Салмелдир фактически вытянул меня наружу, всмотрелся в лицо, ощупал руки и ноги, и только потом обнял. Ректор же желал заполучить бумаги.
- Ну, где они? – с нетерпением спросил лорд Армагон.
Их я сунула под куртку, чтобы не мешали ползти, но сказать об этом не успела.
- Сначала их прочтет Бронис! Не здесь. В лагере, где тепло, пока мы занимаемся обедом. А потом, если она решит, что мы можем увидеть записи, прочтем их вместе, - спокойно произнес эльф. Вроде спокойно, но так, что дракон не посмел с ним спорить.
И, если до этих слов я любила ушастого недостаточно сильно, то теперь… Теперь не понимала, где заканчиваюсь я, и начинается он. Друл стал частью меня, неотъемлемой, родной. И, пожалуй, счет к разноглазому вахтеру заметно сократился, хотя вопросы все еще остались.
Под куполом было тепло. Горячий воздух быстро согрел и просушил одежду.
- Ничего не бойся. Я рядом, слышишь? – шепнул Салмелдир прежде, чем отойти.
Я кивнула, а потом сама потянулась к его губам и поцеловала, потому что нуждалась в этом, потому что хотела, чтобы Друл незримо присутствовал со мной, пока читаю. Ну и… потому что все еще трусила.
Эльф все понял, поцеловал, но почти сразу отстранился и отошел. Эх, настоящий магистр! Великий воспитатель боевых магов! Только вот я всего лишь девочка…
Что ж, время пришло. И я достала из куртки свои сокровища.
Тонкая книга, когда-то позаимствованная в библиотеке академии, оказалась историей или даже летописью рода Ярилторн. Я не знала, что так заинтересовало отца в этой книге. Надеялась на его привычку помечать все на полях, подчеркивать и оставлять замечания. Даже в фолианте о достижениях великих магов Витары он отметился.
Дневник тоже на время отложила. Меня интересовал тот самый смятый бумажный ком, про который говорил Друл, утверждая, что это последняя воля покойного.
Только сейчас смогла его рассмотреть. Листок был грязен, но в остальном, время его не тронуло, словно отец применил особое защитное заклинание. Хотя, вполне вероятно, так и было. Поэтому разворачивала я его с осторожностью.
На миг руки обожгло чужими чарами, потом вдруг стало тепло. И мне на миг показалось, что прежде чем исчезнуть, магия потерлась о ладонь, как кошка, признавая во мне законную владелицу. В общем, ею я и являлась.
Бумажный сверток сразу потяжелел. Там внутри что-то лежало. Какая-то небольшая, но, видимо, очень дорогая для Эгерры Брониарда вещь. А я все смотрела на листок, и не находила в себе решимости развернуть его. Судя по отпечатанному тексту, отец выдрал его из книги, которая попалась под руку. Из очень знакомой книги. Я помнила завитки на заглавных буквах, и историю маленькой принцессы, которую спас черный дракон тоже помнила, потому что это была моя любимая сказка, сотню раз прочитанная на ночь.
А ведь сказки не читают тому, кого не любят. Так чего же я боюсь, в самом деле? Эгерру? Себя? Прошлого?
Глупо бояться прошлого, когда настоящее сложилось. Если струшу и не узнаю всей истории, потом сама же себя буду корить за это. Кроме того, там ведь внутри мое наследство…
И я все же сделала это.
На страничке из книги сказок подвешенный на толстую цепочку лежал черный дракон, искусно вырезанный из какого-то камня. Почти его брата-близнеца, только сделанного из дерева и покрытого краской, когда-то унесла в другой мир маленькая Бронис Брониард. Унесла и не сберегла. И теперь крошечная рептилия, трогательно раскинувшая крылья, вернулась ко мне, чтобы всю оставшуюся жизнь напоминать об отце.
- Спасибо… - прошептала я.
Руки сами потянулись к массивному, явно мужскому украшению. Но стоило мне его поднять, как я вздрогнула. Под ним обнаружилась короткая надпись. Вообще, почерк у отца был ровный, с острыми пиками букв. Здесь же символы, нацарапанные угольком, прыгали, расползались, кое-какие даже стерлись и практически не читались. Но я знала, что их в свой последний час выводил Эгерра Брониард. Нет не магией, а усилием воли, сердцем и душой.
«С тех пор, как я впервые взял тебя на руки, ты стала моим смыслом. Будь счастлива, дочь».
- Папа… - я впервые произносила это слово, вкладывая в него всю любовь, тоску, скорбь. Чуда не случилось, его больше нет, но… - Я буду помнить тебя. Всегда… Покойся с миром, отец…
Я перечитала строчки еще пару десятков раз, пока каждое слово не отпечаталось в моем сердце, а потом бережно сложила и убрала в нагрудный карман форменной куртки.
Сначала записи, а уж потом я подробно расспрошу Тейсфора, где похоронили проклятого родом дракона Эгерру Брониарда.
Дневник оставила напоследок. Меня интересовало, что же любопытного обнаружил отец в летописях Ярилторнов. Причем, это было нечто настолько важное, что он даже умыкнул томик для личного пользования. И вряд ли сделал это по забывчивости.
На полях стояли значки и пометки. Иногда попадались рисунки. Признаться, я смотрела лишь выделенные абзацы. Главное, было понять, где зацепка. Понятно, что Ярилторны – это род моей матери, а значит, и загадка каким-то образом связана со мной.
