На этих словах Эмилио резко развернулся и запечатал мне рот поцелуем. Противный... милый... шалун...
- Так ваше проклятие снялось? - сообразил настырный братец, чтобы ему муха в супе говядиной показалась!
- Мняф! - попыталась высказаться я по делу. Рот заткнули еще настырнее.
- Мне бы не хотелось обсуждать это при всех, - спокойно сказал синеглазый, сглаживая обстановку.
Ну-ну. А то я не почувствовала, как мне что-то в зад упирается. Так не сглаживают, так... э-э-э... накаляют и нанизывают.
- Я тебе, Лоренцо, потом все наглядно объясню и покажу... если захочешь, - с угрозой сказал Эмилио, отрываясь от моих губ и утрамбовывая меня поглубже между собой и Филлипэ.
Это у меня такое родоубежище? Интересно, какой процент проникновения снаружи?
- Ты наша тетя! - атаковали меня детишки всех полов и возрастов, стараясь взобраться по мне, как по елке, и присвоить звезду. Ну ту, которая во лбу горит и освещает всем желающим путь в светлое будущее... и желательно - в саване.
- Допустим, - кивнула я, держась за своих мужчин, чтобы не рухнуть на землю под весом множества маленьких юрких тел. - И что?
- Ты красивая. - сообщила мне одна из девочек, запихивая в рот большой палец.
Я плюнула на этикет и уселась на землю. Меня мгновенно атаковали детки, повиснув гроздьями. Я погладила кудрявые головки тех детишек, до кого смогла дотянуться. Кому-то вытерла сопли. Кому-то подтянула штанишки. И выудила у ребенка палец изо рта:
- Будешь так делать, - на полном серьезе сказала я. -Будешь всю свою жизнь ходить вот так, - показала я на свою простыню. - Это наказание за то, что суешь в рот что ни попади.
Девчушка впечатлялась и пообещала ничего больше в рот не тащить. Да-а-а, чую, скажет мне большое грозное спасибо ее будущий муж...
А над моей головой разгорелись баталии. За время моего общения с подрастающим поколением, оставшееся поголовье... оставшиеся родственники высказали друг другу все приятные и вежливые слова в экстравагантной, слегка матерной форме. Иногда приличными были только предлоги. И то - далеко не все.
Меня начало затапливать бешенство. Глаза заволокло красной пеленой. Предчувствуя, что сейчас пострадают все и даже невиновные дети, я осторожно сняла с себя ребятню и вскочила на ноги.
- Молчать! - рявкнула я. - Если вы наивно полагаете, что мы будем покорно исполнять роль мослов, пока вы будете нас грызть...
На этот раз меня заткнул Филлипэ. Впрочем, поцелуем он не ограничился и подхватил меня на руки, когда Эмилио быстро задал вопрос:
- Домой пойдем, или она здесь всех положит?
- А она может? - окинул меня оценивающим взглядом Лоренцо.
Уверенности у меня не было, но блефовать так блефовать!
- Вы как предпочитаете лежать: штабелем или валетиком? - возвратила я ему прищур, при этом радушно оскаливаясь.
От меня шарахнулись все.
- Прошу в наш дом, - быстро отреагировал Роберто. - А вы, - повернулся он к моим мужчинам. - Как только устроите свою... даму, сразу ко мне в кабинет! Думаю, нам есть что обсудить!
- Конечно, отец! - кивнул послушный сын и подхватил меня на руки.
- Займете гостевые апартаменты, - бросил на ходу глава дома, таща свою супругу. - Твоя спальня. Эмилио, слишком мала для... вас троих.
- Но, отец... - попробовал возразить сын.
- Пока еще я здесь хозяин! - рявкнул, не оборачиваясь. Роберто. И неожиданно добавил фразу, которая меня насторожила: - Потом, надеюсь, сам все поймешь!
- Как прикажешь, отец, - прошипел сквозь зубы разозленный сиреневоглазый, сильнее прижимая меня к
себе.
- Дорогой, - выдавила я, с трудом вдыхая. - Еще немного - и ты увидишь насколько красочен мой внутренний мир. Ты его просто выдавишь наружу.
- Извини, дорогая, - рассеянно чмокнул Эмилио меня в макушку.
Мы протащились сквозь железный строй рыцарей на пьедесталах в просторном холле. Ничего не скажу, готичненько. Стоят в ряд железные истуканы с пышными черно-белыми плюмажами на фоне высоко расположенных золоченых арок и картин на потолке с голубо-синим фоном а-ля «чистое небо». Наши навесные потолки и рядом не лежали!
Пыльно, просторно и гулко. Мраморные полы классической черно-белой шахматкой под ногами и огромные высокие окна, часто расположенные. Много солнца, много яркого света.
Особо вдохновили всадники на конях. Все в железе с головы до ног, манекенам всучили в руки по здоровенному копью. Кое-где пеших манекенов-рыцарей расположили вторым этажом, что смущало особенно: а ну-ка упадут? И что тогда делать будем?
Но моих спутников такие мелочи совсем не отвлекали.
- Может быть, лучше я понесу? - тихо спросил шедший рядом Филлипэ. - Не хотелось бы стать вдовцом раньше, чем мужем.
- Мне бы тоже не хотелось, - согласилась с ним я. - Не переношу - холод.
- Нет, - отверг помощь Эмо. - Мне сейчас просто необходимо за что-то держаться.
- И это «что-то» - моя задница, - перевела я для себя. Хмыкнула ядовито: - Хороший якорь в этом мире...
