Через полчаса мы были на месте и сидели в кабинете наркомата, а в коридоре громогласно рычал срочно прибывший по телефонному звонку Старчук:
— Олени непарнокопытные! Какого черта вы до сих пор молчали! Кактусы перекрестноопыляемые! Что значит, только узнали? Вы понимаете, что ставили под удар моральное состояние группы? Немедленно доложить Ярошенко! И машину подготовить на аэродром! Нет, две, чтоб охраны больше было! Наркому я сам доложу! Бегом, лейтенант!
Открылась дверь, и в кабинет вошел сам «злой» следователь:
— Добрый день, товарищи командиры. Значит, так, есть две новости — хорошая и плохая. Плохая — стрелявший в вас помер, не приходя в сознание. А хорошая ждет вас на аэродроме. Работа в наркомате на сегодня отменяется, — сказал он уже спокойным голосом.
— Летим куда-то? — поинтересовался я.
— Нет, встречаем. Нескольких человек из мехгруппы, считавшихся пропавшими и погибшими. Старинов и компания зачищали следы после прорыва Соджета и нашли кое-кого. Потом поедете в гостиницу. А летать — на вас у немцев истребителей не хватит.
— А кто там?
— Вот и опознаете, чтоб не было подлога и засланных агентов. И протоколы опознания подпишете, если все нормально.
Ехали мы в этот раз под усиленной охраной.
Кряхтя и скрипя всеми частями, на стоянку зарулил ТБ-1. Тут же открылась дверь в борту, и оттуда начали появляться лица, которых мы считали погибшими. Сначала Освальд, один из снайперов Ники, затем один из погранцов, ходивших с Доком смотреть на деревню с хорватами и узлом связи, потом еще четверо бойцов, которых мы знали в лицо, но, к сожалению, не помнили имен. А потом те, кого уж совсем не ожидали увидеть, — Александра и Екатерина Ивановы! Девчонок мы забрали в легковушку, идущую следом за автобусом с бойцами в Кубинку. По дороге девочки только отогревались и почти ничего не рассказали о себе.
Степан
Про то, что похмелье бывает разным, я, конечно, знал. Но чтоб таким… На следующий день после банкета мы вместе с Мындро и несколькими командирами, переведенными в формируемую ТРБ (тяжелую рейдовую бригаду), обсуждали штат этой самой бригады. Забавно, правда: сугубо штатский человек в компании кадровых военных. Впрочем, форумчанин Степан перестал существовать довольно давно, а капитан Сергеев чужеродным здесь не смотрится. По крайней мере, он так думает.
…Сначала с улицы донесся шум множества моторов. Выглянув в окно, я увидел, что возле здания гостиницы стоит несколько грузовиков, из которых выскакивают солдаты в форме войск НКВД. И что подъезжает еще несколько машин. Ни фига не понятно, но настораживает. Немцы что — десант высадили? Угу, парашютно-танковую дивизию люфтваффе на Красную площадь. Потом из коридора донесся топот, будто бежало стадо бешеных сороконожек-переростков, и в кабинете появился капитан-энкавэдэшник в окружении своих подчиненных.
— Капитан Сергеев? — А сам будто не догадывается. Его же нам показывали, а нас — ему. И оговаривали специально: случись что — только вот этот человек (плюс еще несколько) может вас об этом известить.
— Так точно.
— Капитан НКВД Свиридов. — Предъявляет удостоверение. — Вам придется проехать с нами. — И, видимо, вспомнив инструкции, добавил: — Час назад группой неизвестных была обстреляна машина с военинженером Медведем и сопровождающими его лицами. Убит водитель и один из охранников.
О как. Быстро одеться и выскочить на улицу. Подробности можно узнать и в машине, по дороге в Кубинку. Скудные, надо сказать, подробности. Ценного в них только то, что из наших никто не пострадал, и то, что они поехали на аэродром — встречать и опознавать неожиданно объявившихся выживших.
Машину с нашими я встречал у КПП. Саня, Док, Олег и…
Что за дурацкий воротничок у гимнастерки? Дышать же невозможно! А может, воротничок ни при чем, и дело в другом? Екатерина Иванова, Катерина, Катя вместе с сестренкой стояла у машины.
Олег Соджет
Я отпросился на недельку в «отпуск». Захотелось в родной город съездить. Не в тот, где до переноса жил, туда тяжко пока что попасть, а в тот, где родился. То есть в Харьков. Заодно Ане хотел родной город показать. Ехали мы с ней на поезде. Особых приключений по дороге не случилось. Ну не считать же таковыми то, что я какому-то мешочнику или урке по морде надавал, когда он бузить начал на тему, что ему места мало досталось и все (Аня и еще одна женщина) должны срочно убраться, чтоб ему его освободить. Что с ним стало в результате, я не знаю, но после пары ударов в торец и полета из вагона на ходу поезда, думаю, культуры в нем могло и прибавиться. Пропорционально убавлению здоровья. По приезде в Харьков я с не меньшим, чем у Ани, любопытством смотрел по сторонам — город очень сильно отличался от привычного мне. Узнав у первого же патруля, где комендатура, мы пошли туда. Благо при помощи «бумаг» и сопровождающего, выданных мне Ярошенко, машину у них я получить мог.
А потом мы с Аней поехали туда, где я жил. Доехали до конца города, а моего родного района нет. Совсем. Вышел я из машины и на поля смотрю.
