверия. Я вообще сомневаюсь, что наемные работники государства могут быть патриотами. Ну в массе своей, конечно. Как правило, степень преданности пропорциональна личной выгоде.
—Крючканов это терпит?
—Из-за деловых качеств, насколько я понимаю. И кем заменять? Тут нужно, чтоб в нашем консервативном ведомстве выросло новое поколение. Да и не лучшее сейчас время для кадровых перестановок, ты сам говорил только что.
Я вынул сигарету и прикурил от свечи. Краем глаза заметил, как батоно Вахтанг убирает со стойки табличку «НЕ КУРИТЬ».
—Послушай, Крючканов просил тебя помочь в сближении со мной?
—Просил,— безмятежно сказала АиЗ.— Он довольно одинок в своих апартаментах. И туда его назначал вовсе не Тарас твой Григорьевич. Так что…
—А. Ну да, ну да. Вот что, придется тебе немного поскучать. Потому что я буду думать. А это, доложу я,