Почтенный американский «Херитидж фаундэйшн» опубликовал обстоятельный доклад о потенциальных угрозах человечеству. Среди прочего там рассматривалась и возможность искусственно вызванного протуберанца. В целом мнение специалистов оставалось скептическим. Однако частота солнечных аномалий явно превышала обычный уровень, это признавали все. Международная группа физиков и астрономов представила гипотетический сценарий катастрофы. Они пришли к выводу, что когда Карробус обогнет Солнце и расположится примерно между нашим светилом и нашей планетой, сложится оптимальная комбинация для «солнечного удара». Умельцы из Интернета быстро показали, как это может выглядеть. Я посмотрел и решил позвонить Шипицыну.
—Всеволод Игнатьевич, но Карробус в таком варианте и сам погибнет,— сказал я.— Он ведь окажется на пути выброса.
—Окажется, если недостаточно резв. Скорость распространения протуберанца составляет до полутора тысяч километров в секунду. Не бог весть что, наш гость вполне может уйти в сторону. А вот Земля маневрировать не умеет. Кроме того,— кто знает?— вдруг он одноразовый, этот Карробус. Как немецкий фаустпатрон. Я по-прежнему не верю в такой ужас, но нет ничего практичнее худших предположений. Знаете, уж больно страшно за внуков. Ваши-то работы продвигаются?
—Да,— без комментариев ответил я.
И Шипицын не стал спрашивать, сколько людей мы можем спрятать. Понимал, что информация закрытая. Честно говоря, я ему этот секрет спокойно бы выдал. Но расстраивать прекрасного человека рука не поднималась. Хотя, как мне кажется, он и сам все понял.
Счастье заключалось в том, что людей, думающих так же, как мудрый академик, становилось все больше. Особую радость всей нашей компании доставило назначение нового начальника Генерального штаба, о чем я лично ему и сообщил.
Ваграм Суренович улыбнулся и ничего не сказал. Но уже на следующий день ко мне явился один из его генералов с вопросом: на каких объектах задействовать воинские части, список прилагается? Я посмотрел список и умилился: от стройбатов до морской пехоты. Со своими палатками, инструментом и питанием. Разумеется, объекты тут же нашлись. Как из-под земли выскочили.
Еще сутки спустя министр обороны подписал приказ о переводе стратегических запасов армии и флота «во вновь создающиеся подземные хранилища глубокого залегания», кои надлежало создать в кратчайшие сроки во всех военных округах России. Контроль за исполнением возлагался, конечно же, на Генеральный штаб. Флот наконец-то перестал чинить препятствия со списанием атомных субмарин. Более того, даже предоставил инженеров для монтажа реакторов под землей. В общем, твердая рука Туманяна начинала ощущаться сразу, доходчиво и непосредственно. Вроде команды «Рота, подъем!»
—Наш человек,— промурлыкал Ефим Львович.
Вскоре Варвара Степановна сделала бесповоротно нашим еще и своего мужа.
Кряхтя и покашливая, Некумыкин сообщил, что «обломался перелом в умонастроениях» по поводу чего устроил расширенное заседание правительства с участием президента. Мои пророчества наконец-то встретили благожелательный прием. Особо глубокое понимание продемонстрировали сановники, чьи супруги побывали у нас в гостях. И в завершение всего рухнул, обломался сам Тарасище.
—Ладно, Володька,— сказал он, топорща усищи.— Только не воображай, что сработали твои шашни с чужими женами. Сработал мой собственный политический нюх. Отточенный поисками демократии в постсоветских джунглях.
—О! Проснулся?
—А давай-ка без этого, без подъедания. Лучше пойдем да начнем придавать твоей возне государственный размах.
Мы удалились в президентский кабинет, там умственная деятельность усилилась. Тарас сделал несколько здравых предложений.
—Хочу освободить тебя от функций прораба. Пусть всеми строительными работами займется военно-инженерное управление Генштаба. Руководство строительными работами, согласись, все же не твоя стихия. Уже есть на примете один толковый мужчина с подходящими погонами. Не возражаешь?
—Нет. Особенно, если армянин.
—Почему обязательно армянин? У нас еще умные татары есть. Но сильно не расслабляйся. За тобой останутся права контролера в ранге первого заместителя Некумыкина. В зону ответственности войдет организация всей подземной жизни. От сточных вод до основ государственного устройства тех фрагментов, на которые развалится Россия.
—Чего?
—Того. Неужели ты думаешь, что после твоего протуберанца мы уцелеем как единая страна? Без связи, без транспорта и даже без атмосферы? При наших-то расстояниях?
—Честно говоря, об этом еще не думал.
—А пора бы. Раз уж начали,— жестко сказал Тарас.
Я промолчал. До меня медленно доходило, какими жертвами будет сопровождаться фрагментация России. И не только России. У нас хоть земли много. А в Европе? Про Китай и говорить нечего.
—Ладно,— сказал Тарас.— Давай займемся деталями. И пошарь там в баре. Джимми еще бутылочку прислал. Кстати, пора опять с американцами на всю жизнь дружиться.
—Ага. До звездных полосатиков.
—Вот и приступай.
—В смысле?
—Отправляйся в Вашингтон.
