Гость медленно повернул головоотросток в сторону камеры. Стало хорошо различимым лицевая поверхность. Она, как и все тело, была обтянута слоем мраморно мерцающего материала, сглаживающего контуры. Различалась лишь носообразная выпуклость да пара темных впадин по бокам.
—Скафандр, что ли?— задумчиво спросил Доктор-Виктор.
—Кхм,— сказал Клаус.— Не отвлекай меня, идут переговоры между цивилизациями. Сэр, вы не могли бы сообщить о цели своего визита? Сэр, кто вы?
Мумия не ответила. Вместо ответа нагнулась и опустила руку на прозрачный пол. В пластике отпечатались шесть похожих на пальцы отростков. Материал, на прочность которого уповал ДВ, пошел радужными волнами. Белая рука свободно проникла в карантинный бокс. А за ней, без спешки, но и не мешкая, проникло все остальное тело.
—Беззвучно,— констатировал ДВ.— Или очень тихо.
—Тойфель, тойфель,— бормотал Клаус.— Да как же он это делает? Ох, что же это он делает?! Виктор, послушай, его надо немедленно остановить!
—Как?
Клаус не знал. И был вынужден разделить тоску Григория по автомату Калашникова. Хотя вряд ли помог бы автомат против существа, проходящего сквозь стены космического корабля.
—И откуда он взялся? Из вакуума, что ли?— бессильно бормотал Клаус.
ДВ не ответил, спокойно и с интересом наблюдая за действиями пришельца.
Тот на несколько мгновений превратился в каплю очень больших размеров. Эта капля с потолка каюты упала на пол, после чего вернулась в первоначальный, человекоподобный вид.
Далее пришелец уверенно приблизился к кровати. Мерцающие искры, рассеянно пробегавшие по его телу, а может быть, по его костюму, вдруг начали концентрироваться и перемещаться вверх. От этого головной отросток стал светящимся, причем, светился он с порядочной яркостью, сравнимой с лампой ночника. Это продолжалось недолго. Голова гостя померкла. Потому что искры принялись стекать вниз, на плечи, переползая в руки. Там собрались, накопились, образовав общие светящиеся полосы. После этого с длинных шестипалых ладоней осыпались на лоб Венсана.
Клаус вышел из оцепенения.
—Что, что это значит?!
—Полагаю, лечение,— сказал ДВ.
—Разве лекарство может пройти сквозь кожу?
—Почему же нет, если врач способен пройти сквозь стену.
—А, да. Как считаешь, это опасно?
—Всякое лечение немного опасно, не без того. Даже больно бывает. Кофе хочешь?
—Ну ты и флегма!
—Знаешь, здесь я с тобой согласен. По-моему, в экспедицию меня отобрали из-за психологической устойчивости.
—Так. И что нас ждет дальше?
Виктор Ингрэм с редкостным дружелюбием помахал рукой экрану.
—Да мало чего. Визит окончен, помощь оказана. Думаю, коллега сейчас удалится.
—Откуда знаешь?
—У хорошего врача всегда мало времени. Так было, есть и будет. Во все времена.
—Аминь. Откуда знаешь, что он хороший?
—Это ж сразу видно. Даже страдающим миопией. Впрочем, сдается мне, что нас посетил не сам врач. А его копия, двойник, альтер эго. Подмастерье. Обученная тень, так сказать. Молекулярный робот.
—Послушай, Виктор, а ты сам не машина?
—Клаус! Для питомца бундесвера у тебя редкостное воображение. Ты в самом деле тот, за кого себя выдаешь?
—Один — один.
—Это потому, что я сегодня добрый.
—О, да. Добрец добрецом.
—Надо будить полковника,— сказал добрец.— Изучив обстоятельства, я только что признал его годным к нестроевой службе. В кризисных обстоятельствах.
—А у нас кризис?
Доктор удивился.
—Пришелец на борту. Разве этого мало?
С пришельцем между тем происходили весьма примечательные метаморфозы. Коллега действительно решил удалиться. Но сделал это оригинальным, доселе неизвестным для земных врачей способом. Его фигура вдруг оплыла, сделалась ниже. Потом и вовсе распласталась по полу, быстро обесцветилась. Некоторое время на пластиковом покрытии еще угадывалась лужа прозрачной жидкости.
—Да-а,— сказал Клаус.— Такое мы уже видели. Не очень давно.
Лужа высохла. А может быть, впиталась в пол, под которым находилась внешняя обшивка «блина».
—Вот, значит, как они проходят сквозь преграды. Просачиваются.
ДВ молчал. С помощью кибернетического манипулятора он успел взять у Венсана пробу крови, провел исследование, после чего погрузился в изучение результатов экспресс-анализа. И, судя по редкому для него благостному выражению лица, много чего увидел.
Самым важным оказалось появление в сыворотке больного нескольких новых белков. Чуть позже, с помощью электрофореза, пара из них была идентифицирована как разновидности гамма-глобулинов, то есть антител, очень полезных для Венсана, но для науки совсем не новых,— на то она и инфекция, чтобы иммунитет вырабатывался.
Однако имелась еще одна фракция неизвестного предназначения. Белок из нее следовало как можно быстрее размножить в условиях in vitro, вне организма, чтобы всесторонне изучить. Интуиция и весь немалый опыт подсказывали доктору, что именно в нем, в этом белке, заключается как разгадка заболевания, так и ключ к исцелению. Ну и конечно же, причина визита необычного врача.
