нечное. Хозяин имения застал гостей в отличном настроении. Но он недолго оставался с ними, так как стрелки часов приближались к условленному времени. Хозяин извинился, сел в автомобиль и отправился в Бредштедт. Когда он подъехал к станции, к ней уже приближался небольшой специальный состав. Для непосвященных прибытие состава было полной неожиданностью — ведь специальные составы редко останавливались на этом захолустном вокзале. Но в этот ранний час зевак было мало.
Поезд остановился. Встречавший вошел в салон-вагон, где его ожидало небольшое, но блестящее общество: фельдмаршал Геринг, статс-секретарь Кернер, адъютант Геринга генерал Боденшатц. Около-часа длилась предварительная беседа, после чего Геринг вышел из поезда и вместе со встречавшим (это был, как нетрудно догадаться, Биргер Далерус) отправился в «Зёнке Ниссен Ког».
В делах Форин офиса сохранился список делегации, направившейся в Германию:
«М-р Холден — директор компании «Кревенс рейлуэй карридж».
М-р Брайан Маунтен — директор страховой компании «Дженерал Баннер оф игл Этер».
М-р Стенли У. Роусон — директор компании «Джон Браун энд К0» и других компаний.
Сэр Роберт Ренвик — управляющий и заместитель председателя фирмы «Каунти оф Лондон электрик супплай».
Чарльз Ф. Спенсер — директор компаний «Ассошиэйтед электрикл индастрис», «Джон Браун энд К°» и других промышленных фирм.
М-р Гарольд Вестон — председатель и управляющий компаниями «Эллайд бэйкериз» и «Вестон бисквит».
В этом же документе отмечалось, что Спенсер, Холден и Роусон одновременно являлись директорами данцигской судостроительной фирмы «Интернэшнл шипбил-динг корпорэйшн», т. е. лицами, прямо заинтересованными в данцигских делах. Спенсера сопровождал его компаньон Мэнсфорт.
Когда все уселись, Далерус произнес вступительные слова, о которых было заранее условлено:
— Наша встреча, господа, происходит по моему личному приглашению, и ни одна из сторон не проявила инициативы.
До 18 часов 30 минут шла весьма интенсивная беседа (с небольшими перерывами на обед и чай). Ее начал Геринг. С английской стороны отвечал сначала м-р Роусон, затем сам Спенсер. Однако Геринг говорил больше всех; так, по крайней мере, явствует из записи, которую Спенсер представил Галифаксу 10 августа.
Запись, увы, неполная: хотя в ней 39 пунктов, при публикации документов английскими историками был опущен текст меморандума, который был вручен английской стороной. Однако это еще не означало, что он остался неизвестным. Меморандум был обнаружен в делах личного штаба Геринга, причем с пометками самого фельдмаршала. В нем — 19 пунктов. В частности, английская сторона указала на значение мюнхенского соглашения и высказала сожаление по поводу того, что Германия «отходит от этого пути». «Чемберлен, — отмечалось в 10-м пункте, — старался своей политикой умиротворения обеспечить мир… Целью его политики является решение международных проблем путем свободной и откровенной дискуссии».
А дальше, в пункте 11, говорилось: «Некоторые люди в Англии предполагают, что имперское правительство, сомневается в устойчивости взаимопонимания между германским правительством и правительством м-ра Чемберлена… Если в Германии такое беспокойство действительно существует, то это просто недоразумение».
Все это выглядело как прямое приглашение к продолжению и развитию Мюнхена. Недаром Геринг сделал на полях замечание:
«Англо-германские возможности в войне». И еще: «Россия? Что скажет Англия, если мы…»
Меморандум Спенсера дает примерное представление о существе беседы. Геринг сделал общее заявление о том, что необходимо устранить недоразумения, возникшие между Англией и Германией после 1938 года. Этой теме он посвятил немало времени, и понятно почему: каждый разговор с гитлеровскими эмиссарами английские дипломаты и политики начинали с сожаления по поводу того, что Германия нарушила дух и букву Мюнхена (имелся в виду захват Чехословакии в марте 1939 года). Один из участников переговоров, м-р Роусон, так и сказал Герингу:
— Захват Чехословакии без предварительной консультации с английским правительством был воспринят в Англии как полное нарушение духа Мюнхена.