Но оказалось, что любопытных моментов несколько. Летописи охватывали временной отрезок с момента исчезновения королевы Бронис до рождения матери – единственной драконицы в роду Ярилторнов, родившейся за все века. До этого рождались лишь мальчики.
Лазурный дракон не исчез бесследно, а все же оставил после себя два одинаковых артефакта – два золотых шарика, выполненных из неизвестного материала. Каждая сфера была помещена в непроницаемый для магии сосуд. Первая предназначалась супругу королевы Бронис. Но вскрыть упаковку дракон смог лишь тогда, когда младший из сыновей достиг совершеннолетия и обрел магию. И, да. Ярилторн получил золотой шар королевы, покои заполнил ослепительный свет, и в тот же день дракон скончался. Конечно, летописец считал, что от тоски по супруге, но что-то мне подсказывало, что тут кроется еще одна загадка. Уверена, если вскрыть фамильный склеп Ярилторнов, то могила короля и мужа лазурной драконицы окажется пустой.
Вторая сфера предназначалась первой родившейся женщине. То есть, ее получила Беллер – моя мать. Вскрыть шар завещалось в минуты отчаяния. Доподлинно известно, что артефакт девица получила, но дальнейшая его судьба так и осталась неизвестной. Опять же, со слов записавшего эту историю.
А дальше пометки отца почти пропали. Лишь одна из них появилась почти в конце книги. Как раз в том месте, где безутешный отец, сбежавшей с собственной свадьбы Беллер, мой дед Арс Ярилторн получил последнее послание от дочери.
«Прости меня за то, что не понимал тебя!» - вскричал глава рода, поливая слезами письмо. Слуги видели золотое сияние в главном зале, а утром последнего Ярилторна не стало.
Разумеется, так излагала события книга. Но уверена, что отец, так же, как и я, не поверил этой чепухе. Меня еще в библиотеке смутила внезапная смерть отважного, судя по боевым подвигам, и сильного мужчины. Ладно бы, если бы у него истинная пропала, но ведь речь шла о дочери. Несомненно, Арс ее любил, но чтобы вот так внезапно умереть… Не верю!
Полагаю, что к посланию Беллер прилагалась та самая, завещанная ей королевой, сфера. И в фамильном склепе Ярилторнов пустуют два саркофага. Так же считал и Эгерра, потому что на последней странице был изображен перечеркнутый дважды символ смерти и написано слово «портал», которое отец так же подчеркнул дважды.
Я закрыла книгу и посмотрела на эльфа, который очень сосредоточенно что-то помешивал в висящем над костром котелке. А повезло мне все-таки с мужем! И готовит, и на руках носит, и даже одежду чистит. Жаль нагрешил изрядно, иначе Малх его мной не наказал бы.
Словно почувствовав мой взгляд, Друлаван улыбнулся и помахал рукой. А я… Я тоже ему улыбалась, усиленно делая вид, что все идет как надо, хотя на самом деле расследование зашло в тупик.
История Ярилторнов опять принесла больше вопросов, чем ответов. Теперь оставалась одна надежда – отыскать нужную информацию в дневнике.
Глава 29
Очередь до дневника не дошла, потому что обед был готов, и моя компания отказов не принимала. Кстати, готовили высшие очень неплохо. Мясом занимался дракон. Это и понятно, ибо Салмелдир его ел лишь в случаях крайней боевой необходимости. Зато у ушастого получился неплохой кулеш. Один разноглазый вахтер знает, чего он туда положил, но аромат стоял дивный.
Лорду Армагону не терпелось. Да, он желал и расспросить, и узнать. Думаю, ректор испытывал те же смешанные чувства, что и я перед тем, как открыть письмо отца. Хотел и боялся. Видимо, отваги и смелости в нем было гораздо больше, чем во мне, потому что Карел даже попытался кое-что спросить, но грозный взгляд Друлавана его остановил.
Я поблагодарила за прекрасный обед и раскрыла тетрадь.
- Все хорошо? – осторожно спросил эльф, внимательно за мной наблюдая.
- Вполне, - улыбнулась ему я и погладила дракончика, которого повесила себе на шею. – Только непонятно пока.
- Ты разберешься, - подмигнул Салмелдир и, что-то насвистывая, как простая посудомойка, пошел к ручью драить котелок. Причем, без всякой магии. Клад, а не мужчина!
Армагон бросил жалобный взгляд, но потом пообещал, что к вечеру будет оленье жаркое, обернулся драконом и полетел в сторону гор.
- Друл! – окликнула я, а когда он поднял на меня свои невозможные глаза, все же спросила: - Ты же знал моего отца?
- Знал.
- И каким он был?
- Ученым. Фанатиком.
Это я и без него знала.
- А мама?
- Мечтательницей.
Что ж, каков вопрос, таков и ответ. Пришло время для отгадок на все загадки. Ведь Малх именно этого от меня хотел. Очевидно же.
Итак, передо мной лежала тетрадь, исписанная мелким почерком. Как всегда, с пометками и рисунками на полях. Очевидно, отец начал вести этот дневник еще в молодости, и заносил сюда только те сведения, которые касались семейных открытий.
Еще в юные годы Эгерра обнаружил записи своих родственников. Как выстроить межмирный портал, он разобрался быстро. Его беспокоили слова Малха, которые в роду Брониардов помнили и знали все. О каком ключе мог говорить создатель? Вот тогда-то и начались поиски.