– Пошли, пока нас не смыло, – Леонид взял девушку за руку и потащил за собой.
– Ты знаешь, куда?
– Травник сказал, на перекрестке свернуть влево…
Леонид указал посохом на камень.
– Думаю, он именно это место имел в виду.
– Там что-то написано.
– Потом почитаем. Шагай шире, пока молнии подсвечивают и хоть немного видно, что у нас под ногами.
– Ты так ему доверяешь? – упорствовала Оля.
– Нет, но он обещал хижину. А в такой сумасшедший ливень крыша над головой не помешает. Хоть какая… Да и поговорить с ним охота. Вусмерть надоели всякие тайны.
– Вообще-то, ты прав. Но стремно…
– Оля, я тебя умоляю, расслабься. Не забывай – мы в игре. Все понарошку, и нам ничего не угрожает…
– Уверен?
– Перестань, – отмахнулся Бурый. – Да, я согласен с тобою, ощущения очень реальные. Но ведь Пилюль предупреждал. И вообще, как ты себе представляешь такое чисто технически? Машина времени в действии, что ли? Мгновенная телепортация?
– Кто говорит о мгновенной? Нас вполне могли усыпить в процессе обследования. Какие у тебя привязки по времени, чтобы точно сказать, в лабораторию мы пришли вчера или в позапрошлом месяце?
– Вот что я тебе скажу… Е-мое!
Леонид поскользнулся на мокрой траве и заполошно взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. При этом инстинктивно ухватился за Олю, но разница в соотношении масс оказалась слишком велика… Скользкая земля ушла из-под ног, и Бурый полетел вниз, утаскивая за собою девушку.
В отличие от него, Оля ничего не поняла и даже пискнуть не успела. Резкий рывок – и она уже падает. Секунда свободного полета, удар обо что-то твердое… ногу пронзила такая жгучая и резкая боль, что девушка буквально взвыла:
– Ой, мамочка! – и потеряла сознание.
Глава девятая. В заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах
От судьбы нельзя уйти, она последует за тобой повсюду. И если на роду написана война – ты встретишь ее везде, куда бы ни свернул.
Примерно представляя себе возможности компьютерных технологий, Лысюк не поверил бы фотографиям или фильму, но собственные глаза вряд ли обманывают. И запах… Неповторимая и ни с чем не сравнимая тошнотворная вонь убийства.
Конечно, всегда остается вариант, что ничего этого на самом деле нет, в том числе и сверхсекретной лаборатории Пилюля, а он нанюхался чего-то или каким иным способом потерял сознание, а все дальнейшее просто бред. Но это тупиковый вариант, ибо не подлежит проверке. Впрочем, даже если так, что мешает Виктору и в галлюцинациях действовать, словно все происходит в реале? Хуже от этого точно не будет.
Принеся нерадивого раба в жертву то ли лесному духу, то ли каким своим богам, корабел Берк Легкое Весло вернулся к прежнему занятию. Но прежде что-то велел девушке:
– Ja, Fader…
Девушка проворно сложила в корзину пучки каких-то трав, подхватила ее и убежала.
«Я так понимаю, что старик отправил девчонку за обедом. Или – привести другого помощника взамен убитого. Значит, мне тоже в ту степь. Поглядим, где они обитают. Да и вообще… А то с такими нравами, может, и некому уже весточку от Ястреба передавать? По ходу, пленники тут не засиживаются».
Обогнув вырубку, он последовал в том же направлении, куда отправилась Хала. Девушка шла не таясь, даже мурлыкала что-то. Вполне мелодично, хоть и с непривычным для слуха ритмом. Молитвы так произносят, а не песни. Или в самом деле молилась? За душу раба усопшего?..
Вряд ли. Христиане, вопреки своим же канонам, тоже не ангелы, особенно инквизиция, но все же головы за пару лепешек не рубили.
Виктор лукавил. Он не мог не понимать, что невольника убили не за это. Стоимость молодого трелля не шла в сравнение с мелким проступком, которым можно было бы считать воровство еды. Хотя воров не любят везде и наказывают сурово… На чашу весов легла другая причина – тот, у кого раб посмел украсть подношение! И возможные последствия. Так что, жертвуя осквернителя даров, корабельный мастер пытался защитить от мести разгневанных лесных духов строящийся драккар. Тем самым спасая жизнь Гюрдира-ярла и всего его хирда.
Песенка вдруг стала тише и как бы нырнула вниз. Заинтересовавшись, Виктор заторопился следом и едва не поплатился за неосторожность. Буквально через десяток шагов земля ушла у Лысюка из-под ног, и он не свалился с обрыва только благодаря рогатине, застрявшей в кустарнике.
Чертыхаясь и вознося благодарности ангелу-хранителю, а заодно оружейнику Хмелю, Виктор вскарабкался обратно и прилег, тяжело переводя дух.
Как оказалось, Перепутье перенесло его на небольшое взгорье. С которого до уровня моря, кстати, хорошо видимого отсюда, было рукой подать. Примерно как с крыши пятиэтажки. Виктор даже засмотрелся немного на неожиданно распахнувшийся пейзаж.
