Печальный опыт супружества в советских условиях приводит к тому, что две трети мужчин после развода не желают больше жениться. Растет число одиноких и одновременно уменьшается количество семей. По переписи 1970 года в семьях жило 94,1 процента населения, а девять лет спустя семейных осталось лишь 88,4 процента. Зато одиночек (тех самых, о которых сегодня так печалятся авторы „Литературной газеты” и „Недели”) в 1959 году было 9 миллионов, в 1970-м — уже 14 миллионов, а к началу 80-х годов в стране оказалось около 20 миллионов одиночек!
Ранние разводы и обилие одиноких (среди них не менее 6 миллионов мужчин), разумеется, приводят к тому, что страна лишается изрядного числа (по подсчетам — 15 процентов) так и не родившихся в расторгнутых браках детей. Но проблема „недорода”, переполошившая советские верхи, оказалась еще более печальной, ибо выяснилось, что рожать не хотят даже семьи благополучные. Более того, обнаружилось, что рядовые советские граждане понимают семейное счастье совсем иначе, нежели лица начальствующие. При опросе большой группы населения, во время которого мужчин и женщин спрашивали, что всего важнее для их семейного счастья, ДЕТИ были названы лишь в 37,5 процентах (мужчины) и 47,2 (женщины). В то же время ОТДЕЛЬНАЯ КВАРТИРА и МАТЕРИАЛЬНОЕ БЛАГОСОСТОЯНИЕ заняли первое и второе место (59 процентов). Кстати сказать, роль ИНТЕРЕСНОЙ РАБОТЫ для семейного счастья оказалась самой незначительной и отодвинута была мужчинами и женщинами страны социализма на последнее — пятое — место![163]
Дети перестали быть в глазах супругов бесценным благом жизни, — сокрушается на страницах газеты „Неделя” доктор медицинских наук, профессор Рижского мединститута Сегелиенице. — Замужние женщины объясняют нежелание иметь детей недостатком жилья, отсутствием мест в яслях и детских садах”. Доктор Сегелиенице имеет особые причины для огорчения. Ее родина Латвия до 1945 года имела вполне достаточный уровень рождаемости. Но после захвата и присоединения ее к СССР Латвия заняла первое место в стране по низкой рождаемости. Каждая третья семья латышей вообще не имеет детей; 250 тысяч женщин-латышек не имеют семьи. Жители столицы республики Риги за год не рожают даже двух тысяч младенцев! Кто бы мог подумать, что старая истина о том, что звери неохотно размножаются в неволе, распространится на род людской?..
Те причины, по которым пациенты доктора Сегелиенице не желают обзаводиться детьми, к сожалению, вполне реальны и серьезны, хотя власти всячески отмахиваются от них. В книге „Единственный ребенок” автор на ста с лишним страницах пытается доказать, что скверные квартирные условия и материальные недостатки никак не мешают семье завести второго ребенка. Но на последней странице он публикует некоторые отзывы читателей на свою прошлую книгу на ту же тему, и оказывается, что большинство читателей видят суть проблемы малодетности именно в недостатке жилья. „По моему мнению, — пишет москвич Е. Кузнецов, — детей будет больше тогда, когда вместе со свидетельством о браке молодоженам будут давать ключи от квартиры”. А медсестра Т. Землякова из Иркутска уточняет: „Если бы мне твердо обещали: родишь второго — дадим квартиру, я бы дала расписку и родила”[164].
Может быть, Т. Землякова когда-нибудь квартиру и получит и „под расписку” родит второго младенца, но в массе своей молодожены Советского Союза не имеют решительно никакой надежды получить в день свадьбы ключ от собственного жилья. Сколько бы на пленумах ЦК ни болтали о принципе социализма — „каждой семье — отдельную квартиру”, выполнить это обещание власти не собираются, да и не могут. Строительство жилья идет везде крайне медленно, а главное, государство отпускает на жилищное строительство лишь ничтожную часть тех средств, что идут на военные приготовления.
То же самое происходит с яслями и детскими садами. Казалось бы, ясли нужны государству: будь достаточно мест в детских учреждениях, женщины рожали бы больше детей и легче шли бы на производство, где сейчас ощущается нехватка рабочих рук. О яслях пишут и говорят десятилетиями, и, тем не менее, хозяева страны не желают поступиться своими военными планами и дать деньги на детские учреждения. В этой области, как и во всех вышеозначенных, возник порочный круг, который наверняка не будет разрешен в ближайшее время.
Не имея возможности дать новобрачным квартиры, ясли и детские сады, вожди делают вид, что для проблемы рождаемости вопросы эти вообще второстепенны. И низкая заработная плата супругов — тоже. Чтобы рожать детей в таком количестве, в каком они необходимы родине, достаточно, по словам одного из авторов, просто „понять подлинную ценность ребенка в семье”. Понял — и давай… "Сегодня довольно сложно представить себе образ современной семьи, живущей в нужде”, — ерничает автор книги „Единственный ребенок”. Для пущей убедительности он приводит цифры о том, как много в стране людей, которые готовы покупать фарфорово-фаянсовую посуду, золотые украшения и хрустальные вазы.