— Что случилось? — спросила Аня.
— Вот где-то там, — я протянул руку вперед, — я жил до этого…
После чего сел на землю, обхватив голову руками. А в голове вертелось: «Это ж теперь навсегда, а все мои друзья остались там». Раньше как-то за беготней мне не до этого было, а вот увидев, что даже дома, где я родился, нет и в проекте, меня догнало осознание случившегося.
Однако долго грустить мне не дало знание того, что есть еще куча дел. Да и Аня, поняв, как мне хреново, поддерживала и успокаивала меня, как только могла.
Но для начала мы все-таки пошли в какую-то забегаловку. Захотелось водки хряпнуть. Но тут возникла проблемка — в первой, я в ней шинель снял — жарко было, — деньги брать отказались при виде моего иконостаса. Да и Аня со своей «отвагой» добавила. Поэтому пришлось искать другую — не люблю пить на халяву — и в ней сидеть не раздеваясь, во избежание повтора.
Потом нас понесло на ХПЗ (будущий «Малышева»), где долго пришлось воевать с вахтером — не хотел пускать. Но в конце концов мы таки прорвались на территорию. Правда, после того как вахтер связался с директором, а тот с Ярошенко.
В общем, попав таки на завод, мы с Аней отправились к директору — Москареву Юрию Евгеньевичу. Вначале он отнесся к моим идеям с подозрением, но потом — я-то не с голыми руками приехал, а готовился, потому некоторые наметки и чертежи у меня с собой были — позвал главного конструктора, коим оказался Морозов Александр Александрович. Тот самый, что Т-54 и 64 создал. И мы засели, уже втроем, за обсуждение. Результатом же наших дебатов, где я упирал на необходимость убрать курсовой пулемет и люк с лобовой брони, добавить командирскую башенку и зенитный пулемет, стало то, что и Морозов и Москарев пообещали мне постараться воплотить мою задумку в броне. После чего мы тепло попрощались, и я с Аней пошел на проходную.
Саня Букварь
Кубинка, Штаб ОМБрОН.
— Прошу садиться, товарищи командиры, — начал совещание генерал-майор Мындро. — Сегодня нам предстоит определиться с составом и оснащением бригады в соответствии с предоставленными возможностями. Перед нами поставлена задача: являясь самостоятельным соединением в резерве командующего фронтом не допустить прорыва немецких войск вдоль побережья Азовского моря. Удар возможен в течение второй половины декабря — первой недели января. То есть до начала этого периода у нас две недели. А бригады еще нет. Слушаю ваши доклады и соображения.
— Заместитель командира бригады по технической части, военинженер второго ранга Акатов, — представился высокий седой мужчина со следами ожогов на руках. — В составе бригады числятся на данный момент: танк «Генерал Ли» — восемь штук. Танк Т-35 типа «Горыныч» — один. Танк СМК — один. Танк Т-100 — один. Танк Т-28 — два, переоборудованных, кроме двигателя, аналогично «Горынычу». Танк Т-34 ХПЗ довоенного образца — два, один модернизированный во время пребывания в мехгруппе генерала Карбышева, второй стандарт. Танк Т-34М СТЗ (тот, что без люка в лобовой броне и с расширенной башней) — четыре. Т-34М1 (то же самое, но без курсового пулемета) — один. Танк БТ-5М1 — три.
— Это что еще за зверь? — высказал общее удивление Мындро.
— БТ-5 с башней, аналогичной БТ-7А, демонтированным рулевым приводом на передние катки и снятым колесным приводом, подвеска передней пары катков торсионная. В небольшом количестве их изготавливают мастерские в Кубинке. Из эвакуированных с поля боя поврежденных машин. Разрешите продолжать?
— Конечно!
— Бронеавтомобиль БА-10 — три, все модернизированы до уровня БА-10 мехгруппы. БА-11 — один. Тот самый, из мехгруппы. «Остин-Путиловец-Мерседес» — один. Немецкая техника остается на хранении в Испытательном Центре. Остальная отечественная была передана в танковые части в районе выхода мехгруппы, — упредил наши вопросы зампотех. — Теперь по артиллерии. САУ-203 «Штурм» — одна, САУ-203-100 — одна. Без орудия. Ожидаем на днях качающуюся часть из Сталинграда. СУ-14-1 — одна, СУ-14-Бр-2 — одна, С-100У — одна. Тягач СТЗ-5В — три. СТЗ-7В — один. «Ворошиловец» — четыре. Гаубица М-30 — шесть штук. Пушка УСВ — четыре. Грузовик «ЗИС-5» — десять штук. «ЗИС-6» — два. «ЗИС-32» — два, причем с разными передними мостами. Грузовик «ГАЗ-ММ» — восемь. У меня пока все! Постоянных экипажей нет. Ах да, полевая кухня — три штуки. Вот теперь все!
— Так, начальника артиллерии у нас тоже нет. Как, впрочем, и зампотыла. Старшина, доложите.
— Старшина Якименко, — с сильным украинским акцентом представился пожилой солдат, до этого сидевший в углу комнаты. — На складе вещевого довольствия находятся триста шестьдесят два комплекта формы рядового и сорок один — командного состава. На складе ГСМ — триста литров моторного масла, десять — нигрола, пятьсот тридцать — дизтоплива, сто — Б-78, двадцать литров — автомобильного бензина второго сорта. На продуктовом складе шесть мешков гречки, один — сахара.