Заметим: «без предварительной консультации»! А с консультацией? Геринг, разумеется, не пропустил мимо ушей этот важный нюанс в английской позиции. Тем более, Роусон сразу стал разъяснять своему знатному собеседнику намерения Англии по отношению к Советскому Союзу и к намеченным в Москве переговорам (как хорошо знал Геринг, советско-франко-английские переговоры должны были начаться 12 августа). Он стал… извиняться перед немцами:
— Наличие двухмиллионной армии в Германии делает, со стратегической точки зрения, необходимым, чтобы Англия приняла меры против возможной угрозы… Переговоры с Россией ведутся именно с этой позиции и не должны истолковываться как проявление какой-либо симпатии к русскому методу правления…
Роусон далее сказал (видимо, имея в виду Черчилля):
— Верно, что в Англии есть люди, которые выступают за политические связи с Россией. Однако они, хотя и производят достаточно шума, не пользуются большим влиянием…
Именно после такой «антисоветской увертюры» и был вручен Герингу меморандум (безусловно, согласованный с Чемберленом и Галифаксом). Это дало Герингу возможность снова вернуться к «мюнхенской теме» и даже перейти в атаку. Он заявил:
— В Мюнхене все было хорошо. Однако, вернувшись домой, Чемберлен и Даладье не оказали Германии поддержки, которую она ожидала, а стали говорить, что Мюнхен был «вынужденным» решением…[12]
Геринг еще долго распространялся о своих личных заслугах в созыве мюнхенской конференции и наконец перешел к принципиальной стороне дела:
— В настоящее время существует постоянная угроза войны. Для меня ужасна мысль о том, что может начаться кровопролитие между двумя народами, столь близкими по расе. Еще в «Майн кампф» фюрер последовательно развивал идею взаимопонимания с Великобританией как одного из основных принципов германской внешней политики. С его приходом к власти добрая воля по отношению к Великобритании была органической частью политики фюрера…
Исходя из этой главной посылки, Геринг перешел к «общим возможностям взаимопонимания между Великобританией и Германией». Он сказал: «…Если Великобритания будет в будущем преследовать лишь собственно британские цели, тогда имеется возможность взаимопонимания… Если две конкурирующие стороны хотят достичь согласия, то оно возможно лишь тогда, когда от него пользу получат обе стороны…»
Эти довольно туманные позиции Геринг стал объяснять так: главная сфера интересов Германии — Ближний Восток; Великая Германия нуждается в продовольствии. Поэтому необходимо разграничение сфер влияния. Что же касается колоний, то Германия в первую очередь заинтересована в тех районах, где произрастают масличные культуры. Ближний Восток Германия не собирается покорять, а лишь хочет обеспечить здесь свои экономические интересы…
Данный раздел меморандума Спенсера может вызвать некоторое недоумение. В чем дело? Почему Геринг заговорил о Ближнем Востоке? Не исключено, что автор меморандума не понял фельдмаршала и тот говорил о Восточной Европе[13]. Ведь в той же фразе об «экономических интересах» в этом районе Геринг потребовал установления здесь «дружественных режимов». И далее следовало заявление: «Еще существует возможность взаимопонимания с Великобританией, что включает эффективную гарантию Польше, которую он (Геринг) не рассматривает в качестве британского интереса. Такое взаимопонимание является конечной целью Гитлера». Остается лишь предположить, что эти формулировки предваряли прямое предложение Англии о «новом порядке» в Восточной Европе. Недаром Геринг вслед за этим заявил:
— Если Германия потерпит поражение в войне, то результатом будет распространение коммунизма и выгоды для Москвы…
Вот она, центральная антисоветская идея! Именно поэтому во время беседы в «Зёнке Ниссен Ког» появился план возвращения к переговорам на базе Мюнхена. А именно: созвать новое совещание Германии, Англии, Италии и Франции. Но без Польши![14]
Итак, смысл встречи сводился со стороны немцев к открытой попытке возвращения к Мюнхену, причем на условиях прямого диктата Чемберлену. Когда Далерус 8 августа еще раз посетил Геринга (тот оставался в своем салон-вагоне), чтобы уточнить весь план, последний сказал:
— Мое личное мнение состоит в том, что идея встречи участников мюнхенского соглашения — хорошая идея…
Снова Вольтат
В какой же обстановке происходили эти закулисные маневры? В Берлине завершались военные приготовления к операции «Вейсс». То и дело устраивались провокации, которые должны были пробудить сочувствие мирового общественного мнения к мнимым «страданиям немецкого меньшинства» в Польше.
Кстати, было бы глубоким заблуждением предполагать, что генерал-фельдмаршал, министр авиации и главнокомандующий люфтваффе в эти решающие для судеб европейского мира месяцы занимался только переговорами с различного рода посредниками. Нет, Геринг с неменьшей активностью участвовал в подготовке войны. Тот же Томас фон Кантцов, гостивший летом и осенью 1939 года в «Каринхалле», наблюдал, как к Герингу то и дело приезжали высшие военные чины для обсуждения срочных вопросов. Он совещался не только с военными. Как свидетельствует его биограф Л. Мосли, на одном из совещаний с руководящими деятелями промышленности фельдмаршал требовал от них быстрейшего перехода с мирной на военную продукцию.
В Москве заканчивалась подготовка к военным переговорам с Англией и Францией. 2 августа Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило состав делегации. Советское правительство 5 августа поручило ей «подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе».