Святые отцы учили, что нет внешнего разделения: вся жизнь христианина – литургия. Святитель Иоанн Златоуст говорил: “Когда ты выйдешь из храма – храм не оставляй”. Значит, можно и нужно платить кесарю, заботиться о хлебе насущном, трудиться для общества, но с сердцем, принадлежащим Христу. Это и есть третий полюс, который рождается благодатью и трезвением. Когда ни “царство кесаря” не подавляет дух, ни “царство Божие” не становится предлогом для бегства от ответственности. Царство Божие внутри нас утверждается тогда, когда кесарево становится слугой Божией правды.
Мы должны молиться о прозрении, чтобы увидеть, где в нас излишек “мира”, а где гордое презрение к нему; мы не спешим принять удобную односторонность; и отдаем это все в руки Божии: “Господи, научи меня ходить Твоим путем между этими крайностями”. И тогда, очень тихо, словно роса на траву, нисходит Дух Святой и творит в нас новое сердце. Благодать не уравнивает противоположности, а делает их музыкой единой жизни.
Это третье состояние узнается по особым признакам. В нем сердце становится мягким, способным плакать и радоваться вместе с другими. Появляется свобода: мы больше не боимся ни мира, ни себя, потому что знаем – вся наша жизнь во Христе. Исчезает суд над людьми, а вместо него приходит милосердие. Мы продолжаем жить среди мира, работать, заботиться о близких, но уже “как не от мира сего”, – со вкусом неба в дыхании. В нас вырастает та “прозрачность воли”, о которой часто говорил митрополит Антоний Сурожский: когда не остается внутренней мути, двойных расчетов, скрытой гордости, а все – светло и просто перед Богом. Когда сердце очистится от раздвоенности, тогда и кесарь перестанет быть идолом, а станет ближним.
Это состояние не дается раз и навсегда. Оно живое, оно развивается, становится все более глубоким и светлым. По мере того как человек возрастает в любви и смирении, он все больше соединяет свое “кесарево” с Божьим, вплетая будничные заботы в молитву, а молитву – в заботы. Так весь его день становится хождением перед лицом Господа.
Однако тут подстерегают новые искушения. Можно, вкусив этой свободы, впасть в ложную вседозволенность: “раз у меня в сердце Бог, значит, все дозволено”. Или, наоборот, начать гордиться своей “мудростью” и тайно презирать тех, кто еще борется с крайностями. Поэтому нужна постоянная бдительность и благодарная память о том, Кто творит это чудо единства в нас. Без Бога мы снова распадемся.
Вот почему так важно не останавливаться. Третье состояние – лишь начало нового пути. Бог зовет нас от славы в славу, от света в свет. Каждый день Он предлагает соединять свою волю с Его волей, свое несовершенное – с Его совершенным, свои страхи – с Его любовью. И так, день за днем, в нас строится то Царство, которое “не от мира сего”, но ради которого этот мир и существует. И когда вновь станет тяжело, когда сердце снова разорвется между “кесарем” и “Богом”, пусть поднимется в нем короткий, но горячий возглас: “Господи, сотвори во мне целое сердце!” Такой молитвой можно дышать в течение всего дня, и она сама станет мостом между суетой и вечностью. Когда душа перестает жить противоречиями и начинает жить Христом.
СМИРЕНИЕ (s+) ДОСТОИНСТВО
“Господи, научи меня стоять смиренно и смиряться достойно”
Время испытаний обнажает сердце, заставляя выбирать между спасением тела и спасением души. И самый жгучий вопрос этих дней – смириться или бороться? Уступить или отстоять свое достоинство? Где проходит та грань, за которой смирение уже не свято, а унизительно, и где достоинство перестает быть светлым и становится гордыней?
