нец, у Парилли создалось убеждение, что Вольф сможет убедить американцев в реальности «русской опасности».
Именно тогда Вольф, взвесив все «за» и «против», решился взять дело в свои руки и стал готовиться к поездке к Даллесу. Для этой цели его наставник Рудольф Ран разработал стройный план капитуляции «на свой манер». Он включал: приостановление наступательных действий со стороны англо-американских войск; обязательство немецкого и итало-фашистского командования не производить разрушений; «секретное» перемирие, которое вступит в силу через день после падения Берлина; сохранение немецких соединений, которые должны быть отправлены в Германию, для того чтобы предотвратить «беспорядки и грабежи». Этот план в принципе содержал все элементы замысла Гитлера — Гиммлера — Вольфа. В самом деле, он фактически предусматривал нарушение союзнических обязательств («секретное» соглашение, сохранение вермахта и превращение его в «антикоммунистическую полицию»). Вольф в принципе одобрил план Рана и положил его в основу своих предстоящих переговоров.
Но как реагировал на переговоры в Лугано Аллен Даллес? Этот вопрос подробно разбирают в упомянутой выше книге «Операция «Восход солнца» Б. Смит и Е. Агаросси, которым первым удалось ознакомиться с теми донесениями, которые посылал Даллес в главный штаб УСС в Вашингтон и в штаб фельдмаршала Александера в Казерту, — донесениями, которые надо рассматривать в контексте всей деятельности Даллеса в Швейцарии.
Итоги деятельности швейцарской резидентуры УСС к началу 1945 года были, по мнению обоих исследователей, скудными. Надо иметь в виду, что Даллес был буквально одержим идеей «задержать русских». Так, в связи с готовившимся заговором против Гитлера он все время добивался от Вашингтона, чтобы тот дал участникам «генеральского заговора» надежду на некую благожелательность со стороны союзников, дабы «противодействовать советскому влиянию». Летом 1944 года эта страница деятельности Даллеса закрылась. Тогда он сосредоточил внимание на том, чтобы усилить и поддерживать антикоммунистические группы в итальянском движении Сопротивления. На этом поприще он лавров также не собрал. Оказались дутыми и его обещания добиться «местных капитуляций» на Западном фронте. «Война приближалась к концу, однако УСС в Европе добилось весьма малого, — пишут Смит и Агаросси. — Его разведывательные данные были весьма скромны в сравнении с блестящими успехами англичан в деле раскрытия шифров… После более чем трехлетней болтовни о значении «политического ведения войны» ничего достигнуто не было. В марте 1945 года Даллес и УСС в Европе нуждались в эффектном успехе», — так не без иронии замечают исследователи.
Конечно, в этой иронии есть доля преувеличения. Склонность Даллеса к антикоммунистическим авантюрам едва ли уступала его честолюбию, и позиция Даллеса в операции «Санрайз» в первую очередь определялась его идеологическими предубеждениями. Ему не надо было себя переламывать, чтобы пойти на переговоры с Вольфом. Тем более что, как мы знаем из бесед Даллеса с Гогенлоэ и Шпитци в 1943 году, он уже тогда проявлял большой интерес к СС как к «фактору поддержания порядка». Из краха заговора 20 июля он сделал для себя вывод: в Германии все решает СС, следовательно, для ускорения капитуляции необходимо участие СС. Во имя этого абсурдного и провокационного вывода Даллес даже стал убеждать своих начальников, что теперь надо ставить на СС.
…На календаре «Санрайз» — 4 марта. Дольман, Циммер и Парилли доложили о втором раунде. Вольф обсудил ситуацию с Кессельрингом, Раном. В принципе принимается решение продолжить переговоры. 6 марта Парилли — у Вайбеля и сообщает о том, что через 36 часов Вольф прибудет в Швейцарию. Вайбель связывается с Даллесом. Даллес докладывает в Казерту, откуда приходит вполне разумное указание: если речь идет о капитуляции, то Кессельринг должен — как это полагается! — послать парламентеров через линию фронта с белым флагом или договориться о перелете их в район дислокации союзных войск.
Но Даллес ни за что не хочет выпустить переговоры из своих рук. Он требует: переговоры надо вести негласно и в Швейцарии. Так и было сделано.
Встреча в Цюрихе
Сегодня поездка из Фазано в Цюрих не представляет особого труда. Выехав на автостраду, ведущую к швейцарской границе (и заплатив соответствующий сбор, ибо в Италии автострады платные), можно за полчаса добраться до границы. Досмотр не занимает много времени. Дальше — швейцарская (бесплатная) автострада. Она оставляет справа живописное Луганское озеро и сам город Лугано и устремляется на север, к знаменитому Сен-Готардскому перевалу. Здесь еще осталось несколько десятков километров старого, узкого шоссе, которое серпантином поднимается вверх к началу многокилометрового автотуннеля. Раньше автомашины приходилось грузить на станции Сен-Готард на специальные железнодорожные платформы, чтобы следовать по единственному тогда Сен-Готардскому железнодорожному туннелю — гордости техники конца XIX века. Сейчас поезда идут без остановки. Без остановки летят и машины по выложенному кафелем 20-километровому туннелю. Пока он двусторонний; скоро будет готов второй туннель, и тогда движение будет раздельным, что обеспечит большую безопасность. Пройдя под перевалом, автострада спускается в долину «Озера четырех кантонов», и через три часа — вы в Цюрихе.
