Пастор налил, и все выпили.
Толяныч опять почувствовал, как его клон входит с сознанием в контакт, осторожно, но верно подключая какие-то нераскрытые ресурсы, еще повышая их общую восприимчивость.
Пастор разжег длинные ароматические палочки по углам комнаты, выключил верхний свет, оставив лишь три свечи на столе. Фантик чувствовал, как обостряется внимание по мере того, как металлический привкус тает во рту. Саша тем временем разжигал над маленькой жаровней трубку с очень длинным чубуком и крошечной чашкой.
«Хэш, век воли не видать, хэш…» — подумал Толяныч, ощущая знакомый запах.
Гоша вновь копался в недрах своего неисчерпаемого на сюрпризы стола. Выпрямился, держа на ладони небольшую серебристую бляшку. На полированной поверхности был выгравирован какой-то рунический знак:
— Вот, чистое серебро. Но это корпус, а внутри пассивный рассеиватель. Новая разработка, защищает от инфраизлучения, антидепрессатор, грубо говоря. Тебе должно пригодиться. Если они попробуют всякие пси-штучки, то уровень излучения для тебя будет куда как выше, чем для обычного человека чтобы преодолеть коррекцию. Да, вот еще что! Теперь о мистике. Я сейчас тебе покажу кое-какие фенечки, типа моих, — блеснул Пастор нарядным кастетом. Попробуй выбрать. Один перстень должен быть с обсидианом… Да, это важно! Все эти вещи должны тебе обязательно понравиться. Это тоже очень важно. Не бери первые попавшиеся.
— Слушай, Пастор, на хрена мне все эти бирюльки?!
— «Бирюльки»? Привыкай, раз вляпался. В этих, как ты выражаешься, бирюльках заложена парочка полезных прикладных функций. Типа импульсного гасителя сигнала. Это на случай, если тебе астральный маячок кто-нибудь подцепит. По традиции камень для каждой такой «бирюльки» выбирается согласно древним трактатам, могу тебе сказать, что белый агат отгоняет вампиров, а обсидиан — твой камень по гороскопу.
— И в какой из них будет этот гаситель?
— Цум тойфель, Фант! Не отвлекай меня. Все потом, когда разрулим ситуацию.
— А бирюза? — Машинально спросил Фантик, и так уже сбитый с толку навалившейся информацией. Камни какие-то, трактаты, вампиры — час от часу не легче!
— А бирюза — символ доблестных. Сейчас мы еще кое-что подберем. Камней должно быть нечетное число. Одно из самых подходящих — три. — Он достал из-под столика другую шкатулку, поменьше, порылся в ней и достал перстень с огромным полупрозрачным камнем. — Это топаз, помогает сконцентрироваться. Сейчас одень его камнем вниз и сожми кулак. Вот так. Да, сначала затянись, но только один раз.
— Ну, Пастор, ты даешь! — Толяныч дунул из чубука и слегка поплыл. Давненько я не баловался…
— Не отвлекайся… Было бы времени больше, мы бы все по уму сделали. Но на нет и суда нет, так что давай — действуй. Не надейся. Если все как я предполагаю, раскачиваться они не будут ни минуты. Скорее всего просто друг друга обнаружили. Они не к тебе, а друг к другу принюхиваются… Но это не фора, а лишь отсрочка, усек?
Оставалось только кивнуть и напялить перстень с топазом для вящей концентрации.
Фантик рассматривал предложенные камешки, мысленно витая где-то вне не только стен морга, но и пространства вообще. Сначала его внимание привлек крупный подвес из необработанного янтаря, и он осторожно взял его двумя пальцами. Легкий и теплый на ощупь, янтарь просвечивал красным в свете свечей…
А это что за странный камень?
Правой рукой Фантик притронулся к массивному перстню с молочным квадратным камнем, погладил его осторожно пальцами, покатал по столу…
— Этот! — Он положил янтарь и взял перстень.
— Гут выбор. — Пастор кивнул. — Это и есть белый агат. По идее он отгоняет от владельца еще и колдунов. Тебе сейчас как раз самое то. Примерь.
— Слушай Пастор, на кого я буду похож с этими побрякушками? На педика?!! — кольцо подошло только на мизинец правой руки.
— А на кого ты будешь похож в гробу, или того лучше на кресте вниз головой?
— Тьфу-тьфу-тьфу… — Толяныч напялил кольцо на указательный палец.
— Подошло? Хорошо. Пока сними. Потом оденешь, когда обсидиан выберешь. А сейчас еще моей настоечки, чтобы мозги прочистить, и начнем помаленьку.
Они выпили, и Пастор приступил к инструктажу:
— Значит так… Восток — там. Встанешь к нему лицом, восход солнца через семнадцать минут — тогда и начнешь. Постарайся его себе представить. Солнце, в смысле. Вот тебе нож…
Фантик почему-то ожидал, что это будет крис, но Пастор протянул ему узкий стилет с костяной рукоятью, покрытый руническими письменами, а сам стал быстро набрасывать что-то на листке бумаги.
