II. Вторжение в Россию. Чтобы передать настроения, царившие в Берлине, я расскажу… что послал Герингу и полковнику Остеру две почтовые открытки с моими комментариями. Это были копии картины Давида «Наполеон форсирует Березину»…
III. Война с Англией путем вторжения в Африку, на Ближний Восток и в Индию. Эти планы имеют сторонников в Берлине, однако их не разделяют Риббентроп и его клика, которые требуют прямого нападения на Англию.
Таковы были тезисы профессора, которые дали мне представление о ситуации».
Кто был «профессор из Берлина»? Есть основания предполагать, что это был д-р Рейнхард Хён — человек, известный в берлинских кругах не только как ученый. Хён имел чин бригадефюрера СС и был первым начальником центрального отдела IV Управления в Главном управлении имперской безопасности СС, т. е. гестапо. Это придавало миссии принца дополнительный вес.
Принц далее пишет:
«Получив в моем богемском замке информацию от профессора, я перепроверил ее через моего друга в ведомстве Хевеля в Берлине, у хорошо знакомого мне бывшего посла в Испании и у полковника Остера. После этого я вернулся к семье в Гстаад, как раз начинались школьные каникулы. При случае я говорил об огромной опасности вторжения в Британию. Для каких-либо действий в Восточной Европе в этом году уже было поздно. Что касается действий в Африке, то к ним готовились, хотя об этом не было договоренности с Италией.
Я вспоминаю об обеде с Буркхардтом, о встрече с папским нунцием, далее с оказавшимся в Швейцарии другом Ванситтарта и с Паравичини. Ему я сказал, что охотно встречусь с Келли, которого знаю по Мексике с 1925 года. Паравичини пригласил меня на ужин; на нем были его дочь, несколько знакомых, супруги Келли и испанский посол… После ужина я беседовал с Келли об актуальных проблемах и об огромной опасности для Британии. Мы договорились снова встретиться в Берне. Инициатива принадлежала не Буркхардту, не Паравичини, не Келли. Это было мое пожелание.
В начале июля ко мне приехал германский посол в Берне, чему я очень удивился. После беседы на общие темы он вручил мне запечатанный конверт из ставки от Хевеля. Посол торопился, и лишь после его отъезда я вскрыл конверт. В нем было письмо. Оно начиналось так: «Главная ставка фюрера. Посол Хевель». И далее: «После длительных размышлений фюрер принял решение вступить в союз с Англией…»
Я был удивлен спокойным тоном письма и отсутствием ультимативных требований… Насколько я помню, в нем называлась дата, кажется, сентябрь. До этого времени предложение должно было быть принято, иначе начнутся бомбардировки Англии. Я считал и считаю сейчас, что предложение было сделано всерьез. Добавлю, что письмо было подписано не только Хевелем, но и юридическим советником министерства иностранных дел Гауссом».
Это поистине любопытнейший документ; он показывает, как далеко заходили нацистские главари и их эмиссары в стремлении вывести Англию из войны и, может быть, сделать ее союзником в походе против Советского Союза. Любопытно и другое: упоминание Карла Буркхардта. С ним Гогенлоэ встречался не раз в 1940 году, зондируя позицию Лондона. А в 1941 году с тем же Буркхардтом встречался Хаусхофер, готовя полет Гесса!
Есть еще одна причина для того, чтобы придать важное значение переговорам Гогенлоэ — Келли. Выясняется, что и в действиях Гогенлоэ принимали прямое участие американские представители. На это до сих пор не известное обстоятельство я натолкнулся в том же архиве принца.
Среди меморандумов, собранных дочерью Гогенлоэ; было несколько телеграмм и писем. Письма принадлежали Паравичини (посреднику в контактах Гогенлоэ — Келли), Фрэнку Эштон-Гуэткину, Лесли Рэнсимену. Но телеграммы…
Первая из них — из Лондона в Лозанну. Некто за подписью Смит (это имя встречалось мне и раньше в переписке Гогенлоэ с деятелями Форин офиса) 9 сентября 1939 года извещал принца, что «уведомил Роялла Тайлера в Лиге наций» и тот «передаст ваши приветы». Заглянув в справочники и покопавшись в своем досье, я установил, что Р. Тайлер — американский экономист: в конце 20-х годов он был заместителем финансового комиссара Лиги наций в Венгрии. Но уже следующая телеграмма содержала упоминание человека куда более известного. Из Лондона 13 октября 1939 года Гогенлоэ извещали (он находился в Гааге), что его просят позвонить по поводу встречи. С кем? На телеграмме рукой принцессы Гогенлоэ (дочери принца Макса) записано: «Беседа с Даллесом». Даллес! Будущий руководитель бюро стратегической разведки США в Швейцарии, а после войны — глава ЦРУ?! Шпитци, комментировавший мне документы из архива Гогенлоэ, подтвердил это.
14 октября из Лондона пришла еще одна телеграмма: «Рекомендую вам встретиться с лицом, которое позвонит вам по телефону. Виземан» (принцесса на полях разъясняет: Уильям Виземан, американский банкир, друг Даллеса). Через день он же сообщал Гогенлоэ: «Приехал сюда на две-три недели. Родители Томми хотят получить консультацию ведущего американского доктора (приписка принцессы Гогенлоэ: «Даллеса»). Постараюсь и извещу вас телеграфно. Уильям Виземан».
19 октября м-р Грэхем (по данным принцессы, секретарь Даллеса, а по моему предположению, — сам Даллес) сообщал принцу: «Приеду в Лозанну в следующий вторник, прошу подтвердить встречу. Некто позвонит вам завтра в 11.30».