Весной 1945 года поездка по маршруту Фазано — Цюрих выглядела иначе. Не было автострад, не было быстроходных автомашин. Северная Италия была оккупирована вермахтом. Швейцария оставалась нейтральной и очень тщательно охраняла свою южную границу. Отправляясь в далекий путь, Вольф понимал, что во всем предприятии есть большая доля риска: а вдруг его интернируют швейцарские власти? А вдруг его опознают: ведь он личность в Северной Италии более чем известная?
— Меня заверили, что будет сохранена полная секретность, — рассказывал мне Вольф. — Разумеется, я и мои помощники ехали в штатском. На всякий случай была придумана легенда: мы, мол, члены немецко-итальянской комиссии, занимающейся вопросами железнодорожного сообщения между североитальянскими портами и Швейцарией…
К вящему удовольствию Вольфа, все прошло без инцидентов. В 7 часов 30 минут утра 8 марта с итальянской стороны к швейцарской границе подъехали две машины. В первой были Вольф, его адъютант оберштурмфюрер СС Веннер и Дольман, уже знакомый с будущими американскими партнерами. Во второй машине ехали Циммер и Парилли; в ней же сидели Парри и Усмиани. Ни о чем не догадывавшиеся, они утром были вывезены из эсэсовской тюрьмы и считали, что их везут на расстрел.
Парри и Усмиани были как бы «визитной карточкой» для Вольфа, ибо должны были явиться доказательством его лояльности. Однако Вольф был предусмотрителен.
— Я решил, — рассказывал он, — запастись и другими рекомендациями для Даллеса. Взял бланк с полным перечислением своих титулов: обергруппенфюрер СС, генерал войск СС, высший начальник СС и полиции и полномочный генерал вермахта в Италии, командующий тыловой областью и начальник военной администрации. В тексте я указал имена лиц, которые могли бы дать обо мне справки и рекомендации.
— Кого же вы назвали?
— Первым — Рудольфа Гесса. Правда, я тогда не знал, где он находится, и наугад назвал Канаду. Дальше — папу римского, добавив имя профессора Вазелла, которого я освободил по просьбе папы. Кроме того, я написал, что «папа в любой момент готов к посредничеству». Упомянул я и главу ордена сальваторианцев патера Панкрациуса Пфейфера. Из моих итальянских друзей я упомянул графа Кальви ди Бергола и герцогиню Аоста, полагая, что их знают в США…
На границе все произошло очень быстро. Вайбель провел приехавших через пограничный пост. Он тут же связался с Даллесом по телефону, сообщив, что, во-первых, Вольф выполнил просьбу Даллеса об освобождении Парри и Усмиани, во-вторых, прибыл сам. Тогда группа разделилась: первым поездом уехали Парри и Усмиани в сопровождении говорившего по-итальянски сотрудника швейцарской разведки Франко Ливио. Он должен был доставить освобожденных в одну из цюрихских больниц, ибо состояние обоих было ужасное. В следующий поезд сели Вольф со свитой, Вайбель и его неизменный спутник профессор Хусман.
Тем временем и Даллес был наготове. Геверниц снял в Цюрихе виллу в малолюдном квартале на берегу Цюрихского озера на улице Генферштрассе. Помещение было удобным для переговоров, так как в него можно было проникнуть лишь через три запирающиеся одна за другой двери. Когда же группа во второй половине дня прибыла в Цюрих, Даллес сообщил Хусману, что Вольфа следует привезти к нему только после того, как Даллес лично убедится, тех ли итальянских деятелей освободил Вольф.
Кстати, почему Даллес хотел обязательно встретиться с Парри? Было ли это желание продиктовано сентиментальными соображениями — увидеть человека, спасенного от смерти? Отнюдь нет — и это можно понять из разговора седовласого Парри со своим «освободителем». Парри спросил его:
— Какую сделку вы заключили с немцами, что они меня освободили? Я хочу немедленно отправиться в Италию, чтобы продолжить борьбу с нацистами и фашистами!
Именно это не входило в планы Даллеса, который под различными предлогами стал убеждать своего собеседника в том, что он должен минимум две недели пробыть в Цюрихе. Парри и Усмиани нехотя согласились.
Чем же занимался все это время Вольф? Ведь с момента перехода границы прошло более 8 часов. Вайбель — по примеру встречи в Лугано — использовал паузу для своеобразной «профилактической подготовки», главным лицом которой снова стал профессор Хусман. Во время поездки он оставался наедине с Вольфом и беседовал с ним на самые различные темы: о Рузвельте, западных демократиях и Советском Союзе, об ошибках, допущенных Гитлером (например, о том, что он мог бы предотвратить вступление США в войну), о безысходности военного положения Германии, о личной ответственности Вольфа и так далее…
Если, основываться на докладе Вайбеля, то цель Хусмана в многочасовой беседе с Вольфом была такова: подготовить его к мысли, что капитуляция неизбежна; заставить не поднимать вопроса)о расколе союзников; еще раз (для успокоения штаба Александера в Казерте) добиться подтверждения, что Гитлер и Гиммлер не давали Вольфу указаний о поездке в Швейцарию, наконец, убедить Вольфа, что он не должен поднимать вопроса о судьбе всего рейха, а говорить только о Северной Италии. Тем самым Вольф еще раз получил ясное предупреждение о «запретных темах».