— А зачем они тебе, сладкая? — широко открыл аметистовые глаза Эмилио. — Все, что тебе нужно, мы обеспечим.
— Еще раз, — нахмурилась я, постигая размер подложенной мне свиньи. — Вы ведь не собирались со мной ничего обсуждать? Ведь так?
— Магдалена, — посмотрел на меня, как на несмышленыша, синеглазый. — Мы надеялись, что за это время ты привыкнешь и смиришься с нашими устоями. Все было так чудесно…
Я плюхнулась в кресло.
Ёкарный бабай с колотушкой в заднице! Вот это я влипла! А вот хрен вам! Русские феминистки сдаются только после того, как остынут, и то — только по причине невозможности отстаивать светлые идеалы независимости!
— Понятно, — протянула я, прикрывая лицо рукой, но не забывая подсматривать сквозь пальцы. — Я как-то сразу не поняла ваши благие намерения. Вы уж простите глупую никчемную женщину.
— Мы не сердимся, — заверил меня доверчивый Эмилио.
— В честь чего такая перемена? — нахмурился подозрительный Филлипэ.
— А что делать? — жалостливо провыла я. — Куда мне податься? Я ж неместная, и багаж у меня в печке спалили!
— Сегодня прибудут подарки, — напомнил Эмилио.
— Подарки! — захлопала я ладоши, оживая и надевая на лицо сладкую улыбку идиотки. А что? С волками жить — на четвереньках трахаться! — Как здорово! А можно сейчас принять ванну?
— Конечно, дорогая, — спохватился Эмилио, вспомнив о своих обязанностях. — С чем ты сегодня хочешь? С хвойным маслом или лавандовым?
Какая, нафиг, разница? Все равно вы мне всю эту лаванду хвоей обосрали!
— С хвойным, лапочка, — улыбнулась я еще шире.
Эмилио подхватил меня на руки. Я покорно позволила, доверчиво склонив ему на плечо голову.
— А переодеться? — напомнил нам синеглазый, кивком указывая на халат.
— Котеночек, — хлопнула я ресницами. — Давай сегодня изменим традициям? Представляешь, как будет прекрасно, когда ты осторожно трепетной рукой снимешь с меня эти штанишки?
Филлипэ сглотнул и пошел за нами.
Меня доставили по назначению. Эмилио погладил меня по голове и пошел готовить ванну, а Филлипэ приступил к обещанному раздеванию.
— Милый, — вдруг застыла я. — Ты не можешь сказать Эмилио, что я передумала? Мне кажется, будет лучше, если сегодня моя кожа будет благоухать лавандой. Как ты думаешь, драгоценный?
— Стой тут, — велел мне мужчина и направился из предбанника в ванную комнату.
— Как прикажет мой муж, — мурлыкнула я, строя ему глазки.
Но как только он скрылся за дверью, я заполошно метнулась за ним и заблокировала тяжелую дверь, сделанную из цельного дерева, кочергой.
— Сейчас я вам запахну! — прошипела драной кошкой. — И зацвету! — к кочерге добавилась скамья.
После чего я на всех парах рванула обратно в спальню.
— Действительно, — бухтела я, вешая на шею связанные наспех сапожки. — Чем я должна быть недовольна? Светло, тепло, и мужья не кусают. Только пользуются без оглядки на амортизацию!
В сапог отправился нож в кожаных ножнах, стыренный с пояса Эмилио.
— «Какой-такой павлин-мавлин, не видишь — мы кусяем?»[2] — передразнила я их, вылезая в окно. Дверь они, кстати, уже с завидным упорством долбили. Жалко, что не лбами. Может, хоть просветления достигли бы!
Кому нравится, тот может и дальше оставаться в статусе живой вещи, а я так не могу. Просто не в силах! Мужиков прибить не выйдет, их слишком много на одну женскую особь у нас получается, а самой загибаться неохота, хотя все к тому идет. Решила: двум смертям не бывать, а одной не миновать… если я срочно не сбегу отсюда!
Понятно, что далеко свалить не получиться, но шороха наведу и заставлю с собой поторговаться. Глядишь, может и договоримся до сносных условий тюремного секса.
Осторожно спрыгнула на крышу ближайшей постройки и осторожно пошла по коньку, балансируя, словно канатоходец.
— Магдалена! — рявкнули сзади. Я покачнулась. Рык был тут же задушен в зародыше.
Может, еще слегка покачаться? Вдруг количество желающих моего тела естественно уменьшится?
Я добежала до края и перемахнула на другую постройку, целенаправленно следуя к забору. Хоть я и женщина, и неспособна по мнению некоторых мыслить, есть, ходить и говорить, но подумать о собачках меня все же хватило!
За забор они не пойдут, а до забора я уйду по крышам.
— Магдалена! — долетел до меня рев Филлипэ, когда я уже добралась до ограды. — Когда я тебя поймаю…
Я повернулась. Две перекошенные физиономии маячили в открытом окне ванной комнаты. Но у них не было сарая! Я показала супругам международный жест, согнув руку в локте и похлопав по бицепсу. После чего спрыгнула вниз.
Пятки я, конечно, слегка отбила о землю, но бежать все равно смогла. И со всей доступной мне скоростью рванула в сторону заводи. Там и лес погуще, и вода рядом.