Через день: «Ваш друг Грэхем прибудет в Лозанну утром среду для встречи». Финалом этой переписки была телеграмма американского посла в Швейцарии Гаррисона принцу. Он благодарил за «послание» и выражал уверенность, что сможет еще раз прибыть в Гстаад, т. е. на виллу принца Гогенлоэ.
Эта, хотя и неполная, корреспонденция проливает новый свет на фигуру Гогенлоэ: она свидетельствует о том, что принц, имевший столь «глубокие корни» в Лондоне, располагал не менее важными связями в США — связями настолько влиятельными, что когда в 1940 году в Европу приехал со специальной миссией заместитель госсекретаря США Сэмнер Уэллес, Гогенлоэ получил из Нью-Йорка от Даллеса такое сообщение: «Я порекомендовал Уэллесу, чтобы он связался с вами».
Итак, принц мог вступить в 1940 году в переговоры с Келли, будучи достаточно определенно ориентированным некоторыми влиятельными кругами американского делового и политического мира. Речь идет о той группе, которая склонялась к сговору с Гитлером и в которой Аллен Даллес был не последним человеком.
Циничный примат интересов прибыли над всеми иными соображениями неплохо выразил один из заправил «Дженерал моторс» Альфред Слоан в апреле 1939 года: «Действия международного делового мира должны строго руководствоваться только принципами бизнеса и не принимать во внимание ни политических позиций руководителей фирмы, ни политических позиций тех стран, в которых фирмы функционируют…» И если в свое время родился лозунг: «Что хорошо для «Дженерал моторе», то хорошо для Соединенных Штатов», то Слоан, Бенн, Дэвис и иже с ними предлагали новый вариант: «Что хорошо для Гитлера, то хорошо для американского бизнеса».
Таковы были предпосылки того, чтобы возникла новая идея: не англо-германский раздел мира, а американо-германский! С немецкой стороны ею занялся не кто иной, как… Герман Геринг, опять-таки показывая понимание интересов крупных немецких фирм. Сразу после окончания польской кампании он активизировал свои деловые связи с американскими фирмами. Со специальным заданием в Мексику был послан немецкий промышленник д-р Иоахим Хертслет, который должен был заключить крупную сделку по обмену техасской нефти на продукцию немецкой металлургической промышленности. Попутно Хертслет изложил своим американским партнерам, в частности тому же м-ру Дэвису, пожелание Геринга — подумать о новых возможностях в германо-американских отношениях.
…В Лондоне с тревогой следили за этими миссиями. Началось все опять-таки с Далеруса. По указанию Александра Кадогана сотрудник Форин офиса Роберте 17 октября 1939 года отправился в бюро фирмы «Джон Браун энд К°», где встретился со своими давними коллегами из делового мира Спенсером, Маутеном и Рэнвиком, участниками достопамятной встречи с Герингом 7 августа. Они рассказали Робертсу, что на днях встретили в Лондоне м-ра Рикетта, известного нефтеторговца. Рикетт прибыл не один, а с видным дельцом Уолл-стрит Беном Смитом по специальному заданию Рузвельта: «распознать подлинное положение дел в Европе». Они уже беседовали с Муссолини, а Смит побывал в Берлине. Итог их бесед таков: американцам должно быть безразлично, какую воюющую сторону поддерживать, а продолжать войну нет смысла. Рикетт и Смит рекомендовали дельцам Сити подготовиться к «невероятному послевоенному буму»[27].
Это совещание крайне взволновало английских дипломатов. Ведь если Англия останется один на один с Гитлером, без поддержки США, положение крайне ухудшится!
Но не успели в Лондоне получить информацию (весьма неполную) о Рикетте, как французский посол в Англии Корбэн явился к Кадогану и в крайнем беспокойстве показал ему телеграмму из Парижа. В ней говорилось о том, что на днях в Париж из Берлина прибыл виднейший американский бизнесмен Пол Муни, один из руководителей крупнейшего концерна США «Дженерал моторс». Он беседовал в Берлине с Герингом, и тот изложил ему план секретной встречи руководящих деятелей трех воюющих сторон для мирных переговоров. Геринг якобы был готов на большие уступки. Об этом Муни поставил в известность американского посла в Париже Буллита.
К сообщению отнеслись весьма серьезно. «М-р Муни, — писал в специальном меморандуме на имя английского министра иностранных дел его главный дипломатический советник сэр Роберт Ванситтарт, — значительно отличается от господ типа Рикетта, Дэвиса и Смита, на которых имеется весьма неблаговидное досье. Муни — человек с высоким личным авторитетом, давно занимает важный пост в крупной американской фирме и имеет свободный доступ к Буллиту и Кеннеди».
Впрочем, Муни сам появился в Лондоне и направился к тому же Ванситтарту. Как бы разъясняя связи бизнеса и дипломатии, сэр Роберт докладывал министру: «Мой брат уже давно занимает пост директора европейского филиала американской компании «Дженерал моторс». Как вы знаете, это крупнейшая компания такого рода в США. Начальник моего брата — м-р Муни, президент «Дженерал моторс оверсис корпорейшн». Муни — высокопоставленный американец, с большими военными заслугами. Я был с ним знаком, хотя и не поддерживал связи в последнее время. Сейчас мой брат по совету американского посла м-ра Кеннеди устроил мне встречу с м-ром Муни, и вот что он мне сообщил…»