абочую комнату, Дима показал мне целую серию электронных фотографий, выполненных разными обсерваториями мира.
Особый интерес представлял снимок гигантского, занимающего кратер потухшего вулкана, радиотелескопа в местечке Аресибо, Пуэрто-Рико. Он был сделан всего лишь несколькими минутами позже нашего РАТАНа. Когда обе картинки легли рядом, я без труда заметил, что положение мелких пятнышек изменилось.
—А вот еще снимок с английской обсерватории Джодрелл Бэнк,— сказал Дима.— Разрешение похуже, но видно, что и здесь конфигурация пятен иная.
—Следовательно, мелкие части движутся?
—Мама-маршируют вокруг центрального ядра. Обратите внимание, вот здесь маленький шарик наполовину спрятался за большим. Что вам это напоминает?
—Да это же структура атома! Ядро, электроны…
—Точно, шеф. Планетарная модель Бора, ни дать, ни взять. Чудовищных размеров атомище… Не знаю, что это дает практически, но интригует здорово, не правда ли?
—А что это за атом? Какого вещества? Можете назвать?
—Запросто. Мы насчитали двадцать мелких точек. Согласно таблице Дмитрия Иваныча Менделеева, двадцать электронов имеет благородно-инертный газ неон. Только этакого монстра, как наш Каменный Гость, в таблице Дмитрия Ивановича за-замучишься искать. Уж больно крупненький ребеночек. И пищит крайне противно.
—Пищит? Кто пищит?
—Да гость.
—Он же в безвоздушном пространстве! Там звуки не распространяются.
—Не распространяются.
—Тогда как вы его услышали?
—Да элементарно, шеф. Обобщили данные со всех радиотелескопов. Получилась порядочная запись. Выяснилось, что периодически эти псевдоквазиэлектроны попо-падают в резонансное состояние. И тогда от них исходит характерный радиосигнал. Ну мы его и выделили.
—Так-так,— сказал я, начиная улавливать.— А потом?
—Потом перевели сигнал из радиодиапазона в тональный, так сказать, режим. Ну и немножко растянули по времени. Только и всего.
—Ну братцы, молодцы. Это ж надо было догадаться! Похоже, вы стоите тех денег, которые я вам плачу.
—Ошибаетесь, Владимир Петрович,— холодно возразил Фима.— Ошибаетесь, голубчик. Мы с Димкой стоим гораздо большего. Как вместе взятые, так и по отдельности арестованные. Просто работаем не только на вас и совсем не ради денег. Ну почти.
—Мы тут не-немножко Землю спасаем, шеф,— подтвердил Дима.
—Ладно, ладно, спасатели. Я вроде тоже участвую. Давайте ваш сигнал. Пока не арестованные.
Фима включил запись. Из динамиков компьютера послышалось нечто вроде граммофонных шорохов, а после занудило голосом человека с крепко заложенным носом:
—…Карробус, карробус… карробус, карробус… карробус, карробус…
С минуту мы вслушивались в это гнусавое завывание. Потом я разочарованно спросил:
—И что это дает?
—Считайте, что мы записали позывные нашего недоброго гостя, Владимир Петрович. Их можно использовать для определений расстояния и пеленга.
—О! Неплохо, неплохо.
—Но главное в другом. Итак, объект не являлся астероидом, он им притворялся. Наивно полагать, что опасность миновала. Каменный Гость предпримет меры похлеще. Чего вы и опасались, Владимир Петрович.
—С камешками разминка была,— мрачно заявил Дима.— Никак нельзя успокаиваться, шеф. Напротив, следует с удвоенной яростью закапываться под землю. Еще лучше — с удесятеренной. В рудники, в метрополитены, в карстовые воронки. А если оных не хватит,— то даже в шахты. В конце концов, шахта не каждый день взрывается. А вот кто глубоко не спрячется, тому придется пожалеть. Такое у меня открылось я-ясновиденье.
У меня пересохло в горле, я тоже глотнул «Арарата». Если в чье-нибудь ясновидение и можно верить, так это в Димкино. До сих пор так считаю.
—Только не смейтесь надо мной,— попросил Дима.— Не над-надругивайтесь.
—Что я, святотатец? Но для Некумыкина, а тем более для Тараса нашего, Григорьевича, ясновиденья мало. Всю ж страну надо раздеть!
—И не одну. Весь мир надо раздеть. Включая республику Уругвай.
—Возьмите фотографии,— предложил Фима.— Попытайтесь втолковать президенту, Владимир Петрович. Ничего другого не остается. И никого другого может не остаться.
—Доводов мне, доводов! Полцарства за хороший аргумент. Это вам все ясно. А человеку менее информированному? Посудите сами: Карробус камней больше не бросает — это раз. Он спокойно удаляется от Земли — это вам два. Что, какая там угроза, где она?
—Логика-ка есть,— признал Дима.— Ну Львович, ну напрягись. Пошарь под прилавком, где какой товарец не завалялся ли, а? На черный денек?
—Не знаю,— сказал Фима,— но напоминаю. Каменный Гость не просто удалятся от Земли. Он направился в сторону Солнца. Вопрос: для чего?
—Да, а для чего? Вдруг случайность?— неуверенно сказал я.
—Исключить нельзя. Но сколько можно! Лично я уже ни в какие случайности не верю.
—И каковы предположения?
—Лучше спросить об этом специалистов по Солнцу.
—Что, у нас и такие есть?