—Что? Опять вместо МИДа?
—А кто всех пужает? Они начали рыть землю позже, чем ты. Вот и поделись опытом. Устрой там день сурка. Шугани ослов да слоников, ты на этом собаку съел. А взамен проси у них, чего хочешь, хоть маркшейдеров. Они про твой визит уже знают.
—Раньше меня?
—Володька, бросай вермонтию. А то ведь как бы действительно не отайдахало всех до дакоты. Словом, бери-ка мой борт номер один, да дуй через Атлантику. Чтоб раздувать тугой ВИСКОНСИН.
Я покачал головой. Более мой, боже мой. Сидим, каламбурим. Зубоскалим. Считаем, что где-то можем что-то изменить. А ведь все давно предсказано. Геенна огненна… Только одно не сходится,— зерна от плевел придется отделять своими руками. Лучше бы не браться. Ибо руками нашими не всегда Господь водит.
—Вижу, что мотивировать тебя… не обязательно,— сказал Тарас.— Ну давай продолжим.
—Что продолжим?
—Придавать государственный размах. Ты же этого хотел?
—Да. Только вот руки трясутся.
—Ну в России такое случается,— усмехнулся президент. Твое здоровье.
Размах мы придавали до утра. А утром я обнаружил в своей ванне Алису. Точнее, ее голову под шапочкой для волос. Все остальное скрывала обильная пена. Чтобы проверить что там есть, я опустил под пену обе руки. Результат вздрогнул, но оказался положительным.
—Ты похож на август,— сказала Алиса.
—На кого? Римского императора?
—Нет. На месяц август. Серпень, по-украински.
—Чем человек может быть похожим на месяц?
—Свойствами. Например, щедрой полнотой накопленных сил.
—Это есть.
—И еще предчувствием печали,— задумчиво сказала Алиса, отплывая к дальнему бортику.
Там, на стенке, жила телефонная трубка. Она вдруг проснулась.
—Нет,— сказала Алиса.— Не может. Владимир Петрович будет занят. Нет, минут пятнадцать. Ой! Простите, тридцать. В общем, перезвоните после обеда. Да, майор Бубенцова. Так точно, на посту.
Я понял, что телефонная угроза нашим отношениям устранена. На некоторое время.
—Господин Оконешников потерпит,— заявила Алиса.— Я всю ночь терпела.
Она отключила трубку и бесповоротно погрузила ее в держатель. А сама начала всплывать. Медленно так, грациозно. Я почувствовал, что вся накопившаяся за ночь усталость куда-то отступает.
—А ты похожа на апрель! Жерминаль. Кажется, так называли его французские революционеры. Росток, побег. Первый весенний месяц республиканского календаря.
—Гран мерси. Хорошо сказал, генацвале. Так чего мы ждем, мой сильный август?
Даже не знаю, что может быть хуже служебного рвения подчиненных. Выйдя из ванной, я спиной почувствовал, что там, за спиной, Алиса краснеет. Прямо наливается. Сначала от смущения, а потом от праведного гнева.
В моей комнате и в моих креслах восседали Фима с Димой. Фима, правда, тут же вскочил.
—Владимир Петрович, уж извините ради бога. Это все Димка настоял. Давай, говорит, обрадуем.
—Наверное, я сейчас не нужна,— сказала все еще пунцовая Алиса, завязывая халат.
Дима тоже вскочил, открыл дверь, потупил глаза и покаянно развел руки. Служба, мол… Россию спасаем.
—Ну ну,— сказал я.— Злодеи. И в чем дело?
—С «Одиссея» поступили предварительные данные о природе того, чем марсиане покрывали стены своих тоннелей.
—Эге. Значит, удалось добыть.
—Да, причем с риском для жизни.
—Надеюсь, он стоил того.
—Ого! Еще как стоил.
—И что за материал?
—Это не материал, шеф. Это живое существо. До сих пор живое, представляете? Пока только в первом приближении можно оценить его уникальность.
Несколько секунд я переваривал новость. Мои заместители деликатно ждали. Я закрыл рот, потом снова открыл.
—Вы уверены?
Дима лишь небрежно махнул рукой.
—Какие могут быть сомнения, советник? У гениев не бывает сомнений. Как только образец попал в ярко освещенный бокс, он начал менять окраску. Зазеленел прямо на глазах у изумленного доктора биологии Дэвида Очоа.
—Представляю степень изумления,— заметил Фима.
—Да, стоило попо-смотреть.
—Так. А почему он позеленел? Что за чудеса?
—Никаких чудес, шеф. Просто так называемый образец на свету начал вырабатывать старый добрый пигмент типа хлорофилла. Почти такой же, как у земных растений. В общем, с проблемой утечки кислорода марсиане справились очень изящно. Стены их тоннелей кислород не поглощали, они его выделяли. Каково?
—Блестяще. Только боюсь, братцы, что мы-то чудо-растение получим не скоро. Сколько там миллионов километров до Марса?
—Сейчас противостояние заканчивается. Около сотни, кажется. Но ничего, обойдемся, шеф. Кое-что похожее есть на Земле. Фимка, излагай.
—Основой для марсианского чуда послужил некий аналог наших лишайников, Владимир Петрович.