ДВ позвонил доктору Очоа.
—Дэвид, нужна твоя помощь. Придется использовать технологию полимеразных цепных реакций.
—Цепных реакций?— удивился Клаус.— Причем тут А-бомба?
—А-бомба тут ни при чем. Цепные реакции возможны не только в уране, но и в живой природе. Если ты не против, разумеется.
—Я? Нет, нет, я не против цепных реакций. Если в мирных целях.
—Тогда разреши оторвать Дэвида от лишайников.
—Вообще-то русские против. Но я разрешаю. Скажи, можно ли считать, что наш француз спасен?
—Узко мыслишь, тевтон. Сильно подозреваю, что спасен не только Венсан, спасены поголовно все французы. И не только они. Теперь мы сможем приготовить вакцину для кого угодно, хоть для всего населения Земли. Даже для шотландцев. Если ты не будешь мешать, конечно.
—И никакого желания вступить в контакт?— переспросил Эдвин.— Пришел, увидел, исцелил?
—Именно так.
—И… все?
—Возможно, за контакты с родственниками ему не платят,— хмыкнул Клаус.
—Я спрашиваю не про родственников. Почему он вылечил только Венсана? Разве у остальных другая болезнь?
—Нет,— сказал ДВ.— Та же самая. Но теперь мы можем справиться сами.
—Значит ли это, что пришелец имел представление об уровне наших возможностей?
—Такое объяснение напрашивается.
—Тогда он многое о нас знает. И, наверное, давно.
—Почему именно он?— спросил Григорий.
—Он, она, оно — это несущественно. Важно другое. Есть внешняя сила, которая наблюдает нас, когда захочет. А мы ее не видим и абсолютно ничего о ней не знаем.
—Ну не совсем так,— возразил доктор Очоа.— Кое-что понятно.
—Например, что?
—Например, то, что внешняя сила способна на альтруистическое поведение. На добро, иначе говоря.
—А вдруг она преследуют свои, коварные цели?— спросил Го.
—Не знаю, что она преследует. Но нам сделали конкретное добро. В отличие от Карробуса.
—Вкусная каша,— сообщил Венсан из своего бокса,— можно еще?
—Хватит,— сказал ДВ.— Третья порция!
—Эх, вы. Марсианин пожалел, а свои… Родственнички!
—Марсианин, значит. Ясновидение открылось?
Венсан задумался, а потом покачал головой.
—Не похоже. Только зверский аппетит.
—А про марсианина откуда знаешь?
—Послушай, мы же рядом с Марсом летаем. Марсианам до нас добраться проще. Чем, скажем, юпитерянам.
—Логично,— зафиксировал ДВ.— Хотя для тех, кто умеет проходить сквозь стены, расстояние, может быть, не так уж и важно.
—Виктор, тебе моя помощь еще нужна?— спросил доктор Очоа.
—Нет, спасибо. Теперь сам управлюсь.
—Хорошо. Тогда я с удовольствием займусь химерами Григория.
ДВ поднял брови:
—В этой штукатурке есть что-то интересное?
Дэвид усмехнулся.
—Друг мой! Это не штукатурка. Далеко не штукатурка. Отнюдь. Это — самый феноменальный биологический объект, с которым лично мне приходилось иметь дело.
Доктор Ингрэм поморщился.
—Самый феноменальный биологический объект — это человек. Не стоит забывать, коллега.
—Вы совершенно правы, коллега,— согласился доктор Очоа.— Восхищаюсь своевременностью вашего замечания.
Ученые мужи раскланялись в невесомости.
—Не стоит забывать, коллега,— повторил Венсан.
Попытался воспроизвести поклон, а когда из этого ничего не вышло, дико расхохотался в изоляторе.
—Эйфория выздоравливающего?— задумчиво поинтересовался коллега Очоа.
—В острой форме,— подтвердил коллега Ингрэм.— Думаю, колоноскопия поможет привести пациента в равновесие.
—Еще чего!— ощетинился Венсан.— Ставьте себе эти трубки. В то самое место.
—А ведь пуганулся,— сказал Дэвид.
—Ненормальные,— сообразил пациент.
Половина экипажа ММК все еще нежилась в изоляторе, на Марсе бушевала буря, Карробус огибал Солнце, а по Земле ползали слизни. Но Земля интересовалась Фобосом. Из-за этого по чуть ли не до дыр исползанному «Одиссею» прокатилась новая волна инспекций.
Результат получился настораживающий. Все работало с подозрительной исправностью, пришельцы отсутствовали, а больные с нездоровой скоростью выздоравливали. Клаусу это не нравилось, БД пугало, а ДВ снова и снова просматривал видеозаписи. Ни радиолокатор, ни телескоп, ни видеокамеры не зафиксировали приближения какого-либо объекта к межпланетному кораблю. Мучил вопрос: откуда взялось, как, каким образом внутрь «Одиссея» просочилось каплеобразное существо, а потом усочилось? Оно что, умело разбираться на атомы? А потом собираться? В голове не укладывалось.
Но что случилось, то имело место. Ничего не почудилось. На борту ISS, воплотившем в себя наивысшие достижения человеческой мысли, произошло событие, не поддающееся научному объяснению. Наивысшие достижения человечества оказались чем-то вроде шкуры мамонта на пути рентгеновых лучей.