Именно этим можно объяснить характер увертюры переговоров на Генферштрассе. Когда Хусман ввел Вольфа в уютную комнату с камином (Даллес, видимо, начитавшись детективных романов, считал, что камин располагает к откровенности), Даллес открыл «заседание» и дал слово Хусману, который повторил уже известные Вольфу рассуждения. После этого Хусман оставил Вольфа с Даллесом и Геверницем. Как принято писать в романах определенного толка, уютно потрескивали дрова, и, попивая виски, гости стали болтать о том о сем…
К сожалению, сведения о содержании этих переговоров не так обширны, как доклады Вайбеля о его собственной деятельности. Сам Даллес изложил ход бесед так: Вольф сообщил, что «готов поставить свою организацию на службу союзникам во имя прекращения военных действий». Однако его желания, мол, недостаточно, ибо необходимо согласие военных, в первую очередь Кессельринга. Такое согласие Вольф берется получить. Если Даллес обеспечит связь с верховным командованием союзников, то Вольф добьется приезда Кессельринга или его уполномоченных в Швейцарию.
В ответ Даллес заверил его, что такая связь у него есть — не только с Казертой, но и с Вашингтоном. Он констатировал, однако, что не может дать никаких заверений, так как ему неизвестна позиция Кессельринга. Переговоры были продолжены в 9 часов утра на следующий день, правда, не с Даллесом, который срочно уехал в Берн, чтобы доложить в Вашингтон и Казерту о беседах с Вольфом. Американскую сторону снова представлял Геро фон Геверниц. Вольф уточнил: через неделю планируется визит самого Кессельринга к Даллесу. Далее, СС освобождает 350 английских и американских военнопленных, содержащихся в лагерях Северной Италии.
Наконец, командование войск СС «облегчит» возвращение итальянских офицеров из Германии в Северную Италию, чтобы они «непосредственно после прекращения огня смогли выполнять важные задачи в своей стране». Вайбель пишет, что вопрос о возвращении итальянских офицеров был поставлен самой западной стороной, что проливает свет на англо-американские планы «наведения порядка» после капитуляции при помощи вермахта.
Но об одном условии переговоров Даллес умолчал. О нем рассказывал мне Вольф:
— Г-н Даллес выдвинул одно предварительное условие для дальнейших переговоров. Оно сводилось к тому, что я должен обязаться не вступать в такие же переговоры с какой-либо другой союзной державой…
Тут я воспользовался случаем и решил спросить об эпизоде с «Такером», который был мне известен из исторических публикаций.
— Такер? — переспросил мой собеседник. — О, конечно, я хорошо помню эту историю и по этому поводу хотел бы сообщить следующее. Где-то в середине февраля, после моего возвращения из Берлина, мне доложили, что захвачен секретный английский эмиссар, направлявшийся из Швейцарии в Северную Италию. Вместе с ним были два итальянца — радист и шофер. Захватившая их фашистская полиция смогла установить, что эмиссар имел задание попасть к Муссолини или к главнокомандующему фашистскими войсками маршалу Грациани. Как только органы СС узнали об этом, я потребовал привезти захваченных к себе и лично допросил англичанина, назвавшегося Такером…
— Что же выяснилось?
— Я долго беседовал с Такером, поселив его в прекрасном отеле в Гардоне. В конце концов, он раскрыл цель своей миссии: ему нужно было выяснить у Грациани, что он захочет получить от западных союзников за предотвращение коммунистического восстания в Италии и создания там советской республики? Именно эту перспективу видели в союзном штабе маршала Александера в Казерте и именно ее хотели предотвратить.
Вольф сказал Такеру:
— Вы напрасно ищете связи с Грациани. У него нет реальной власти. Если вы хотите предотвратить захват власти коммунистами, обращайтесь ко мне. Поэтому я вам предлагаю вернуться обратно. Вас доставят на швейцарскую границу. Затем вы должны отправиться в Казерту и задать от моего имени вопрос Александеру: что он предложит мне за выполнение его желания? Ваши итальянские сопровождающие останутся заложниками, вы должны дать мне знать о результатах…
По словам Вольфа, Такер быстро согласился и заявил, что берет на себя подобную посредническую миссию. Было условлено, что он сообщит день и час своего возвращения из Казерты в Швейцарию специальным кодом:
— Слушайте передачи Би-би-си в полдень. Сразу после двенадцати будет объявлено: «Внимание!» и последуют цифры. Первая — день встречи на границе, вторая — час.
Признаюсь, с некоторым недоверием я слушал этот рассказ, скорее пригодный для дурного детектива. Однако Вольф продолжал:
— Такера отпустили. Прошел февраль, сообщения от него не было. В начале марта я получил приглашение от м-ра Даллеса и отправился в Швейцарию, полагая, что либо Такер обманул меня, либо англичане не готовы к переговорам со мной. Однако вся эта история получила неожиданное продолжение.
— Какое?
