– …! – провозгласил торжественно.
После чего развернулся и отвесил парню, все еще пребывающему в нокдауне, увесистый подзатыльник. И без того нетвердо стоящего бедолагу с треском унесло в кусты.
– Son… Dumt…
И опять понятно. Извиняется за сына. Типа, молодой, неразумный… Был бы умнее, убил бы чужака с ходу.
Виктор сел и пожал плечами. Зря… Боль прошила рамена так, что он не удержался от стона.
Берк подошел ближе и положил ладони Виктору на плечи. Ощущение, словно не пальцами, а поленом прикоснулся. Но дело свое седобородый знал. Нажал, сдавил, дернул, и боль утихла.
– Takker…
Это тоже не нуждалось в переводе. Но требовало адекватного ответа.
Виктор поднял и опустил руки. Боль исчезла совсем.
– Takke, – повторил, надеясь, что угадал и это не ругательство.
Седобородый не ответил. Похоже, что-то его все же не устраивало. И он то поглядывал на Виктора, то принимался шарить глазами вокруг.
– И чего тебе надобно, старче? Один я, совсем один. Как в поле воин…
Виктор тоже призадумался. Теперь оставалось решить, какой путь общения избрать. Пустых ладоней, или положив руку на эфес? Рискованно и так, и эдак. Поскольку многие жесты у разных народов воспринимаются по-разному.
Вопрос решился сам.
Берк увидел то, что высматривал. А именно – рогатину, которую Виктор прислонил к дереву.
Взгляд старого корабела чуточку, но потеплел. Похоже, «человек с ружьем» в его шкале почтения стоял на порядок выше безоружного.
Викинг что-то вопросительно прорычал, но Виктор только пожал плечами. Боль мгновенно ожила, но как-то неуверенно, эхом. Словно уже и сама в себе сомневалась. И тем не менее Лысюк понимал, что с такими суставами он не боец. Рогатину, правда, в руки взял. На всякий пожарный. Не автомат, а все равно уверенности придает. Или хотя бы создает видимость.
Седобородый разразился еще одной тирадой. Длинной и непонятной. Из школьных познаний немецкого, несколько слов показались Виктору знакомыми, но очень отдаленно. И Лысюк опять пожал плечами.
Тогда Берк Легкое Весло вынул топор, быстро начертал на утоптанном кусочке земли какой-то знак, указал на него и ткнул себя кулаком в грудь.
Виктор кивнул. А что ему еще оставалось, если собеседник так старается. Понял, не понял, а уважение окажи.
Угадал. Берк еще раз стукнул себя в грудь, повернулся к Виктору спиной, выудил из кустов сына, еще раз оглянулся, проворчал что-то и… ушел.
– Супер, – задумчиво прокомментировал Лысюк такой финал. – И как прикажете эту пантомиму понимать? Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещен?
Виктор почесал затылок.
– Впрочем, чего гадать? Здесь ответа не будет. Пойдем-ка, товарищ старшой лейтенант, в гости. Может, я и ошибаюсь, но к врагам спиной не поворачиваются. Это либо знак доверия, либо – полного презрения. Надеюсь, до последнего в глазах аборигенов я еще не успел докатиться.
Глава десятая. Избушка там на курьих ножках стоит без окон и дверей
Вот уж действительно, не было счастья, так несчастье помогло. Тот самый ливень, из-за которого Леонид поскользнулся, успел превратить дно ямы в густой кисель, чем уберег парня от увечий. Изгваздался, конечно, по уши, пока барахтался в грязи, но по сравнению с возможностью сломать руку или ногу, это уже были сущие пустяки.
Оле повезло меньше. Ступню она подвернула качественно. Слава богу, хоть без более серьезной травмы обошлось.
– Блин. Надо было все же послушаться Хмеля и подождать рассвета. Темно, хоть глаз выколи.
– Тьфу-тьфу-тьфу. Лучше не надо… – простонала Оля. – Поверь на слово: болит не понарошку.
Методом ощупывания почвы Леонид обнаружил под одной из стенок некоторое возвышение. Укрепил его при помощи обоих посохов и осторожно пристроил на этом насесте девушку. Потом осторожно снял обувь с поврежденной ноги.
– Ты как?
– Терпеть можно, – вопреки бодрому заверению жалобно простонала Оля. – Козел ваш Пилюль. Ну зачем такая реальность, если это только игра?
– Вообще-то тренажер. И вполне вероятно, что курсантов об этом предупреждать не будут… – Сделал попытку почесать затылок парень, но поскольку был весь в грязи, только погладил пальцами скользкие волосы. – Фу, мерзость. И все же, вернемся к ноге. Командуй, если могу чем помочь. Из нас двоих ты доктор.
– Вправить надо… – неуверенно произнесла девушка. – Не затягивая. Когда опухнет – и больнее, и сложнее будет.
– Ну так вправляй. Чего ждешь…
– Рома, ты дурак? – от удивления у Оли даже болезненные нотки из голоса пропали. – Я же не резиновая женщина!
– Ты… хочешь… – Леонид, который даже здание поликлиники обходил за три квартала, запаниковал. – Нет, я не смогу.
– Леонид, родненький… – Оля говорила негромко, но твердо. – Если ты мне не поможешь, я охромею надолго. И толку от меня будет ноль. Что чревато и в реале, и в игре. О девушке – калеке на всю жизнь промолчу. Но что, если ваш одноклассник выдернет меня отсюда как балласт, чтоб тебе не мешала? Хочешь один остаться?