— Вот знак. Это руна Фреира, бога плодородия… Такой же на медальоне. Режешь сначала так, потом — так. Потом повторишь еще дважды. Тройной знак усиливает защиту. Резать будешь на ремне — самое подходящее место вот здесь, чтоб напротив примерно этого места был. — Пастор ткнул Толянычу пальцем куда-то чуть пониже пупка. — Это активная точка, так называемый центр Хара. Делай аккуратно. Теперь вот что: надрежешь ладонь, левую… Вот этим соберешь кровь и очертишь знак так и так. Все делай над жаровней, кровь потом смоешь вот этим и тоже над жаровней. Все. А поверх прицепишь антидепрессатор, там специальные зажимы есть. Приступай, а мы пошли. Сделаешь — позовешь.
Все трое покинули помещение, Фантик прождал положенные семнадцать минут, и хотя никакого солнца представить не удалось — да и как его представишь тут, в морге-то? Разве что что-то такое оранжево-теплое… вырезал указанную руну.
15
Усталый, как собака Фантик плюхнулся на сидение и закрыл глаза — жрать охота! Или спать? Или то и другое вместе? Да, денек выдался тот еще.
Вагон метро раскачивался успокоительно…
Сначала они с Пастором поехали к мастеру по серебру, где и проторчали целый божий день, пока Фантик выбирал себе бирюльки всех мастей, пока мастер покрывал пули для нагана электролитным серебром. Вот сейчас Старичок дремлет себе на пояснице, а в барабане шесть новеньких блестящих, да и в кармане еще двенадцать… — и все это время Пастор зудел насчет техники безопасности. Вот день и прошел. Да еще и не ели ничего по соображениям духовности, мать ее туда и туда.
Фантик полюбовался на плоды своего выбора. Раньше он носил лишь серебряный гвоздик в левом ухе, но гулять — так гулять, и теперь руками он чем-то походил на робота из космического сериала. Или на папуаса. Одних перстней на пальцах висело шесть! Причем один, самый массивный — сдвоенный, в виде змеи, обвившей сразу средний и безымянный пальцы, он одел на левую руку. Забавно конечно, но к такому еще надо привыкнуть. Он предназначался на роль кастета.
Фантик начал было задремывать, как кто-то похлопал его по плечу. Весомо так, будто доской-сороковкой. С чего-то он решил, что это менты, сразу ощутил присутствие Старичка, и сердце екнуло. Медленно поднял голову, но вместо серых бейсболок узрел здорового борова с золотой цепью в палец толщиной на шее и такой же — на мясистом запястьи.
— Э… ты. Место уступи… У меня жена…
— Поздравляю. — Безрадостно сказал Фантик и опять опустил голову, но уже чтобы собраться. Свободных мест в вагоне было хоть отбавляй, но этому «типа» хозяину жизни захотелось подколоться. А рядом топталась коровища в платье-стрейч, обтягивающим необъятную корму, и с обожанием взирала на муженька — мол, сейчас он этого придурка, да за шкирман. И явно, что ей это очень нравится, и случается наверняка уже не в первый раз.
И что? Стать следующей жертвой или наган засветить?
Ситуация знакомая — после Реконструкции появилась целая плеяда бычья, считающего себя новыми хозяевами жизни. Только почему-то они все равно ездили на метро. Все при них: вульгарные гелиевые наколки, одежда в соответствии с «понятиями», массивная безвкусица в украшениях. Оба походили на боеголовки ракет средней дальности — толстые, тупые и самодовольные.
— Ты, урюк! Уступи место! — На Фантика пахнуло крепким спиртным духом: «Вот суки!!! Нажрались где-то в кабаке, а тут как падла целый день голодный. Золота на кило, так и ездили бы на тачке! Шелупень.»
— Пусть сядет там… — И он опять опустил голову. Драться не хотелось.
— Ты чего слякоть, русского языка не понимаешь?!! — И мясистые лапы ухватили Фантика за грудки, вздергивая на ноги. — Вставай…
Куртка затрещала, звякнули в кармане патроны.
«Нарвался, бляха-муха…» — подумал Фантик, не сопротивляясь и заваливаясь вперед, и тут же резко схватил агрессора за пояс и рванул на себя, впечатав колено тому в пах. Челобан повалился на него. Люди в вагоне с интересом наблюдали, словно за извращенческим шоу. Фантик повторил операцию еще дважды, как бы проделав фрикцию-другую, не давая противнику сложиться пополам — а впрочем, какой он теперь противник — и тут же шибанул ему лбом в подглазье.
Разжал руки, и чел присел на одно колено, сопя, как самовар.
— Извините пожалуйста, садитесь… — Вежливо обратился Фантик ко второй боеголовке, но она, похоже, самоликвидировалась.
Зато здоровяк начал мыча подниматься, еще не отнимая рук от промежности, и у Фантика возникло дикое желание опробовать свои перстеньки. Но тут двери распахнулись — станция Тульская — и он предпочел выйти из вагона, услышав вслед сдавленное: «Козел…»
Вот теперь выпить просто было необходимо. Фантик испытывал невероятную брезгливость к миру и отвращение к самому себе. Очень хотелось смачно плюнуть, но сегодняшний инструктаж был еще слишком свеж в памяти.
Мелкий дождь поселил в душе дурной коктейль из отвращения пополам с раздвоенностью. Громада Центра сливалась с тучами и давила своей мрачной массивностью пуще обычного. Центр сейчас напоминал рухнувшую на Землю гигантскую комету.
Толяныч нырнул в переход, ажурной трубой огибавший сплетение пневмо-магнитных магистралей, и через пару минут достиг цели — Казачьего рынка, где возможностей выпить как всегда вагон и маленькая тележка. Прямо во