Вот за такой, можно сказать, семейной беседой мы и дошли до гостевых апартаментов.
А тут вообще был полный атас! Потому что все было коричневым в разных оттенках - от светлого бежа до самого темного оттенка охры н цвета красного кирпича. Гобелены на стенах вместо обоев - та же гамма. Высокие потолки.
Дорогой, инкрустированный перламутром темный буфет, полки для посуды, секретер, изящные встроенные шкафы.
Впечатлил резной ореховый поставец с группой полуголых, играющих на разных инструментах мальчиков, не то ангелочков, не то чертят - лично мне у них на головах все рожки мерещились. Подножие у него - лапы вытянутых гепардо-сфинксов, навершие - две хищных, с голодным взглядом химеры со щитом в зубах. И тонкая подставка посредине с охренительно сложной головкой позолоченного, в остальном в общем-то примитивного до убожества ключа. Эстетика, млин!
В углу комнаты три кресла с металлической ажурной основой. Основной мотив - листья, венки, виноградные лозы.
И занавески, повсюду занавески! Занавески с тяжелыми витыми шнурами над каждой одностворчатой дверью - а тут их было целых три! - длинные пятиметровые бархатные шторы, отделяющие альков с огромной кроватью на массивных столбиках; двойной слой занавесей на окнах... С учетом их рыже-коричневого оттенка и того, что этот же цвет повторялся в коврах на полу, в мебели и решетчатом элементе декора потолка, мне показалось, будто я попала в тюрьму. Плюшевую, нет, бархатную!
В остальном никаких претензий. Все дорого и со вкусом. Продолговатый стол и резные стулья черненого ореха посреди комнаты. На стенах барельефы и горельефы владельцев этой виллы, картины с видами архитектурных памятников на фоне природы и многочисленные портреты. Облагороженный физиономиями хозяев и стилизованными изображениями мудрецов и русалок камин. Виньетки, розетки, гербы... тьфу, я столько названий всего этого добра не знаю!
Но преследует неуютное ощущение дорогого старья и пыли, хотя ее тут и нет. Все немного выцвело, отчего еще больше давит антураж старины.
- Извини, брат, - без тени раскаяния сказал Лоренцо. -Но соседнюю комнату я приспособил под свой кабинет.
Фальшиво улыбаясь, я терпеливо выслушала этот выпад. Молча. Это пусть Мило обменивается со своими родичами замаскированными уколами, мне какая забота?!
Для иномирян, находясь тут, главное - убежать домой. А то затра... заимеют под хохлому и растерзают на плетеный коврик. Будешь жить, не сводя ноги.
Эмилио не подвел моих ожиданий.
- В таком случае, - побагровел Эмо. - Почему мы должны жить здесь, а не в моих покоях? Размер, которых превосходит эту конуру!
Надеюсь, насчет конуры - это он пошутил? Да с учетом алькова здесь больше, чем у моих соседей в трехкомнатной квартире! Вот только поди докажи это гнилым аристократам!
- Потому что так сказал я! - припечатал добрый родитель, распахнул дверь и побежал дальше по коридору со своей ношей. - Жду вас в кабинете! И не отвлекайтесь на всякие мелочи!
- Вам срочно нужно к окулисту, - печально вздохнула «мелочь». - Но спасибо за заботу! Отдых мне просто необходим!
Что, кстати, было чистой правдой. От всего произошедшего в последнее время у меня дико разболелась голова, троилось в глазах и звенело в ушах. Синдром семейного похмелья после неумеренного потребления родственного внимания.
- Маруся, - наклонился ко мне Эмилио, после того как сгрузил меня на кровать. - Нам действительно нужно срочно поговорить с отцом. Ты сможешь побыть одна?
- А есть сомнения? - блаженно вытянулась я на обширном ложе с пышной периной, где свободно поместится человек пять, притом не самых чахленьких и худосочных.
- Лично у меня есть. - пробормотал недовольный Филлипэ. - И много.
- Займись аутотренингом, - искренне посоветовала я. - Уговори себя, что все вокруг прекрасно и удивительно.
- Прекрасно, - кивнул синеглазый. - И удивительно, что ты до сих пор еще жива с твоим умением влипать во всякие неприятные ситуации.
- Это из-за моего отзывчивого сердца, - вздохнула я, подтягивая к себе подушку. - И нежной души. Если бы я вас где-нибудь прикопала под тенистым кустиком, то все неприятные ситуации рассосались бы сами собой. А так приходится мучиться.
- И если бы одной, - ворчливо заметил Эмо, заботливо укрывая меня покрывалом. - Давай ты пока тихо, не шевелясь и не делая резких движений, поспишь, а мы тем временем решим наши проблемы с отцом и вернемся.
- Чтобы начать меня шевелить? - прикрыла я глаза. - Отдых перед насаждением на два кола?
- Маруся, - с подкупающей серьезностью сделал мне строгий выговор синеглазый распутник. - Грубость тебе не к лицу.
Ну да, зато секс на двоих мужиков - как раз по мне, прян в самый раз! Можно подумать, у меня запчасти из жести! Гм, или силикона...
- Зато она помогает смотреть на вещи трезво, - зевнула я. - Да идите вы уже. Честное слово, буду сидеть... лежать здесь безвылазно.
Мужчины сделали вид, что поверили и, поцеловав меня каждый по три раза, умылись, пообещав при возвращении помыть, погладить и поиметь.