—Чего у нас только нет,— сказал Фима.— Если пошарить под прилавком.
И грустно выпил еще.
—О, кто к нам пришел,— вдруг заулыбался Дима.
—Какой мерзкий звук!
На пороге кухни, прислонившись к косяку, стояла Алиса. Бледная, с огромными глазами.
—Какой мерзкий звук,— повторила она.— Выключите, пожалуйста. Душу выворачивает…
—…Карробус, карробус… карробус, карробус…— гундел забытый компьютер.
Фима щелкнул мышью, но ничего не произошло.
—Карробус, карробус…
—Вот же сволочь,— сказал Дима и выдернул штепсель.— Трудно будет его унять, пацаны.
—Господи,— вздохнул Фима.— Неужели думаешь, что это в наших силах?
—Вы меня пугаете, мальчики,— сказала треснувшим голосом АиЗ.
Меня подхватило ее отчаянье. Я увидел нас откуда-то сверху. Ефим Львовича, Димку, Алису, себя. В уютной, теплой комнате удобного, ухоженного дома. Окруженного соснами и зеленеющими лужайками. Стоящего над живописной речкой Красная Пахра. Представил, сколько еще людей на планете сидят у своих очагов, едут на работу, воюют, занимаются любовью, празднуют мнимую победу над Каменным Гостем. Потом перед глазами явственно возникла вся наша планета. С океанами, пятнами пустынь, горами, тропическими джунглями, заполярной тундрой. С плывущими облаками, летящими самолетами. А поодаль, в полутора миллионах километров,— грозное, загадочное чудище с обликом невероятных размеров атома. Не оставит оно нас в покое, нет. Не за тем пробиралось из своей адской бездны. И не для того прикидывалось астероидом. Неужели никто кроме нас четверых об этом не думает?
—Послушайте,— сказал Алиса.— Если Каменный Гость маскировался, значит, он кого-то боялся?
—Кого?— без интереса спросил я.
—Во всяком случае, не нас,— кисло отозвался Фима и прикрыл глаза.
Дима, наоборот, весь встрепенулся. Как сеттер, почуявший дичь.
—Стоп, юноши! А ведь хороший вопрос. Очень даже хороший. От кого-то же по-поганец прятался. Если не от нас, то от кого?
—Доброго дядю ждать не стоит,— вздохнул Фима.— Давайте-ка рассчитывать на себя, детишки.
Оказалось, что в России издревле существует научно-исследовательский институт физики Солнца. А я и не знал.
—Есть, есть,— заверил Фима.— Прямо как у людей.
—Если хорошенько попо-скрести, все у нас есть,— усмехнулся Дима.— Но после экспериментов в Осколково зачастую при последнем дыхании. Шеф, надо поспешить. Вдруг институт закрывается. В этот самый момент. У нас все может быть.
Я взглянул на часы. По крайней мере, времени до окончания рабочего дня оставалось еще достаточно.
—Кто директор?
—Шипицын Всеволод Игнатьевич. Академик.
—Какой академии? Много их развелось.
—Всамделишной, шеф, настоящей. Не сомневайтесь, Шипицын — академик без кавычек. Могиканин! Он свою ди-дипломную работу еще у Шкловского писал. У того самого. Который книгу написал «Вселенная. Жизнь. Разум». Попо-мните, Фимка приносил?
—А!— сказал я, отбирая фотографии Карробуса.— Это тот Шкловский, который считал, что мы одиноки во Вселенной?
—Подумаешь,— сказал Дима.— Ну ошибся старик. С кем не бывает?
—Ладно. Поедешь со мной.
—Ужо тебе, Володимер! Зачем?
—А ты находчивый. И Шкловского читал.
Дима посмотрел на вредный для здоровья дождь за окном и вздохнул.
—Да, умище не скроешь.
Алиса быстро отыскала академика-могиканина, договорилась о встрече, и мы отправились.
Притихшая Москва поражала. В скверах вповалку лежали липы, в витринах не хватало стекол, все еще сильный ветер трепал обрывки рекламных растяжек. Впервые за много недель центр города наконец освободился от уличных жуликов, девиц, крикливых, бесполезных и небезопасных демонстраций. Людей вообще почти не было, столица только-только начинала приходить в себя после страшного ожидания конца света, а дожди шли малость радиоактивные.
Сами улицы из-за ливней превратились в реки с многочисленными островками заглохших машин. В низменных местах скопились целые стада троллейбусов, вездесущие маршрутки исчезли. Работали только огромные дизельные автобусы, оставлявшие в лужах разводы солярки и кильватерные струи. Потом эта сюрреалистическая картина мне несколько раз приснилась.
Мы пробились к НИИ физики Солнца только потому, что ехали в нашем верном БТРе. Причем зачастую ломились прямо по газонам и тротуарам, подминая кусты, тараня заграждения и пугая редких радиоустойчивых прохожих.
Но никакого паралича власти в столице не произошло. Довольно долго за броневиком следовала бдительная машина ГАИ, призывая прекратить безобразие, немедленно остановиться и чем-то неразборчиво угрожая. В конце концов, чтобы стражи дорог не натворили глупостей, я позвонил Крючканову. Минут через пять нас оставили в покое.
Институт Солнца запомнился смесью нищеты и остатков былой роскоши. Так, наверное, выглядели особняки купцов первой гильдии, превращенные в коммуналки после Великой Октябрьской социалистической революции, мавзолей ее праху.