– А может, и нет. Единственное, что мы знаем наверняка, – это то, что твоя история с увольнением ее не остановила.
– Ладно, Джим, не будем об этом. Ой, погоди, она, кажется, выходит!
Джинни переоделась, теперь на ней были белые джинсы и темно-синяя майка без рукавов, открывавшая сильные загорелые руки.
– Следуй за ней, – приказал Джим.
– Не получится. Она знает мою машину.
– А мы должны знать, куда она едет.
– Но я же не коп какой-нибудь, черт побери!
Маленькая девочка, направлявшаяся с мамой к дамскому туалету, спросила:
– Мам, а чего это вон тот дядя так громко кричит?
– Не обращай внимания, дорогая, – сказала женщина.
Беррингтон понизил голос:
– Она отъезжает.
– Садись в машину!
– Да пошел ты, Джим!
– В машину – и за ней! – рявкнул Джим и повесил трубку.
Беррингтон осторожно обернулся. Красный «мерседес» Джинни проехал мимо и свернул на юг, на Фоллз-Роуд.
Беррингтон бросился к «линкольну».
47
Джинни изучающе смотрела на отца Стива. Подтянутый темноволосый мужчина с густой короткой черной бородой, выражение лица мрачное, движения четкие, экономные. Несмотря на субботний день и на то, что он работал в саду, одет чрезвычайно аккуратно: тщательно выглаженные темные брюки и светлая рубашка с короткими рукавами. Они со Стивом совсем не похожи. Пожалуй, единственное, что унаследовал от него Стив, – это консервативную манеру одеваться. Его сверстники, студенты Джинни, предпочитали рваные джинсы и черные кожаные куртки, Стив же ходил в брюках со стрелками и застегнутых на все пуговицы рубашках.
Сам Стив еще не вернулся домой, и Чарльз Логан предположил, что он заскочил в библиотеку своего колледжа, чтобы почитать материалы судебных заседаний по делам, связанным с изнасилованием. Мать Стива прилегла отдохнуть. Чарльз приготовил свежий лимонад, и они с Джинни пошли в патио и уселись в шезлонги.
Перед тем, как поехать к Логанам, Джинни ненадолго задремала. А проснулась оттого, что ей пришла в голову замечательная идея. Она поняла, как можно найти четвертого клона. Но для этого ей понадобится помощь Чарльза. А вот согласится ли он?… Уверенности в этом у нее не было.
Чарльз протянул ей высокий бокал с холодным напитком.
– Могу ли я называть вас просто по имени? – спросил он.
– Пожалуйста.
– Надеюсь, что и вы ответите тем же.
– Конечно.
Они отпили по глотку лимонада, потом Чарльз спросил:
– Скажите, Джинни, а что стоит за всем этим?…
Она поставила стакан на столик.
– Думаю, что в самом начале это был эксперимент. Незадолго до основания «Дженетико» Беррингтон с Прустом служили в армии. Полагаю, что изначально компанию эту создавали для прикрытия какого-то секретного военного проекта.
– Я был военным всю свою сознательную жизнь и готов признать, что в армии порой творятся совершенно безумные вещи. Но какое дело армейским до проблемы женского бесплодия?
– Стив и его двойники – высокие, сильные и красивые парни. Кроме того, они весьма умны и сообразительны, хотя иногда верх над разумом у них берет неосознанная страсть к насилию. У Стива с Деннисом показатели «ай-кью» просто зашкаливают, полагаю, что и остальные двое обладают столь же высоким коэффициентом умственного развития. Ну, посудите сами: Уэйн в возрасте двадцати двух лет уже успел стать миллионером, а четвертый клон настолько хитер и изворотлив, что поймать его пока что не удалось.
– И что же из этого следует?
– Пока не знаю. Но есть одно подозрение. Военные пытались вывести породу идеального солдата.
Высказывание это было простым предположением, но оно произвело на Чарльза необыкновенное впечатление.
– О Бог мой! – пробормотал он. И даже побледнел от волнения. – Мне кажется, я об этом слышал.
– О чем вы?
– В семидесятые среди военных прошел слух, что у русских якобы появилась программа создания идеального солдата. Будто бы они сумели вывести совершенно новую породу идеальных спортсменов, воинов, гениальных шахматистов и так далее. И кое-кто из наших поговаривал, что и нам неплохо бы заняться тем же самым. А другие уверяли, что такие сверхчеловеки у нас уже имеются.
– Ах вот оно что! – воскликнула Джинни. Она наконец начала понимать. – Они подбирали здоровых, агрессивных, умных мужчин и женщин, предпочтительно блондинов и блондинок, заставляли их сдавать сперму и яйцеклетки и получали пробирочный эмбрион. Но по-настоящему они были заинтересованы совсем в другом – в методике дублирования созданного ими идеального солдата. И суть эксперимента сводилась к делению эмбриона и переносу зародышей в матки донорским матерям. И это у них получилось. – Она нахмурилась. – И что же случилось дальше?…
– Могу вам подсказать, – ответил Чарльз. – Дальше случился Уотергейт. После чего все эти безумные тайные эксперименты были запрещены.
– А компания «Дженетико» продолжала существовать уже совершенно легально, как мафия, – подхватила Джинни. – И даже приносила весьма приличный доход. И эти деньги шли на финансирование исследований по генной инженерии, которыми они с тех пор занимались. Полагаю, что и мой проект был частью этой грандиозной программы.
