Пьяные от усталости, сытости и самогона, охотники теряют человеческий облик: оба, прежде чем завалиться на сутки спать, хватают щуплое тельце своей девочки — дочери и сестры — и по очереди насилуют ее. Собственно, это даже не насилие. Ведь девочки, дочери охотников, и к этому приучены… Такая жизнь продолжается всю долгую сибирскую зиму. Ко времени возвращения домой девочка уже беременна и к родному порогу возвращается она с большим животом. Матери ведут своих дочек к врачу и еще через несколько месяцев — к радости или к горю — рождается младенец, сын неизвестного отца. А чаще такие младенцы гибнут и гибнут с ними вместе в родах несозревшие еще для материнства девочки.
Группа врачей-акушеров собрала наблюдения над ста девочками, родившими благополучно. Исследованию подверглись лишь те, что не достигли 13 лет. Но были и постарше — тех были тысячи. Врачи написали интересную статью, в которой касались лишь медицинской стороны вопроса, без социологии и морали. Но бдительная цензура, тем не менее, схватилась: омский цензор приказал вырезать из уже готового сборника страницы с рассказом о юных роженицах. [86]
… Мне хотелось бы закончить эту главу оптимистически. Ведь речь идет о детях, о нашем будущем. Недавние события как будто дают некоторую надежду на лучшее. Власти Советского Союза склоняются (не так уж важно, по какой причине) к тому, чтобы не скрывать больше от молодых сексуальную грамоту. А где есть грамота, быть может, завтра возникнет и культура. Во всяком случае, в это хотелось бы верить. Хотелось бы… Листаю взятые у соотечественников интервью. Вот запись нашей беседы со Львом К., мастером из ленинградского профтехучилища. Я спросил его, пытался ли кто-нибудь из преподавателей ПТУ говорить с молодежью о сексуальных вопросах. Он ответил, что ежемесячно в училище читали курс лекций по половому образованию. Читали специалисты, кандидаты медицинских и педагогических наук. Учащиеся охотно собирались на эти лекции, но реакция их была, мягко выражаясь, довольно странная, если не сказать полностью неадекватная содержанию лекций. Они смеялись и шутили вслух, когда лектор говорил о том, как опасно применять насилие при первом половом сношении; гримасничали и хохотали, когда речь шла о важности ласк в любовных отношениях, и пожимали плечами, когда речь шла о противозачаточных средствах. Мастер рассказывал обо всем этом с явным огорчением. Человек серьезный и в то же время добродушный, он не раздражается на оставленных им в Ленинграде девчонок и мальчишек, а скорее жалеет их. Но одно он сказал очень твердо: „Я ни за что не отдал бы собственного ребенка в общежитие. Ни за что…”
Общежитие, как мы уже видели, место для молодежи действительно не из лучших. Ведь дети лишены там родительского влияния. Светлана ПІ., бывшая продавщица из ленинградского магазина, считает, однако, что курс сексуального просвещения натолкнется на серьезные препятствия и в нормальной школе. „Боюсь, что дети будут шушукаться и смеяться на этих уроках, — говорит она. — Им будет стыдно отвечать такой урок”. Светлана вспоминает свое собственное детство и те смешки и шуточки, которые постоянно сопровождали уроки биологии, когда учитель обь-яснял тему размножение. Она и сама схватила тогда тройку, хотя хорошо знала урок. От смущения язык у нее еле ворочался, она боялась поднять глаза на класс. Стояла у доски вся красная, в поту. А речь и всего-то шла о строении яйцеклетки, Никакого отношения к сексу урок не имел.
То, о чем говорит Светлана, — неумение детей и взрослых спокойно и серьезно относиться к половым проблемам — знают все, кто жил когда-либо в СССР. Распространению сексуального просвещения мешает отсутствие сексуального воспитания. Один такой эпизод попал даже на страницы советской газеты. В городе Калининграде (Московской области) учительнице биологии в качестве эксперимента поручили прочитать курс лекций по семейно-половому воспитанию. „Комсомольская правда” так описывает завершение этого эксперимента: „Как только она начала говорить, на голову бедняге-педагогу посыпались вопросы самые невероятные, фантастические, нелепые, заквашенные на дворовых анекдотах и досужих домыслах. Учительница залилась краской и пулей вылетела из класса. На этом мероприятие плачевно закончилось…”
Я не поклонник „Комсомольской правды”, но случается, что и на страницы комсомольского официоза проникают здравые мысли. Одно из таких высказываний показалось мне настолько убедительным, что я решил процитировать его полностью: „Допустим в школах повсеместно введен новый курс „Подготовка к семейной жизни”. Написаны учебники, подготовлены преподаватели, отработаны программы, методики: психологический аспект, физиологический аспект, педагогический, экономический… Все разъяснят, растолкуют, разжуют, подадут. Толк будет? Думаю, вряд ли. Потому что это дело, как никакое другое, требует не столько усвоения теоретических знаний, сколько накопления душевного опыта, опыта разнообразного общения между людьми”.
Так писала „Комсомольская правда” в номере от 5 января 1979 года. И с этим трудно не согласиться.