По официальной статистике у половины населения СССР месячный доход на одного члена семьи достигает ста рублей. Цифра эта представляется мне очень сильно завышенной. Она означает, в частности, что несколько десятков миллионов семей, имеющих одного ребенка, имеют доход 300 рублей в месяц, а несколько десятков миллионов тех, у кого двое детей, располагают зарплатой в 400 рублей. Но это — чистая ложь. Зарплата в 300–400 рублей — привилегия ограниченного числа семей крупных советских, партийных и военных работников, а также кое-кого из писателей, кинематографистов и видных актеров. А в нормальной советской семье с одним ребенком средний доход на человека составляет 5 0—60 рублей. Родить еще одного ребенка означает снизить доход на душу до 45–37 рублей. А это уже нищета…
Вопрос о связи доходов родителей с количеством детей в семье обсуждался осенью 1983 года на Всесоюзной конференции по проблемам семьи в Цахадзоре (Армения). Один из ученых привел данные, из которых явствовало, что население СССР может быть разделено по доходам на пять групп: с доходом от 7 рублей в месяц до 45 рублей на человека, от 45 до 70, от 70 до 115, от 115 до 145 рублей и от 145 рублей и выше в месяц. Вывод при этом сделан был такой: рожать можно при любом обеспечении, ибо 45 рублей достаточно всякому, кто не желает для себя слишком многого. Не знаю, как по части статистики, а по части совести у исследователей этих видятся мне серьезные проблемы. Стыдно, опираясь на науку, требовать от простых людей с более чем скромными доходами, чтобы они опускались на дно нищеты, дабы государство получило к двухтысячному году необходимую ему рабочую силу?[165]
На той же конференции, к счастью, нашелся и другой ученый, который честно заявил: „Ребенок в наше время стоит дорого, причем с повзрослением стоимость его содержания чувствительно повышается”. Ученый привел цифры, из которых стало ясно, что если на самых маленьких в большинстве семей уходит в месяц примерно 50 рублей, то подросток „стоит” родителям уже 100 рублей и выше. При двух работающих супругах на содержание одного ребенка расходуется сейчас более трети семейного бюджета. Откуда же взять на второго?
Проблема низкого заработка основной массы работающих так же не может быть разрешена государством, как неразрешима проблема квартиры и ясель. Низкая зарплата масс — основной принцип советской системы, принцип, который она нарушает только для своих высокопоставленных чиновников, да для группки избранных ученых, писателей, артистов. Больше того, если бы даже кремлевские чиновники решили резко поднять доходы своих граждан, те больших благ не получили бы: в стране нет достаточного количества товаров. Что же еще может сделать власть для того, чтобы повысить рождаемость? Пресечь пьянство? Хотя с приходом нового вождя сделана попытка ограничить продажу спиртного, но на „сухой закон”, на полное прекращение продажи водки Кремль не пойдет. Дело не только в доходах. Пьянство — лучшая отдушина для переполняющего советское общество раздражения и недовольства. Лишить советского гражданина выпивки значило бы попросту толкнуть его на бунт.
И в своей демографической политике Кремль не способен что-либо изменить. Вместо того, чтобы постараться сгладить как-то разрыв в количестве мужчин и женщин в стране, разрыв, вызванный акциями прошлых хозяев страны, нынешние продолжают прежнюю политику. Кроме 5-й миллионов военных, загнанных в казармы, мужчин постоянно бросают на всякого рода „великие” стройки в отдаленные районы страны. То созидаются военные предприятия на севере Урала, то на очереди КАМАЗ, то что-то надо строить на Чукотке, или возникает необходимость тянуть железнодорожную линию между Байкалом и берегом Тихого океана. На таких стройках возникает резкий перевес мужчин, в то время как, например, в Псковской области на 100 женщин приходится 84 мужчины, в Вологодской — 85, а во Владимирской и вовсе 75.
На что же надеется режим, начиная кампанию за повышение рождаемости? Какие конкретные действия все-таки возможны по мнению властей в нынешних условиях? Это прежде всего попытки материально поддержать женщин, рожающих второго и третьего ребенка. За минувшие полвека постановления такого рода принимались уже не раз. Одно из последних решений ЦК КПСС, Президиума Верховного совета, Совета министров СССР и ВЦСПС об „Усилении государственной помощи семьям, имеющим детей…” (6 сентября 1981 года) ввело выплату единовременного пособия матерям при рождении второго ребенка в размере 50 рублей, а при рождении третьего — 100 рублей”. Эта и другие столь же жалкие подачки никакого влияния на рождаемость не оказали. Делаются попытки продолжить „поощрения” и сейчас. Новейшая идея, с помощью которой намереваются поднять в стране рождаемость (об этом в июне 1984 года писала газета „Известия”), состоит в том, что парам, согласным завести второго ребенка, вне