– И в чем же она заключается?
– В выведении новой породы американцев: умных, агрессивных, белокурых. Расы господ. – Джинни пожала плечами. – Идея старая, но стала реальностью сейчас, в наши дни, с развитием современной генетики.
– Тогда зачем им продавать компанию? Не вижу смысла.
– Может, и есть смысл, – ответила Джинни. – Возможно, получив такую крупную сумму, они рассчитывали поднять исследования на новый, более высокий уровень. К тому же им нужны деньги для финансирования предвыборной кампании Пруста. Стоит ему оказаться в Белом доме, и руки у них будут развязаны. И они смогут наконец воплотить свои идеи в реальность.
Чарльз кивнул:
– В сегодняшнем номере «Вашингтон пост» напечатана статья об идеях этого Пруста. И знаете, мне бы не хотелось жить в таком обществе. Если все мы станем вдруг агрессивными и послушными солдатами, кто будет писать стихи, играть блюзы, участвовать в антивоенных маршах?
Джинни удивилась. Странно было слышать все это от профессионального военного.
– Дело не только в этом, – сказала она. – Люди не зря такие разные и многогранные, этим преследовалась определенная цель. И родившийся на свет ребенок недаром отличается от своих родителей. Эволюция – это метод проб и ошибок. Природе нельзя указывать, она решает сама. У нее есть неудавшиеся эксперименты, но их с лихвой окупают удачные.
Чарльз вздохнул:
– И все это означает, что я Стиву не отец.
– Не надо так говорить.
Он достал бумажник, вытащил из него снимок.
– Должен сказать вам кое-что, Джинни. Я слыхом не слыхивал об этих клонах, не подозревал, что здесь замешано нечто такое, но часто смотрел на фотографию Стива и пытался увидеть в нем мои черты.
– И вы их не находили? – спросила она.
– Вы имеете в виду внешнее сходство?
– Нет, я не о нем. У Стива обостренное чувство долга. Все остальные клоны плевать на него хотели, а у Стива оно есть. И это от вас!
Но Чарльз по-прежнему смотрел мрачно.
– В нем и дурное есть. Я знаю это.
Джинни взяла его за руку.
– Послушайте, Чарльз. Стив был, что называется, трудным ребенком. Непослушным, импульсивным, бесстрашным. Эдакий сгусток энергии, не так ли?
Чарльз печально улыбнулся:
– Да, это так.
– И Деннис Пинкер, и Уэйн Стэттнер были такими же. Как правило, такие дети с трудом поддаются воспитанию. Вот почему Деннис стал убийцей, а Уэйн – садистом. Но Стив резко отличается от них, и вы знаете почему. Только терпение, преданность, понимание со стороны родителей могут превратить трудного ребенка в нормального человека. А ведь Стив нормальный, вы согласны?
– Дай Бог, чтоб это было именно так. – Чарльз открыл бумажник, собираясь убрать в него снимок Стива.
Тут Джинни его остановила:
– Можно мне взглянуть?
– Конечно.
Джинни разглядывала фотографию. Она была сделана совсем недавно. На Стиве синяя рубашка в клеточку, волосы длинные. Он, смущенно улыбаясь, смотрел в камеру.
– А у меня нет ни одной его фотографии, – сказала Джинни и протянула снимок Чарльзу.
– Возьмите эту.
– Не могу. Ведь вы носите ее у самого сердца.
– Да у нас дома целый миллион снимков Стива. Просто заменю его другим, вот и все.
– Спасибо, я вам страшно признательна.
– Похоже, вы к нему неравнодушны.
– Я люблю его, Чарльз.
– Серьезно?
Джинни кивнула.
– Когда думаю, что его могут засадить в тюрьму за изнасилование, готова предложить пойти туда вместо него.
Чарльз криво усмехнулся:
– Я тоже.
– Это ведь любовь, да?
– Уверен, что любовь.
Джинни смутилась. Она вовсе не собиралась говорить все это отцу Стива. До этого момента она даже не была уверена в своих чувствах и только теперь, когда слова вырвались, поняла, что так оно и есть.
Чарльз спросил:
– Ну а он как к вам относится?
Джинни улыбнулась:
– Не хотелось бы показаться нескромной…
– Не стесняйтесь.
– Он просто без ума от меня.
– Что ж, это меня ничуть не удивляет. И дело тут вовсе не в том, что вы настоящая красавица. Вы сильный человек, это очевидно. Ему нужен рядом сильный человек, особенно в такие трудные для него дни.
Джинни испытующе взглянула на Чарльза. Пришло время попросить его и об этом.
– А знаете, вы можете мне кое в чем помочь.
– Говорите.
Всю дорогу до Вашингтона Джинни репетировала эту речь.
– Если бы я могла найти еще одну базу данных, то наверняка нашла бы и насильника. Но после публикации в «Нью-Йорк таймс» ни одно правительственное агентство, ни одна страховая компания не захотят со мной связываться. Так что…
– Что?
Джинни всем телом подалась вперед.
– В «Дженетико» экспериментировали на женах военных, они попадали в руки этих негодяев через военные госпитали. А потому, мне кажется, большая часть клонов появилась на свет именно в военных госпиталях.