– Но я же не умею… – в голосе Бурого не было прежней непререкаемости.
– Это не сложно, – тут же заверила девушка. – Я научу. Дай свою ногу.
– Э-э… она грязная.
– Ага, а мы на приеме в Большом… – фыркнула Оля. – Дай быстрее, а то мне что-то плохеет. Как бы горячка не началась. Черт… Если у нас такие приключения с первого шага начались, то даже загадывать боюсь, что дальше будет. Запоминай… – ее руки уверенно нащупали ступню Леонида. – Вот так повернешь и, когда почувствуешь, что дальше не идет, вот так дернешь. Только резко и сильно. Не жалей меня. Понял?
– Вроде…
– Тогда действуй.
Леонид ухватился поудобнее – ощущение было, словно держит в руках большую рыбину – и потащил ступню на себя. Девушка взвыла и лягнула его здоровой ногой.
– Ой, мамочка! Ты идиот?! Я как показывала?!
– Извини… – пробормотал Леонид, потирая ушибленный бок. – Я предупреждал, что не доктор.
– Леонид, – девушка опять сменила тон на нежно журчащий. – Ну ты же мужчина! Соберись. Пожалуйста…
Леонид вздохнул. Он уже жалел, что ввязался в эту авантюру. Не полез бы куда не следует, сидел бы сейчас не в болотной жиже, а на мягком диване. С ограблением – понятно. Тут без вариантов. А за каким лешим их в НИИ понесло? Что, нельзя было у кого-нибудь из друзей недельку на даче пересидеть?
– Уснул, что ли?
Голос девушки вдруг показался Леониду крайне неприятным. Чего она раскомандовалась? Тоже мне, начальница выискалась!
«Убей!.. – леденящая стужа коснулась чела парня. – Убей и обретешь свободу!»
– Отвали! – Леонид мотнул головою, отгоняя наваждение. – Достал, блин… Советчик хренов.
– Что?
– Это не тебе… – Бурый ощутил очередной прилив злости. В этот раз на неведомую силу. – Прикуси чего-нибудь. Воротник хотя бы.
Невесть откуда и уверенность появилась. Взялся за ступню, повернул самую малость и дернул.
– Ой… – взвыла девушка, но даже в этом коротком вопле в конце уже слышалось облегчение.
– Так лучше?
– Спасибо, Леонид. Ты прирожденный травматолог. Осталось наложить повязку, и к утру буду как новенькая. Это я уже и сама могу.
– Держи пояс… – Леонид протянул Оле свой кушак. – А я пока посмотрю, куда мы попали и как отсюда выбираться.
Осмотр завершился быстро, девушка только-только закончила накладывать бандаж, и результаты принес неутешительные. Они упали в глубокую яму. Диаметром примерно три-четыре метра. Точнее измерить болото шагами весьма затруднительно. Леонид проделал эту операцию трижды и плюнул. В конце концов, не самое важное… Куда хуже, что стены отвесные и от дождя не менее скользкие, чем та проклятая трава, из-за которой они сюда свалились.
– Плохо дело, – озвучил результат. – Похоже, мы застряли. Во всяком случае, пока не рассветет, и пытаться не стоит. Хоть бы этот проклятый дождь уже закончился. Как издевается, сволочь…
– Зато умываться не надо… – пошутила Оля, но что-то в ее голосе Бурому не понравилось.
Леонид подошел ближе и потрогал лоб девушки тыльной стороной ладони. Жар ощущался даже сквозь влагу.
– Блин горелый, только этого не хватало…
Он снял с себя куртку и укутал Олю.
– Зачем…
– Положено, – проворчал парень. – Хотя ты права. Если сидеть в воде, толку ноль. Привстань, пожалуйста.
Леонид взял свой посох и стал скрести стену. Сырая земля поддавалась легко, и вскоре куча, на которой сидела Оля, даже после трамбовки возвышалась над болотной жижей.
– Вот… – Леонид помог девушке устроиться удобнее. – Отдыхай.
– А ты?
– А мне понравилось рыть… Так что беру повышенные обязательства. Сдать объект досрочно.
– Думаешь, сможешь обрушить грунта достаточно, чтобы выбраться?
– Ну, это ты мне льстишь. Я же не экскаватор. Ступеньки прорыть попытаюсь.
Создание пяти ниш для опоры рукам и ногам заняли немного времени… пока Леонид стоял на дне ямы. Но как только работу пришлось продолжить, поднявшись на первую ступеньку, все оказалось гораздо сложнее. На вертикальной стене и просто удержать равновесие было довольно проблематично, а уж проводить какие-либо работы…
Леонид оскальзывался, срывался, падал. Не больно, но каждый раз разрушая нижнюю нишу, и ее приходилось отрывать заново. Левее, правее, чуть выше… В этой борьбе, он и не заметил, как закончился дождь. Зато, подойдя к Оле после очередного падения, понял, что девушке становится хуже.
С удвоенной яростью он бросился на штурм стены… и опять упал. На этот раз так неудачно, что сломал посох.
Несколько секунд Леонид вертел в руках обломки, а потом хмыкнул.
– Слышь, Оля. А еще говорят, будто бы человек только трижды бывает по-настоящему глуп.
– И когда же?
Девушку жестоко знобило, и ей были совсем неинтересны разглагольствования парня, но он так старался…
– Когда плюет на ладони, плывя в лодке, прикуривает спичками, сидя у костра, и в чистом поле воз заносит.
– Спорно…