Спору нет, красота. Достойная быть запечатленной хоть на холсте художника, хоть на глянце фото. Вот только с внезапностью переборщили. Не будь у него в руках рогатины, лежал бы сейчас внизу – со свернутой шеей, а также множественными ушибами и переломами, несовместимыми с жизнью. Вернее, если Пилюль не обманул, Виктора выбросило бы из виртуальной зоны, даже не дав поиграть. Кстати, хорошо, что у Сереги нервы крепкие, и он сам преждевременно за рубильник не дернул. В порядке помощи пострадавшему…
– А все потому, что под ноги надо глядеть, когда в незнакомое помещение входишь, а не на барышень пялиться, – пробормотал Лысюк, выравнивая дыхание. – Кстати, и где она?
Оказалось, приняв вправо, чтоб срезать путь, он промахнулся всего метров на двадцать. Именно там, чуть наискосок, сбегала вниз широкая и пологая дорога. Вполне пригодная для пеших прогулок и даже трелевки леса. В данный момент, именно по ней семенила белокурая Хала, прижимая к себе корзинку и направляясь в деревню, прекрасно просматриваемую с высоты обрыва.
Вообще-то деревней Виктор обозвал это селение по привычке. Есть церковь – село, нет – деревня. А ежели по справедливости, то обозримое поселение до деревни не дотягивало. Дюжина длинных и приземистых строений умещалась на площади не больше двух гектаров, обнесенной по периметру невысоким, в рост человека, частоколом.
Преграда так себе. Но от зверья убережет, и человека, хоть на несколько секунд, а все-таки задержит. С ходу и бесшумно снести не удастся. Значит, обороняющиеся получат дополнительное время. А если за тыном волчьи долы вырыть, а в проходах заостренные колышки прикопать, то даже такая заградительная полоса добрую треть нападающих перекалечит. Если нахрапом сунутся.
Жилфонд викингов тоже, прямо скажем, не впечатлял. Если не знать точно, что это дома, хлева и сараи – Виктор принял бы их за замаскированные ангары для хранения боеприпасов или ГСМ на каком-нибудь секретном и сильно удаленном от цивилизации объекте. Длинные, пологие земляные холмы, поросшие травой, да и только. На одном даже коза пасется. Ну, правильно, когда еще сюда из Сибири газ протянут, а тепло хранить как-то надо. Длинными зимними ночами… Молодцы, викинги.
Тут Виктор на секунду задумался: правильно ли здешних жителей огульно обзывать викингами, или это касается только «оседлавших драконов»? Как когда-то в Российской империи москалями именовали не всех россиян подряд, а исключительно солдат царской армии.
Мысли в голове вертелись разные, порой совсем не в тему, но это так – треп для куража и тонуса. Глаза офицера фиксировали лишь ту информацию, которую следовало запомнить…
В частоколе двое ворот. Одни – на северной стороне, обращенные к лесу. К ним как раз подошла Хала, и навстречу девушке высыпала целая ватага детворы, того возраста, когда дома не удержишь, а к работе не приставишь. В наших деревнях таким сорванцам поручают пасти гусей. Но тутошняя птица, похоже, в пастухах не нуждалась. Рядом с деревней на воде аж белело от пернатого добра. Да и гогот стоял такой, что даже сюда доносился, напоминая шум водопада.
Кстати, нюанс! Если птица и ночует там – о южных воротах можно забыть. Спасли они Рим или нет – спорный вопрос, но деревенскую охрану поднимут наверняка.
Вместе с детьми, которые, к счастью для лазутчиков и диверсантов, ночью спят, приветствовать возвращение дочери корабела Берка с радостным гавканьем вылетел десяток кудлатых кабысдохов. Задорно облаяв девушку и не учуяв в корзинке ничего интересного, свора унеслась обратно на подворье.
А вот это хуже… Виктор специально не изучал кинологию, но немного интересовался породами. Рыжие псины очень напоминали финно-карельскую лайку. Не слишком злобную, но с отменным нюхом и сообразительную. Этих не обманешь, даже напялив на себя одежду хозяина.
Засада, однако… О тайном проникновении можно забыть. А жаль. Виктор как раз обнаружил в частоколе потайную калитку. Вернее, протоптанную к ней тропку, заметную, только если глядеть на подворье сверху.
Занятный факт. Детишек орава, а вот взрослых не видать. Из всего населения – только что вернувшаяся с вырубки дочь корабела, пара женщин постарше, варящих что-то в большом котле. Явно не обед, иначе псы вертелись бы рядом. Да пяток мужиков стучали топорами на побережье, где и строился драккар для Гюрдира-ярла. Трое – с заплетенными в косы длинными светлыми волосами, двое – темных и коротко остриженных. Светловолосые – почти гарантированно местные, скандинавы. Типаж соответствует, а черноволосые – стало быть, невольники.
Точно Виктор не помнил, но была в эти древние времена какая-то связь между статусом и длиной волос. Впрочем, не суть важно. Вопрос в другом: куда народ запропастился, как надолго и можно ли это использовать в своих интересах?
Белокурая Хала скрылась за дверью одного из «зеленых холмов», а Виктор продолжил изучать деревню. Кстати, отсюда это было очень удобно. Будто разглядывал большой учебный макет.
Вся территория внутри ограждения зеленела неощипанной козами и курицами травой, и на этом фоне отлично просматривалась паутина тропинок.
Казалось бы, если нет четкого разделения на проезжую часть, тротуары и цветники-газоны, люди должны перемещаться хаотично, как кому заблагорассудится. Но это ошибочный вывод.