— Когда Даллес 8 марта сказал мне, что я не должен устанавливать контакта с другими союзниками, я решил ему рассказать о Такере. Ведь иначе Даллес, узнав об этом другими путями, мог заподозрить меня в двойной игре. Он выслушал меня и весьма обеспокоился. Тут же дал указание своему помощнику Геверницу связаться по телефону в Берне со своими английскими коллегами. Разговор состоялся сразу. Я слышал только то, что говорил Геверниц, однако понял, что его собеседники на другом конце провода очень смущены. Более того: оказалось, что Такер сидит в Берне в кабинете начальника английской разведки!
Выяснилось следующее: как раз в тот день, когда Вольф уехал в Цюрих, по радио пришел сигнал от англичан. Однако в штабе Вольфа, приняв сигнал, уже не могли связаться со своим начальником. Вольф спросил у Даллеса: что ему делать, ведь Такер был первым, и Вольф ему обещал вести переговоры? Даллес ответил, что берет урегулирование инцидента на себя и Вольф должен поддерживать контакты только с ним.
Любопытно? Конечно. Этот эпизод свидетельствует не только о конкуренции двух разведок (англичане давно были раздражены операциями Даллеса). Он подтверждает, что весь комплекс контактов с эсэсовцами носил сугубо политический характер (что так активно отрицалось потом!).
Следующий раунд — Аскона
Встреча Вольфа и Даллеса в Цюрихе имела далеко идущие последствия. Хотя на первый взгляд особых договоренностей достигнуто не было, Вольф понял свою встречу с Даллесом в Цюрихе как «зеленый свет» для политических решений. Когда Вайбель и Хусман сопровождали его до границы, то они все вместе стали обсуждать состав будущего немецкого правительства! Стали называть имена: Кессельринг — президент, Нейрат — министр иностранных дел, Шахт — министр финансов, Вольф — министр внутренних дел[88]. Обсуждались и другие проблемы: поведение немецких войск по отношению к партизанам. Вольф заявил Вайбелю, что, по его сведениям, англо-американские войска готовятся начать наступление 25 марта и что до этого момента, то есть в течение 14 дней, партизанская проблема «должна быть решена». Как именно? Вольф пояснил: во избежание беспорядков союзники должны совместно с ним добиться у партизан отказа от восстания. В противном случае он не может ничего гарантировать, так как имеет строжайшие указания Гиммлера о борьбе с партизанами и не сможет их игнорировать.
Как пишет Вайбель в своем докладе, он попытался разъяснить Вольфу, что это не только военная, а «общеполитическая проблема всей войны», и расправа с партизанами сделает для союзного командования невозможным ведение переговоров о перемирии. «Правда, — добавляет Вайбель, — Вольфу трудно было согласиться с тем, чтобы одинаково щадить коммунистов и некоммунистов». В частности, он категорически отказывался признавать коммунистические отряды «воюющей стороной». После долгих споров сошлись на том, что Вольф будет вести себя сдержанно, если англо-американское командование «обуздает партизан». Эсэсовец был удовлетворен, тем более что уже вечером 9 марта пришло сообщение из Казерты: фельдмаршал Александер посылает для ведения переговоров двух высших офицеров своего штаба.
Что происходило на союзнической стороне? 8—10 марта Даллес послал в Казерту и Вашингтон ряд донесений, в которых весьма позитивно оценил свою встречу с обергруппенфюрером и рекомендовал продолжить переговоры. Так, в докладе от 10 марта прямо указывалось, что «этот план (т. е. соглашение с Вольфом. — Л. Б.), в том случае, если успешно завершатся переговоры Вольфа с Кессельрингом, представляет уникальный шанс приблизить окончание войны, захватить Северную Италию и, возможно, при благоприятных условиях прорваться в Австрию». Уже из этих строк можно видеть, какие перспективы рисовались в воображении Даллеса! Ему было при этом наплевать, в какую опасную совместную игру с СС он вовлекает свое высшее начальство. Главное — опередить других!
С этой целью Даллес пошел на прямой подлог. В своем первом докладе от 8 марта он сообщил, что в числе сопровождающих Вольфа лиц находится представитель верховного главнокомандования (ОКВ). Известие это было не таким уж безобидным. Дело в том, что в Казерте (и в Вашингтоне) не были в большом восторге от переговоров с СС и всячески искали намеков на то, что речь пойдет о военной капитуляции, которая входила в компетенцию ОКВ. В своей очередной телеграмме — от 9 марта — Даллес перечислил состав делегации, однако не опроверг своего предыдущего сообщения. Затем в игру вступил начальник Даллеса генерал Доновен, политические взгляды которого не составляли секрета: для него был приемлем любой антикоммунистический сговор. Доновен «отредактировал» телеграммы Даллеса. Так, последний докладывал, что Вольф, «возможно, готов к заключительным переговорам». Доновен поправил: «Они, возможно, готовы дать точное обещание по поводу прекращения немецкого сопротивления в Северной Италии» (как раз этого Вольф не обещал!). Далее, Даллес признавал вероятность того, что предложения Вольфа одобрены Гиммлером, Доновен вычеркнул эту фразу. С такими «коррективами» он доложил обо всем Рузвельту, государственному секретарю Стеттиниусу и главнокомандующему англо-американскими войсками Эйзенхауэру.