— Неужели ты не хочешь, чтобы женщина выбрала тебя сама? Именно тебя, потому что без тебя она не может жить. Потому что каждый вздох не рядом с тобой дается с трудом. Потому что ты — это ты.
— Я не понимаю тебя, — нахмурился он, действительно недоумевая. — Ты сейчас говоришь загадками. Для меня все это звучит дико.
— Я сейчас говорю то, что загадка только для тебя, — слабо улыбнулась я. — Ты просто не знаешь каково это, когда женщина сама дарит тебе поцелуй, а не ты крадешь его в постели.
— Что ты имеешь ввиду? — замер он. — Я не совсем тебя понимаю.
Я придвинулась ближе, взяла в ладони его лицо и легко, осторожно коснулась чуть дрогнувших губ, дразня, изучая и провоцируя.
Эмилио застыл, как громом ударенный, лишь приоткрылись губы и опустилась на аметистовые глаза завеса густых ресниц.
— Нам пора ехать! — раздался от двери громкий голос.
Я отпрянула, обернулась. В дверях стоял Филлипэ, бешено сверкая синими глазами и раздувая ноздри.
— Мы и так задержались! — рявкнул он, подходя и бросая взгляд на так и не опустевший поднос. — Ты что, так и не смог ее накормить?!!
— «Ее» зовут Маруся! — вскочила я, наливаясь таким же бешенством. — И не смей со мной разговаривать в третьем лице!
— Магдалена! — отбросил синеглазый поднос в сторону. — Ты — Магдалена!
— А ты Просто Филя! — сообщила я ему. — И таковым и останешься!
— Не провоцируй меня, — предупредил сатанеющий Филлипэ. — Пожалеешь!
— А то что? — раздула я ноздри. — Ударишь? Или…
— Ваши вещи, лорды, — открытую дверь ввалились рыжик с белобрысиком. Углядели дивную сценку «кто кого переишачит» и попятились.
— Вон! — бросил Филлипэ, начиная успокаиваться. Как у него все быстро.
Слуги быстренько свалили барахло на кровать и сбежали, топоча по лестнице подкованными сапогами.
— Нам действительно пора, — оттаял наконец мистер Фрост по имени Эмилио. Может, мне его чаще целовать, чтобы обезвредить? Или к этому может наступить привыкание?
И меня начали одевать в четыре руки, не слушая никаких моих протестов. Для начала сверху надели длинную тунику из плотного темного материала с разрезами до бедер. После заплели косу и сверху замотали голову куском красивой переливчатой ткани, тоже темной.
На этом два мумитолога-бальзамировщика не успокоились и моя грозная физиономия скрылась под шелковой полумаской. Сверху этот пук одежды прикрыли плащом.
— Я спарюсь, — предупредила я двух заботливых наседок мужского рода.
— Это когда приедем, — деловито пообещал мне Филлипэ, надевая свою маску и плащ. — Ты еще пощады у нас попросишь.
— Кто о чем, — вздохнула я, направляясь к двери. — А лысый о расческе.
Тут меня мгновенно подхватили на руки и потащили вниз.
— То есть своими ногами я теперь ходить не могу? — снова вскипела я. — Вперед-назад они теперь не работают? Только в стороны?
— Поверь, дорогая, — прошептал мне на ухо Филлипэ, крепко прижимая к себе. — Ты очень устанешь это делать.
— Надейся! — фыркнула я.
Мы спустились. Меня поставили на пол и попросили:
— Драгоценная, подними ручки и расставь пальчики.
Звучало по-дурацки. И я решила посмотреть, что из этого выйдет. Вышло еще отпаднее. Они таким образом на меня перчатки надели.
Вот стою я, дура дурой, с поднятыми руками, растопырив пальчики и раздумываю: им сейчас «лялечку» показать или на будущее сюрприз заныкать? Так ничего и не решила. Зато повеселилась от души. Потому что кто-то очень в себе самоуверенный снова схватил меня на руки и получил растопыренными пальчиками прямо в глаз!
— Магдалена! — рявкнул синеглазый, отстраняясь. — Ты специально?
— Не-ет, нарочно, — хихикнула я. — А команды опускать руки не было. Мне же теперь только по команде жить полагается? Да, лорд-прапорщик?
— Магдалена поедет со мной, — поставил нас в известность Филлипэ, когда мы подошли к лосям с лосеводами.
— Магдалена пусть едет, — согласилась я с подобострастием. — А Маруся поедет одна.
— А мелким слова не давали, — прижал меня к себе синеглазый, подходя к своим рогам.
— Чтобы не мешали большим глупости молоть? — невинно поинтересовалась я, делая круглые глазки.
— Пусть она поедет со мной, — предложил Эмилио. Широко улыбнулся: — Чтобы вы не поубивали друг друга в дороге.
— Нет! — гаркнул синеглазый прямо мне над ухом. Вот носорог!
Я начала выкручиваться у него из рук и высматривать что-то по сторонам.
— Что ты ищешь? — недовольно спросил мужчина, взгромождаясь на свое ездово-показательное средство передвижения.
— Песочницу, — с готовностью ответила я.
— Зачем? — удивился Эмо, вскакивая на своего громадного зверя. Тот довольно пофыркивал, дожевывая приличный кусок черного хлеба с солью, подаренный хозяином.
Очень удачная и своевременная реплика! Филя промолчал, видимо уже привык к моим вывертам и ждал какой-то подлянки.
— Драться совочками лучше всего в песочнице, — охотно пояснила я. — Во-первых, много подручного материала для выведения противника из строя. Во-вторых, хорошо маскировать то, что осталось.
