— Милиция найдет! — Лев Минеевич оглянулся по сторонам, ища официантку.
— Вы глубоко неправы, Людмила Викторовна, — стояла на своем Чарская.
— То есть вы правильно говорите про похищение, но вся разница в том, кто похитил. — Она по-цыгански затрясла плечами. — Далеко Аркадий Викторович проник в тайны заповедные, непозволительно далеко.
— О чем это вы? — не поняла Ковская.
— Все о том же, бедняжка вы моя, все о том, — опять зашаманила неугомонная старуха и, досадливо скривившись, отчетливо прошептала: — Да видела я его, Аркашеньку-то вашего, видела. В хрустале мне открылся.
Глава восьмая. ГЛУБИННОЕ ГОРЕНИЕ
— Разве я требую невозможного? — Люсин со свистом продул мундштучок.
— Причина смерти и время ее наступления. Это же элементарно.
— Но не в таких условиях. — Крелин кивнул на дверь, из которой они только что вышли. — Уверяю тебя, что подробную медико-биологическую экспертизу можно будет произвести только в Москве.
— Я все понимаю, Яша. — Владимир Константинович повертел мундштук в руках, словно видел его впервые. — Но есть же внешние показатели: трупное разложение, окоченение… Что там еще?
— В данном случае картина получается смазанная. Тело несколько суток пролежало в торфованной воде, почти в жиже.
— Конечно, это могло ускорить… — Люсин задумчиво взъерошил волосы.
— Совсем напротив! — перебил его Крелин. — Гуминовые кислоты обладают ярко выраженными антисептическими свойствами. Известны случаи, когда в торфяниках находили свежие трупы, пролежавшие там многие годы. Своего рода естественная консервация.
— Да, что-то такое, помнится, было… В Шотландии?
— Зачем тебе Шотландия? — пожал плечами Крелин. — Возьми нашу тундру. Про туши мамонтов слыхал?
— Это же вечная мерзлота!
— Вечного, Володя, ничего нет. Мамонты не в вечные льды проваливались, а в тривиальнейшее болото. Ледком их уже потом прихватило. Лет этак через тысячу или того больше. Купца в кафтане петровских времен я своими глазами видел. Под Новгородом. Рана на голове совсем свежая была, словно только-только… Разбойничек небось кистенем по темени тюкнул. Вот что значит моховой торф. Лучше всякой заморозки.
— Следствие через века, — пошутил Люсин.
Он обернулся и в последний раз взглянул на желтый, чуть покосившийся дом, в каменном подвале которого осталось тело Аркадия Викторовича Ковского. Грубо выкрашенная коричневой масляной краской дверь была приоткрыта, и в сумрачной щели тускло отсвечивало железное, вытертое до блеска перило уходящей вниз каменной лестницы.
«Вверх по лестнице, ведущей вниз», — пришли на память чьи-то слова. — Хотя это, кажется, совсем из другой оперы».
Широкий, огороженный выбеленной кирпичной стеной двор был пуст. Сквозь грубый булыжник пробивалась чахлая ромашка. В углу, где когда-то находилась свалка, бурно росли лопухи и чертополох, курчавилась проржавевшая стружка. Несколько поодаль, на темном от пролитой смазки песочке, — машины: красная пожарка, орудовская сине-желтая «Волга» и синий милицейский «газик».
«Совсем не подходящее место для смерти, — подумал Люсин, отгоняя назойливую золотистую муху. — И небо такое бездонное и облака…»
— Потушили пожар? — спросил он, принюхиваясь. — Вроде меньше пахнет?
— Говорят, еще вчера. Боялись, что перекинется на лес. — Крелин махнул рукой в сторону бетонки. — Пал пришлось пустить.
— Пал?
— Встречный огонь.
— Знаю, — кивнул Люсин. — Стена против стены. Чтоб сам себя пожрал. Поверху огонь далеко не пойдет.
— Торфяник, он ведь изнутри горит. Кто его знает, где наружу вырвется. Пока вроде погасили. Я туда Глеба послал.
— Зачем?
— Понимаешь, — Крелин взял его под руку и потянул к воротам, — я тебе не успел рассказать. Тут начали расследование причин пожара…
— Ну, ну! — заинтересовался Люсин, все еще пристально всматриваясь в черноту невидимой лестницы. — Нас это касается?
— В том-то и дело! Боюсь сглазить, но, кажется, всплыл мотоцикл.
— «Ява»?
— Пока неизвестно. Но что с коляской — это почти точно. Его видели в разных местах.
— Когда?
— В ночь со среды на четверг и, представь себе, вчера.
— Кто видел? Они уверены, что это один и тот же мотоцикл? Номер заметили?
— Погоди, — остановил его Крелин. — Не все сразу… Если бы было что-нибудь определенное, я бы не стал тебя интриговать. Толком никто ничего не заметил, но, мне кажется, перспектива вырисовывается. На пожар, как ты понимаешь, было брошено все. Партийный секретарь, говорят, двое суток с поля не уходил. Силой увели, когда телогрейка на нем задымилась. В таких условиях не до расследования было. Не до жиру, как говорится… Но как только чуточку поутихло, местные ребята взялись за дело и начали опрашивать очевидцев — всех, кого только смогли. Естественно, напирали на первые признаки: дым, начальные очажки и все такое прочее.
— Понятно. — Люсин покорно дал себя увести.
Они вышли за ворота и остановились возле черной новенькой «Волги» с антенной на крыше.
