«Совершенно секретно
9. VI.1941
С 14.30 до 17.30
Д-р Гатри. Я полагаю, что наш план очень хорош. Мы находимся здесь, с нами — стенографист, свидетель г-н Масс, далее — в качестве переводчиков д-р Маккензи и капитан Барнс.
Г-н имперский министр, меня проинформировали, что вы прибыли сюда, будучи облеченным некой миссией, и что вы хотели поговорить по этому вопросу с кем-нибудь, кто мог бы передать это правительству. Как вы знаете, меня зовут д-р Гатри, и я уполномочен правительством выслушать вас, беседовать с вами и ответить, насколько это будет возможно, на любые вопросы, которые вы хотите поставить мне…
Дж. Я очень рад, что прибыл г-н Гатри.
Дж. Я знаю, что мое прибытие очень трудно понять.
Дж. Ввиду того, что это был экстраординарный шаг, я не могу ожидать иного отношения.
Дж. Именно поэтому я хотел бы начать с того, что объясню, как я прибыл сюда.
Дж. Эта идея пришла мне, когда я был вместе с фюрером во время французской кампании в июне прошлого года…[31]
Д-р Гатри. Может быть, вы предпочли бы употребить выражение «я пришел к этому решению» и повторить эти слова. Это лучше, дабы не произошло никакого недоразумения.
Переводчик. Хорошо.
Д-р Гатри. Итак, будьте любезны повторить последнее предложение: я не совсем понял его.
Г-н стенографист, будьте любезны повторить.
Секретарь. Я пришел к решению прибыть сюда после того, как я видел фюрера во время французской кампании в июне…»
Гесс не торопился, он начал издалека: с Версальского договора, с «миролюбивой политики» Гитлера в 30-х годах. Он долго рассказывал о «мирных деяниях» фюрера, например об аншлюсе Австрии. Поучая своих английских собеседников — мастеров по ханжеству, — заместитель Гитлера заявил, что при аншлюсе Австрии «был осуществлен демократический принцип, потому что 95 % населения впоследствии проголосовали за аншлюс». О мюнхенском соглашении Гесс сообщил Саймону, что Гитлер «был счастлив и верил, что это было началом взаимопонимания с Англией».
Однако вслед за этим Гесс, явно забыв о том, где он находится, стал обвинять Чемберлена и Черчилля в германофобии, а Польшу — в том, что она и только она виновна в войне. Более того: он начал приводить примеры… нарушения Англией международного права, чернить ее за колониальную политику в Индии и Ирландии. После этого Гесс возложил на Англию ответственность за немецкие бомбежки мирного населения. Это было слишком даже для дипломатичного лорда. Протокол фиксирует:
«Д-р Гатри. Могу ли я прервать нашу беседу с разрешения г-на рейхсминистра, потому что я до сих пор внимательно слушал его рассуждения о немецкой точке зрения на войну со времени ее начала. Разумеется, я перечитаю все, что он сказал. Я не хочу мешать и хочу быть хорошим слушателем.
Дж. Да.
Д-р Гатри. Со своей стороны, я хочу сделать ему комплимент и воздать ему должное. Конечно, он поймет, что я не разделяю его точку зрения на войну. Я надеюсь, он поймет, что если я не возражал ему, то вовсе не потому, что согласен с ним. Мы должны признать тот факт, что отношение к этой проблеме у нас разное. Главная цель, с которой я пришел сюда, это выслушать его.
Дж. Это не надо переводить, я понял. Я так с самого начала и предполагал. Я упустил из виду, что надо было в самом начале оговориться, что я не рассматриваю отсутствие возражений как согласие. С другой стороны, я должен отметить, что эта тема относится к общим проблемам нашей беседы, то есть к тому, что говорил д-р Гатри.
Д-р Гатри. Я хочу, чтобы меня точно поняли. Надеюсь, что я выражаюсь достаточно ясно. Я лишь хочу быть достаточно вежливым. Я хотел бы приступить к делу и перейти к настоящему обсуждению, которое наконец приближается. Хорошо, если мы понимаем друг друга.
Дж. Я, разумеется, предполагал с самого начала, что могут возникнуть разногласия по многим вопросам.
Д-р Гатри. Разумеется. Это реальная проблема, которая в конечном счете будет решена лишь историей.
Дж. Я все это сказал только для того, чтобы д-р Гатри понял нас, понял, как немецкий народ рассматривает ситуацию по каждому пункту — независимо от того, верно это или неверно.
Д-р Гатри. Да, я понимаю это. Нет никакого сомнения, что г-н рейхсминистр поймет это в ходе его миссии. Он должен помнить, что британский народ — это гордый народ, народ господ[32]. Ему не так просто понять все доводы, если они не выражены дружески. И поэтому я хотел бы услышать те предложения, с которыми он прибыл».
