«Хороши здесь порядки, — думал Соджет, — сначала говори правду, а потом, «как ты смеешь». Вот из-за этого и оказались сейчас в дерьме по самые уши. Перед войной тоже собирались «единым ударом, малой кровью, на чужой территории», а на деле вышло — как попало, миллионы убитых и пленных, и к границе когда еще выйдем, неизвестно».
У Лаврентия Павловича мысли были не лучше.
«Правду захотел, правду получил. Этот ведь мало того что не боится, так еще и говорит так, что наши скорее язык проглотят, чем такое скажут. И прав ведь, самое плохое, что прав. Начало войны профукали, воевать не умеем, сколько всего на складах немцам оставили — подумать страшно. Командовать некому, генералов прорва — все бестолочи и карьеристы. Есть, конечно, умные люди, но их мало, очень мало. Ладно, обижаться не на кого, сами виноваты, сами исправлять будем».
— Товарищ Соджет, кстати, во всех официальных документах члены вашей группы будут проходить под своими фамилиями. В специальных документах, где будет отражена информация о вашем настоящем происхождении, будут упоминаться, по старой большевистской традиции, ваши, как вы там говорили — ники. Так вот, товарищ Соджет, у меня к вам будет следующее предложение — как вы правильно заметили, в Красной Армии остро стоит проблема командного состава. Нет, людей у нас хватает. У нас не хватает опытных командиров, знающих и, главное, умеющих грамотно использовать тактические приемы современной войны. Нами создан специальный отдел, занимающийся изучением опыта действия вашей группы в тылу противника и той информации, которую сообщили ваши товарищи. Вам же, Олег Евгеньевич, я предлагаю поработать в этом отделе, с одной стороны — в качестве эксперта, имеющего реальный боевой опыт, а с другой стороны — в качестве представителя Ставки на фронтах, чтобы вы на месте могли проверить, как вводятся необходимые новшества, что и почему идет не так, что или кого нужно поменять.
— Товарищ Берия, это достаточно серьезное предложение. Сейчас я не готов на него ответить. — Честно говоря, Олег ожидал чего-то необычного, но то, что он сейчас услышал, заставило его очень сильно призадуматься.
— Я понимаю. Даже более того, это именно предложение, а не приказ. Я могу, конечно, направить вас в этот отдел в приказном порядке, но это не даст тех результатов, которые могли бы быть достигнуты при вашем осознанном решении. Насколько мне известно, эти нововведения помогут значительно снизить потери и ускорить победу над врагом.
— Разрешите вопрос, товарищ народный комиссар? — Соджет решил подробнее выяснить ситуацию. Так как, с одной стороны, предложение было достаточно интересным, а с другой — работать, скорее всего, придется непосредственно под началом ЛПБ, а это здорово напрягало.
— Да, задавайте. — Лаврентий Павлович окончательно успокоился и настроился на деловой лад.
— Прежде чем ответить на ваше предложение, мне хотелось бы узнать, почему именно меня, а не кого-то другого из нашей группы, планируют назначить на эту должность?
— Все просто. Для этой работы нужен человек, обладающий боевым опытом обычного солдата, командирским опытом, неординарным мышлением, а самое главное, этот человек не должен бояться авторитета руководителя любого, даже самого высокого уровня. Например, представитель Ставки на фронте может снять с должности комдива, но он не может объективно оценить просчеты этого комдива, а главное — не может дать четкие указания, как и что нужно делать. Особенно в вопросах тактики. Толковый командир батальона знает, что надо делать, но он никогда не сможет подавить свой страх перед командиром дивизии или корпуса. Да и знаний на уровне действия комдива или комкора у него нет. Я уже говорил с товарищем Сталиным о привлечении человека из вашей группы к этой работе. Он эту идею одобрил. Теперь дело за утверждением конкретной кандидатуры. — Вопреки своей привычке общаться с собеседником сидя в кресле, хозяин кабинета встал и начал прохаживаться по комнате, допивая остывший чай.
— То есть если я откажусь, то будет назначен кто-то другой из нашей группы? — уточнил Олег.
— Да, но ваша кандидатура мне кажется наиболее подходящей. Вас нельзя подкупить, запугать, разве только обмануть или убить. Но обмануть вас, с вашим опытом, не сможет ни один командир, а убить не посмеют. Да и охрану приставим серьезную. Будете наводить порядок на самых ответственных участках фронта.
— В чем конкретно будут заключаться мои обязанности? — Прежде чем принять какое-либо решение, Соджет хотел получить максимум информации.
«У Конюшевского было что-то похожее, но Лисов там как-то не особо зверствовал в отношении нерадивых начальников, а зря. — Эта мысль заставила задуматься Олега. — Действительно, командование частенько такое творит, что их самих к стенке ставить надо. А по голове им дать некому. Кто-то определенно должен делать эту неблагодарную работу».
От размышлений его отвлек голос Берии.