— Поедем? — спросил Люсин, открывая заднюю дверцу.
— Погоди. Я тут с Глебом условился встретиться.
— Ладно. — Владимир Константинович захлопнул дверцу и наклонился к шоферу, уткнувшемуся в «Манон Леско». — Не устал ждать, Николай Иванович?
— Для нас это отдых, — довольно ухмыльнулся шофер и, приспустив стекло почти до конца, высунулся наружу. — Места-то какие были, Константиныч! Райская благодать! И в одну секунду все сгорело… Жалко. Я тут осенью как-то с ружьишком баловался. Уток — видимо-невидимо. Сколько выводков погибло, мама моя родная!
— Выводков? — Крелин бросил спичку, которой ковырял в зубах. — Одного леса триста гектаров выгорело… Так-то!
— Продолжай отдыхать. — Люсин кивнул шоферу, который тут же раскрыл заложенную пальцем книгу. — Учись на ошибках кавалера де Грие, Коля… Так что мотоциклет? — спросил он, подходя к Крелину.
— Его видели человек пять-шесть. Но выяснилось это не сразу. Когда стали опрашивать, не заметил ли кто посторонних — рыболовов, охотников, грибников, туристов и все такое прочее, — выяснились любопытные вещи. Двое обратили внимание на старый «Москвич-403», несколько человек упомянули про какую-то бабу с лукошком, одна девка вспомнила, что накануне пожара встретила в лесу шикарного стилягу со спиннингом, и, наконец, старый дед-сторож упорно обвинял в предумышленном поджоге алкаша-механика с Милежей, уволенного за дебоширство. Все это лично нас мало интересует, и я особенно не углублялся. Зато когда разговор зашел о мотоцикле, сразу навострил ушки. — Крелин вынул записную книжку. — Значит, так: сезонная работница с участка Новоозерное определенно заявляет, что видела мотоциклет, проезжавший через торфяное поле, затем…
— Когда? — остановил его Люсин.
— Рано утром в четверг. Говорит, что уже светать начало.
— Она что, дежурила там специально?
— Это и меня заинтересовало, — улыбнулся Крелин. — И ребят из пожарной инспекции тоже. Но четкого объяснения они так и не получили.
— Свиданка, что ли? — догадался Люсин.
— Видимо, так, — продолжая улыбаться, подмигнул Крелин. — Ночи-то, ночи какие стояли! Соловьи поют, сено кругом благоухает, полнолуние…
— А с ней кто был?
— Вот ты ее и порасспроси! Фамилия у меня записана, может, тебе больше повезет.
— Молчит?
— Я-то ее не видел. — Расщепив спичку, Крелин сделал себе еще одну зубочистку. — Но пожарники говорят, что молчала, как партизанка. «Одна, — твердит, — на поле была. Соловья слушала».
— Поле далеко от поселка?
— Километра четыре будет.
— Понятно… Специально затемно встала, орнитолог-любительница. Место указать может?
— У скирды. — Крелин засмеялся. — Это она показала точно.
— След протектора есть поблизости?
— Какой след? Какой протектор? Перекрестись, дорогой товарищ! Все поле к чертям собачьим выгорело!
— Да, верно… я забыл. Сгорели следы, улетучились.
— Не все, — насупился Крелин и выразительно кивнул на ворота, за которыми желтел в тени березы старый двухэтажный особнячок.
— Не все, — согласился Люсин. — Что же рассказала она, эта новоозерская вакханка? Что она видела?
— Мотоциклет с коляской.
— Было ведь не так светло?
— Темень! И еще туман. Но она утверждает, что мотоциклист проехал в двух шагах от скирды, потому и увидела. «Рядом протарахтел, — ее собственные слова. Надымил бензином. И кто бы это мог быть?»
— В самом деле, кто?.. А она не сочиняет?
— Зачем ей?
— Верно, конечно. Незачем. Скирды на торфяном поле — это обязательно?
— Спрашивал. — Крелин выплюнул спичку. — Зуб что-то заныл… Пожарники объяснили, что сено было сложено на окрайке. Там, где косили.
— Не очень-то подходящее соседство: сухое сено и торф.
— Это их дело. Да и какая, собственно, разница? Что в лоб, что по лбу. И то горит и это.
— Больше она ничего не сказала?
— Нет. Мотоцикл с коляской и на нем два мужика: один — за рулем, другой — позади.
— Позади или в коляске?
— Говорю со слов пожарников.
— Это уже интересно. Как полагаешь?
— Так и полагаю. Затем и Глеба послал.
— Позади, значит. — Люсин задумчиво прикусил губу. — А в коляске?..
— Да, — кивнул Крелин. — Это самое.
— Кто еще видел мотоциклет?
— Начальник того же Новоозерского участка Мерзликин.
— Тоже любитель певчих птиц?
— Иронизируешь? Напрасно. Мерзликин вышел на поле проверить, как идет ворошение, как сохнет крошка. Не зная специфики производства, тут далеко не уедешь.
— А где уедешь? В Институте кристаллов? И когда мне было изучать ее, эту твою специфику, если меня по рации прямо сюда вызвали! — не сдержался Люсин.
— Чего ты злишься? — отстранился эксперт. — И на кого?
— Сам на себя, — криво улыбнулся Люсин и сунул руки в карманы. — Прости, Яша… Голова кругом идет. Это же надо, такая цепь случайностей! Только нашел тело, и на тебе — пожар. Все сгорело, следы…