Но и тут Саймон не услышал столь желанных для него предложений Гесса. Вообще нельзя удержаться от улыбки, читая протокол допроса: в нем более 80 страниц, и достопочтенному лорду удалось добиться от Гесса более или менее ясных ответов лишь к исходу 60-й! После первого напоминания о необходимости приступить к делу Гесс ударился в историю, после второго стал расхваливать люфтваффе и грозить уничтожением Британских островов. При этом он быстро «менял пластинки»: сначала уверял, что Гитлер вовсе не хотел конфликта с Англией. Однако, позабыв об этой «мирной» мелодии, Гесс быстро перешел к угрозам. Добрый час он распространялся о мощи люфтваффе и о той участи, которая ожидает Англию. Здесь терпение Саймона снова лопнуло:
«Д-р Гатри. Теперь я должен вас прервать, г-н Гесс. Мне довольно трудно следовать за вами. Раньше вы говорили о том, что г-н Гитлер очень сопротивлялся тому, чтобы подвергать бомбардировке города нашей страны. Теперь же вы заявили, что его политика выглядит совсем по-другому и что он является несгибаемым руководителем Германии. Дальше вы сказали, что германское гражданское население выражает большое неудовольствие. Я не могу понять, Как может гражданское население выражать неудовольствие. Как можно сказать, что, с одной стороны, в Германии существует большое озлобление по поводу атак со стороны британских сил, а с другой стороны (вы сказали об этом чуть позднее), что с Германией ничего не может случиться, потому что разработаны все планы для защиты гражданского населения и сооружены необходимые бомбоубежища? Одно исключает другое.
Дж. Я этого не говорил. Я только сказал, что наши потери по сравнению с английскими весьма незначительны.
Д-р Гатри. Правда заключается в том, что Германия понесла тяжелые потери от британских бомб. Таков результат.
Дж. Я не сказал, что потери были велики. Я только сказал, что они были меньше, чем английские.
Д-р Гатри. Простите, что я вас прерываю, но я не могу понять, как можно сочетать эти два положения.
Д-р Маккензи. Если учесть, что мы потеряли 30 тысяч человек гражданского населения, а вы потеряли гораздо меньше, как же понять ваши слова о недовольстве?
После этого Саймой снова попытался вернуться к главной теме.
«Д-р Гатри. Теперь я хотел бы вам сказать следующее. Мы уже потратили много времени. Не будете ли вы столь любезны сообщить нам для информации британского правительства, какие предложения вы привезли для обсуждения.
Дж. Будьте любезны перевести последнюю фразу.
Д-р Гатри. Могу ли я просить вас представить ваши предложения для того, чтобы их можно было обсудить?
Дж. Я, безусловно, сделаю это. Только я хотел бы рассмотреть еще один вопрос, а именно о подводной войне.
Д-р Гатри. Пожалуйста, продолжайте. Я готов слушать. В конце концов это цель моего приезда. Да, да, я буду вам очень благодарен, если вы будете продолжать…»
Гесс охотно принял это предложение: тему подводной войны он использовал, чтобы «пугать» Саймона. Лишь к исходу беседы последний заставил Гесса огласить документ, который тот привез с собой. Документ назывался — «Основа для соглашения».
Киркпатрик прочел пункт первый:
«1. Для предотвращения в будущем войн между Англией и Германией будут определены сферы влияния. Сфера интересов Германии — Европа, сфера Англии — ее империя».
Разумеется, Саймон стал уточнять и спросил: «Европа тут несомненно означает континентальную Европу?» Гесс ответил: «Да». Саймон хотел знать еще более точно: «Включает ли она какую-либо часть России?» Гесс начал отвечать, и ввиду важности темы его стал переводить Киркпатрик.
«Д-р Маккензи. Он[33] сказал: «Само собой разумеется, что нас интересует Европейская Россия. Например, если мы заключим соглашение с Россией, то Англия не должна будет вмешиваться никоим образом».
Д-р Гатри. Я хочу узнать лишь одно: что означает «европейская сфера интересов»? Если сфера германских интересов представляет собой Европу, то, разумеется надо знать, подразумевается ли Россия, Европейская Россия, та Россия, которая не в Азии, Россия западнее Урала.
Дж. Азиатская Россия нас не интересует.
Д-р Гатри. Хотелось бы знать: Москва и вся эта часть, это часть европейской зоны?
Дж. Нет, ни в коем случае».
Здесь Гесс внес в протокол следующее примечание: «Я не мог этого сказать, это противоречит вышесказанному, или я не понял вопроса».
Но разговор продолжался:
«Д-р Гатри. А Италия?
Дж. Италия? Конечно, Италия является частью Европы, и если мы заключаем договор с Италией, то и в этом случае Англия не должна вмешиваться.
Д-р Гатри. Лучше пойдем дальше».
Киркпатрик продолжил чтение документа:
«2. Возврат немецких колоний.
3. Возмещение убытков германским подданным, жившим перед войной или во время войны в Британской империи и потерпевшим личный или имущественный ущерб в результате действий имперского правительства или в результате бесчинств, грабежа и т. п. Возмещение Германией убытков, нанесенных британским подданным, на такой же основе.
4. Одновременно должны быть заключены перемирие и мир с Италией.