— Полномочий у вас будет достаточно, чтобы снять с должности любого, вплоть до командира корпуса, но такие вопросы вы должны согласовывать непосредственно со мной. О командармах и выше докладывать незамедлительно. Основная задача — это наведение порядка и искоренение головотяпства и дурости отдельных командиров, даже самого высокого ранга. Также на вас будет возложен контроль за введением новшеств в войсках, как в вопросах использования новых технических средств, так и в вопросах тактики непосредственно на поле боя. Вторая часть вашей деятельности будет заключаться в экспертной оценке новых положений уставов, рекомендаций и наставлений, разработанных нашим спецотделом. Например, уже сейчас благодаря информации вашей группы советская авиация успешно бомбит нефтяные промыслы в Румынии, что серьезно скажется на снабжении немецкой армии. Также в тылу противника действуют как партизанские отряды, сформированные в основном из местного населения, так и специальные разведывательно-диверсионные группы. Вовсю идет операция «рельсовая война». Серьезно повышена эффективность разведки, как фронтового уровня, так и низового. Созданы штурмовые группы. Отрабатывается тесное взаимодействие пехотных подразделений, авиации и артиллерии. Одни словом, сделано много, а предстоит сделать еще больше.
По ходу разговора нарком снова сел в кресло, а закончив свою речь, достал из сейфа толстую папку и протянул ее Олегу.
— Почитайте пока вот эти материалы. Здесь отчеты по нововведениям, которые уже применяются, и новые проекты. Время вам на это до завтрашнего утра. Сейчас можете быть свободны, вас отвезут к вашим товарищам. Завтра отдадите эти документы майору Ярошенко и скажите ему о своем решении. На сегодня пока все. — Берия явственно дал понять, что разговор завершен. Соджет встал, взял папку со стола, вытянулся по стойке «смирно».
— До свиданья, товарищ народный комиссар, — сказал он спокойным твердым голосом.
— До свиданья, товарищ Соджет, — ответил Берия.
Из-под пенсне на Олега смотрели глаза усталого человека, которому выпало руководить самой могущественной организацией в самом могущественном государстве.
Олег Соджет
К своим мы таки прорвались. Хотя скорее это был не прорыв, а «прополз», ибо в бои мы старались не встревать. Пару раз погромили небольшие колонны с топливом. Снесли несколько постов, в основном у мостов, и не более того. На что-то серьезное сил было маловато. По той же причине шли не по главной дороге, а ныкаясь как только можно и выбирая самые хреновые из мостов, только б технику удержали. А у своих… Если б не «наши» энкавэдэшники, написавшие бумагу, обязавшую тех, к кому мы выйдем, отправить нас (мой экипаж) к остальным, засунули бы нас в задницу с гарантией процентов так девяносто девять. А так, прочитал местный энкавэдэшник бумагу, почесал репу и загнал нас в поезд до Москвы и отослал туда радиограмму с сообщением, когда мы там будем. Что характерно, после осмотра танка (все ж он очень отличался от базовой версии наличием командирской башенки, линолеумной внутренней обивкой, бронекорпусом и прочими мелкими, но важными доделками) его отправили с нами. Правда, не в саму Москву, а под нее, но обещали, что после того, как со мной в Первопрестольной закончат, я смогу получить его обратно.
Почитав выданные документы, я решил-таки согласиться с предложенной должностью. И в немалой степени этому способствовало то, что многие нововведения претворялись в жизнь с огромным скрипом из-за противодействия стада консерваторов в больших чинах. Потому на следующий день, зайдя к Ярошенко и отдав ему папку, я сказал, что согласен заняться этим делом.
Ярошенко А.В
— …Так, по этому вопросу все. Что там у нас дальше, Алексей Владимирович?
Ярошенко глянул в свои бумаги:
— Объект «Соджет», товарищ нарком.
— И что же товарищ Соджет ответил? — Глаза у наркома блестели, как у шахматиста, сделавшего верный и очень важный ход, это было видно даже через пенсне.
— Согласился, товарищ народный комиссар.
— Я так и думал. — Сказано это было так, как будто ответ на этот вопрос Берия давно уже знал. — Хорошо, прикрепите его к отделу, который формирует Гавриленко. Пусть теперь он за этого парня отвечает. Но наш контроль не снимать.
— Понял, сделаю, — ответил майор НКВД и что-то написал на листе бумаги, лежащем перед ним на столе…
Берия Л.П
— Сергей, я сейчас в Кремль, буду часа через три. Позвони Судоплатову, пусть он зайдет, когда я приеду, — дал указания Берия своему секретарю, выходя из кабинета.
…Поздним ноябрьским вечером в одном из многочисленных кремлевских кабинетов собралась на очередное заседание группа людей. В кабинете стоял т-образной формы стол, на одной стене висели различные карты, скрытые в данный момент шторами, а вдоль другой стояли шкафы с книгами. Этот кабинет, не имеющий ни одного окна, предназначался для совещаний Государственного Комитета Обороны. Ведомство Канариса пошло бы на любые жертвы и ухищрения, только бы получить доступ к информации, обсуждаемой в этом помещении. Во главе стола сидел пожилой человек в военном френче. Суровое лицо, усы, волосы