ГЛАВА 9. ВРАЧИ РАССКАЗЫВАЮТ…
У врача (я имею в виду серьезного врача) свой особый взгляд на мир. Тем более на мир секса. Наука позволяет ему взглянуть на плотскую любовь отстранясь от иллюзий, игнорируя эмоциональную сторону вопроса. В поисках объективности врач может опереться не только на собственный опыт, но и на исследования и наблюдения других медиков. Вот почему я особенно дорожу теми интервью, которые получил от 15 врачей эмигрантов из СССР. Венерологи, гинекологи, психиатры, сексологи, они привносят в свои суждения опыт многих наук. Уроженцы Москвы, Ленинграда, Одессы, Баку, Казани, Харькова, Вильнюса, Дальнего Востока и Средней Азии, они в прошлой своей профессиональной жизни соприкасались с сексуальным опытом многих тысяч пациентов. Им ведомы цифры и факты, которые власти стремятся скрыть от общества. Иными словами, это люди искушенные и достойные доверия особенно в той сфере, в которой работали.
Живя в СССР, я не мог, например, узнать, сколько венерических больных в моем городе, а тем более в стране. Тайной окутано было все, что связано со вспышками эпидемий сифилиса и гонореи. Но для трех моих недавних собеседников-венерологов никаких секретов в этой области нет. И не удивительно. У московского врача А. В., который заведовал отделением клинического института в Москве, — 40 лет профессионального опыта; доктор Д. П. имеет за плечами 35 лет стажа, последние девять лет она заведовала кожно-венерологическим диспансером в центре Москвы. Ее пациентами были жители района, простирающегося от Кремля до Московского университета. Третий врач-венеролог со стажем более тридцати лет была заместителем заведующего Республиканского венерологического диспансера в одной из Приволжских республик. То, что они рассказывают о венерических болезнях в Советском Союзе кажется мне достойным внимания.
В конце Второй мировой войны медицинская служба Советской армии испытала серьезные трудности: в госпиталя потоком пошли больные сифилисом. Зараженные гонореей (их было еще больше) искали помощи у медиков при части. Но нередко врачи диагностировали у солдат и офицеров также „тройку” — сифилис, гонорею и мягкий шанкр. Вся эта зараза после весны 1945 года перекочевала в города и села Советской России и вызвала среди населения взрыв венерических болезней. Везли в страну сифилис и железнодорожники, доставлявшие из Германии послевоенные репарации. Железнодорожные бригады составлялись из самых преданных режиму комсомольцев-активистов. Начальник одной из таких железнодорожных бригад, молодой парень, недавно перед тем женившийся, так объяснял партийным боссам происхождение своей болезни. „Посудите сами, товарищи, с одной стороны, моя Марья, нечесанная, немытая, в застиранном своем халатишке, которая бродит по нашей дрянной комнатушке в Клину, а с другой, — дама немецкая из города Франкфурт-на-Одере с ее духами и великолепным нижним бельем… Про ее сифилис я догадывался и сам. Но вы-то, товарищи, что бы вы выбрали, будь вы на моем месте?..” Товарищи посочувствовали попавшему в беду комсомольцу и приказали врачам лечить его от сифилиса тайно, чтобы не портить активисту карьеру. Кстати сказать, побывав в Германии второй раз, комсомолец этот привез сифилис снова…
„Я писала в 40-х годах диссертацию о причинах рецидивов сифилиса на железнодорожном транспорте, — вспоминает доктор Д. П., — но мне не позволили ее защитить. Профессор-венеролог, к которому я обратилась в 1947-м, сказал, что нельзя разрабатывать социальную тему о массовых заражениях железнодорожников, из которой явствует, что венерические болезни распространены по всей стране. Тему закрыли. Между тем железнодорожный транспорт и сейчас, 35 лет спустя, является одним из важных источников венерических больных в Советском Союзе”.
Волну сифилиса в СССР удалось погасить к 1952 году. Так что основная венерическая болезнь сегодня — гонорея. Главный венеролог Москвы Анна Обухова, выступая недавно в Венерологическом обществе, объясняла коллегам, что гонорейные волны возрастают в столице в течение трех лет, затем на один год число больных несколько уменьшается, и снова начинается гонорейная волна продолжительностью в три года.
Реальное количество больных в столице засекречено, но есть расчеты, которые позволяют определить число зараженных примерно в 60–80 тысяч человек в год. Это те, кто лечились в поликлинике или больнице. Что же касается больных, скрывающих свою болезнь, то число их не знает никто. Известно лишь, что за последние годы (с 1976 года) в городе было открыто пять новых венерических госпиталей, а два старых диспансера были сильно расширены.
Московские врачи спорят между собой о том, откуда в основном приходит в столицу инфекция. Сторонники „западной теории” считают, что во всем виноваты западные туристы и студенты из стран „третьего мира”. Страстные мальчики-студенты из Африки и арабских государств действительно вносят немалое оживление в сексуальную жизнь города. Хотя вход в общежитие Университета Дружбы имени Патриса Лумумбы строго охраняется, африканцам удается проводить своих русских подружек в комнаты общежития, скрывая их под своими широкими цветастыми одеждами. Сами африканцы считают при этом русских женщин „опасными” в смысле заражения гонореей.