— Твой язык, да бы по назначению, — поделился несбыточной мечтой Филлипэ, усаживая меня спереди. — Такая была бы радость.
«Сказал волк зайцу!»
— Масяня, — повернулась я к нему. — У меня язык идет в комплекте с зубами в противовес вашей редиске!
— Ты доиграешься, — предупредил меня синеглазый.
— Я?!! — выкатила я ни него невинные глазки. — Если тут кто-то и играет, так это вы, ребятки.
— Почему? — вмешался Эмилио, очень ревниво отиравшийся рядом.
— Все очень просто, — обрадовалась я. — За что хватается при опасности женщина? — они нахмурились и промолчали. Пришлось отвечать: — Нормальная взрослая женщина при опасности хватает самое ценное — детей, документы и деньги. А мужчины… по моим личным наблюдениям, — оговорилась я. — Тащат всякие абсолютно лишние предметы обихода: мечи, лосей и собственное достоинство.
— Это ты что имеешь ввиду? — обиделся Филлипэ. — Если ты о проклятии…
— Не-а, — фыркнула я. — Я о гипертрофированном чувстве, которое вы несете впереди себя, и при этом играете в живые игрушки…
— Я догадываюсь, куда ты клонишь, — заявил мне синеглазый, включая на своем рогатом левый поворотник, то бишь поворачивая животину налево и трогаясь в путь. — Но тебе придется с этим смирится.
— Да-да, — повернулась я к Эмилио и подмигнула. — И тебе тоже.
Полуденная жара уже начала спадать, но в плотных слоях одежды, да еще прижатой к жаркому торсу мужчины, было неудобно. Впридачу ко всему очень мешала маска. Я уже извертелась, пытаясь ее снять или хотя бы оттянуть.
— Магдалена! — прикрикнул на меня Филлипэ. — Сиди смирно, а то…
— А то что? — заинтересовалась я, находя себе новое развлечение.
— А то увидишь, — буркнул он.
— А куда смотреть? — закрутила я головой. — Где мне уже выдадут зрелищ?
Уж не знаю, чтобы он мне ответил, но мы подъехали к городским воротам.
Мужчины остановились около пропускного пункта. Оттуда вывалился молоденький стражник, подтягивая сползающие штаны, и загляделся на нас, приоткрыв рот. Смазливый подбородок был опушен еле видной, только начинающейся пробиваться щетиной. Совсем зеленый парнишка, практически подросток.
— Открывай, — велел Филлипэ, не удосуживая такую мелочь даже взглядом.
— Не могу, великие лорды, — замялся стражник. — Мне для начала бы на ваши руки посмотреть и на ручку вашей девушки…
— Это леди! — рявкнул Эмилио, непонятно чем оскорбленный.
— Хорошо, высокие лорды, — шмыгнул носом парнишка. — Пусть будет леди…
— Она не будет, — гаркнул синеглазый, сжимая меня. — Она — леди!
— Замечательно, великие лорды, — порадовался за них стражник. — Ну леди…
— Как ты смеешь обращаться так к ней! — разгневался Эмилио. — Слово «ну» не для нашей леди!
— Добро, высокие лорды, — не стал спорить хлопчик, пока я уже давилась от смеха, уткнувшись в широкую грудь Филлипэ. — Леди должна тоже показать…
Тут его чуть не забодали лосями.
— Ладно-ладно, высокие лорды, — примирительно сказал парнишка с крыши караулки. — Но неосмотренными я вас выпустить не могу! Вдруг она у вас неподтвержденная?
— Что значит — «неподтвержденная»?!! — завелся Эмилио. — Что ты себе позволяешь, холоп?
— Так пусть ручку покажет, — гнул свою линию парнишка. — И всех-то делов…
— Моя жена! — зашипел Филлипэ, начиная шариться у себя на поясе, в поисках меча. Но ему не повезло, вернее — очень повезло, но не сразу, поскольку вместо меча ему попадалась моя вещевая «капуста», а потом он и вовсе до моего седалища добрался и забыл, что, собственно, хотел донести в народные массы.
— Наша жена! — принял эстафету ругани Эмилио. — Никогда не покажет такому, как ты, даже кусочек своей кожи!
— Где мой гидрокостюм? — взгрустнула я, разглядывая парнишку.
И поскольку мы с ним оказались практически на одном уровне, только под ним была крыша караулки, а подо мной лось и рука Филлипэ, то парнишке было достаточно хорошо видно меня.
— Открывай ворота! — ярился Эмилио, направляя лося к караулке.
— Не могу! — сопротивлялся стражник. — По уставу не положено. Пусть уж лучше меня на рога поднимут, чем маги на дыбу!
— Посмотри на цвет глаз леди, — промурлыкал Филлипэ, оглаживая мой филей, и приходя в благодушное настроение. — Надеюсь, этого тебе достаточно?
— А-а-а… Э-э-э… — уставился он на меня, краснея, в то время как я зеленела от злости, а Эмилио бледнел от ярости.
Чую, сейчас мне покажут «мой меч — голова с плеч!» в натуре. Разыграют реалити-шоу.
— Простите, высокие лорды! — откуда-то нарисовался еще один стражник. Уже постарше и, видимо, больше хотящий жить: — Молодой он еще, не научился разбираться. Что приказали, то и делает.
Естественно. Сам приказал и смылся, не желая связываться с благородными. Зато когда мальчишка проиграл схватку с более сильным и родовитым противником, сразу явился для получения мзды.