Вообще-то, я рассчитывала немного отсидеться где-то в засаде, а потом начать мелкий шантаж. Конечно, всегда существует возможность, что затея окончится провалом, но кто не рискует… того два оголодавших мужика во все дыхательно-пихательные пялят.
Я была уже практически рядом с присмотренным местом, как на меня из подлеска выскочил отряд мужиков в масках, числом человек тридцать. Навскидку. Времени пересчитывать у меня не было.
— Здрасте! — обезоружила я их сходу. У них же бабы не разговаривают.
И правда, застыли бойцы невидимого фронта. Прям видно, как под масками мозги шевелятся. И кто ж это к нам в гости намылился и, судя по оружию, явно не с подарками? И не на турнир по хоккею на траве сюда приехали. Хотя… может, биатлон?
В общем, мысль сработала быстро. Браво! Наемные убийцы.
— Извиняюсь, — развернулась я и рванула оттуда, придавая себе все возможное ускорение. Все же два или тридцать — существенная разница!
— Взять ее! — крикнул отошедший от культурного шока отец-командир.
И вся веселая гоп-компания со свистом, гиком и улюлюканьем погналась за мной.
— И почему мне кажется: — петляла я по подлеску, уворачиваясь от летящих в меня кинжалов. — Что это точно не мосты дружбы и не обмен опытом?..
Если бы не моя прекрасная физическая подготовка, врожденная способность ощущать опасность даже филейными частями тела и желание выжить любой ценой, быть бы мне утыканной кинжалами, как мишень для тренировок.
К тому же, команда явно обладала коллективным разумом, потому что мужики начали рассредотачиваться, чтобы взять меня в кольцо. Даже такой невеликий стратег, как я, и то допер до содержания маневра противника.
И выход у меня намечался только один — позорно сдаться. Но он не рассматривался мной, как прямо самоубийственный.
— Эмансипация жила, живет и будет жить! — проскандировала я, добегая до заводи и прыгая в воду. Безусловно, я рисковала, не зная ни глубины дна, ни рельефа.
Но счастье в этот раз было не близко, а совсем рядом. Поскольку нырнула я удачно и быстрыми энергичными гребками поплыла к камышам, рассчитывая отсидеться.
— Вернись, дура! — заорали браво на берегу. — Утопнешь! Лучше мы тебя сразу тихо прирежем!
— Чтоб у вас языки отсохли! — рявкнула я, срезая камышинку и ныряя.
Перед тем как я погрузилась, что-то снова тренькнуло.
Капец! Это музыкальное сопровождение или похоронный марш?
Вода была не очень прозрачной, и я скрытно переместилась в достаточно затененное место. Ну, все! Вода довольно теплая, во рту камышина. Если надо, опытный дайвер под водой пару часов как нефиг нафиг просидит без малейшей угрозы жизни или здоровью!
Я забурилась так минут на пятнадцать, а потом меня начала глодать одна крайне нехорошая мысль: ладно, допустим, я отсижусь, переплыву на другую сторону и тихонько скроюсь. А что будет с ребятами? Пришли-то явно за ними, а они не в курсе и ничего не знают!
Хорошо, допустим, на их заимке гуляет десяток или даже два собак. Пару помощников.
Но против тридцати киллеров — это просто смешно! Да и рванут ребята за мной, скорей всего, как есть, полуголыми и без оружия. И что дальше будет?
Ясно что — положат их там, вместе с челядью и собаками! И только я буду в том виновата!
При мысли о смерти мои временных супругов мне аж нехорошо как-то стало! Даже дышать стало с трудом, словно пропихивала внутрь загустевший, как кисель, воздух. Пришлось все-таки переплывать на ту сторону бобровой заводи, тихариться в кустах и начинать обходной маневр для спасения спасателей.
Надо сказать, маневр оказался на редкость своевременный.
Десяток громадных собачек— гаринардов устроил последнюю охоту Акеллы на лужайке перед домом, как раз там, где я перелазила забор, а мои женовладельцы, спина к спине, отбивались от превосходящих сил противника. Правда, с лазерными указками в руках. На лицах моих мужей беспросветное отчаяние и мрачное выражение людей, собирающихся задорого продать свою жизнь.
Браво в бодрящих носатых масках венецианского карнавала теснили их, используя какие-то странные искажающие зеркала. У них самих оружие было обычным, из металла, и ранило очень даже ощутимо: мои супруги получили множество мелких порезов. Я просто удивляюсь, как это при таком количестве мелких ран нет ни одной серьезной. А, вижу!
Скрещивание оружия со световыми мечами заканчивалось тем, что световые мечи отрезали лезвия шпаг! Правда, не сразу. Чем браво вовсю пользовались.
Но самое главное даже не то! По-моему, браво, будучи опытной и сыгранной командой, делали все, чтобы развести их в разные стороны и добить в одиночку. И это им даже почти удалось! Двое отвлекали Эмилио, трое — Филиппэ, а несколько уже приготовились метать в спину моим разъединенным защитникам, не имеющим никаких доспехов — на них и рубашек-то не было! — кинжалы.
— Вам кто, козлам, разрешил мое трогать! — У меня от злости аж пальцы на руках скрючились. — По шеям за такой произвол! Чтоб посмотрели на свои задницы своими же глазами!
Треньк! Треньк! Треньк! Треньк! Треньк!
Пятеро нападавших свалилось на землю замертво с неестественно вывернутыми головами.