Эти две стороны – смирение и достоинство кажутся противоположными полюсами. С одной стороны, в смирении есть тихая сила, внутреннее принятие воли Божией, даже если она приводит на крест. Смирение учит склоняться перед правдой, перед ближними ради мира, спокойно принимать обстоятельства, которые от нас не зависят. С другой стороны – достоинство, та светлая гордость, что не дает человеку стать объектом для постоянного унижения. Достоинство заставляет вставать за правду, за честь семьи, за честь Отечества, за обиженных. Страх спасает жизнь, но убивает дух; отвага может погубить тело, но спасает совесть. И тут же приходит вопрос: не превратится ли смирение в раболепие, а достоинство в тщеславие и гордыню?
Душа рвется между этими двумя берегами. Ум ищет аргументы: “Если смиришься – перестанешь уважать себя, если отстоишь честь – может быть, согрешишь гордыней”. Сердце волнуется: оно не хочет унижения, но и боится жестокости, на которую способна гордая душа. Воля колеблется, не зная, где найти опору. А ведь внешняя война и потрясения лишь обнажает то, что давно происходит в душе… Двустороннее зазеркалье действительности.
Человек всегда был ареной борьбы страстей и добродетелей. Страсти кричат громче всех: гордыня нагнетает: “Не дай себя унизить, пусть все знают твою силу, твое слово должно быть последним”, а малодушие шепчет: “Уступи во всем, пусть хоть тело останется целым, а там видно будет…” Но добродетели живут тише. Мужество не кичится собой, а просто идет вперед. Смирение не унижает, а возвышает, потому что дает сердцу покой. И гордый не уступает из тщеславия, а смиренный устоит ради правды.
В этих духовных сражениях так важно помнить, что смирение – это вовсе не бессилие и не страх. Это великая внутренняя свобода, когда человек настолько владеет собой, что способен уступить без горечи и восстать без злобы. А достоинство – это не крик “посмотрите на меня”, а тихое стояние в истине, даже если никто не заметит и не оценит.
Святые отцы Церкви указывали путь. Иоанн Златоуст говорил: “Истинное смирение – не тогда, когда молчишь из страха, но когда, имея власть и силу возразить, уступаешь ради любви”. Преподобный Исаак Сирин наставлял: “Смирение не знает стыда, потому что оно все предало в руки Божии”. Но он же предупреждал: “Не будь смиреннее истины, не уступай в том, где требуется твердость ради Божьей правды”. Так через слова отцов проступает сияющий образ синергии: смирение сердца при твердом стоянии в истине.
Ведь личный выбор человека никогда не остается только его личным делом. Когда отец семьи уступает из страха, он заражает малодушием дом. Когда мать хранит достоинство в молчании, не унижая ни себя, ни других, она передает это детям, как бесценное зерно. Когда во времена войн и смут кто-то один смиряется перед Божьей волей и при этом твердо стоит в добре, не склоняясь к ненависти, вокруг него словно создается невидимый островок мира. Один, отступивший из страха, сеет малодушие; один, устоявший в любви, дает силу многим.
В такие минуты и рождается высший путь – не компромисс между трусостью и гордыней, а трезвенная отвага: сердце спокойно, а ум ясен, человек не ищет своего, но хранит правду. Это мудрость, в которой соединяются любовь и истина. Не страх и не безрассудство, но мужество, освященное верой. Тогда смирение уже не унижает, а раскрывает человека в его настоящей красоте, а достоинство перестает быть надменным и становится служением.
Что спасаешь – тело или душу? Этот вопрос звучит особенно остро, когда выбор стоит между смирением и борьбой за честь. Душа, устремленная к Богу, найдет в себе ответ, который выше человеческой логики. Иногда нужно промолчать, уступить, смириться, чтобы сохранить мир и не распалить огонь вражды. А иногда нужно встать, сказать твердое слово, чтобы защитить слабого или не дать попрать святыню. Но всегда это должно рождаться не из страха быть униженным и не из тщеславного стремления доказать свое, а из тихой любви к истине.
Величайшее достижение человека: научиться отличать гордое “я не уступлю” от достойного “я не могу отречься от правды”. И лишь в молитве сердце начинает это различать. Тогда рождается краткий, но глубокий возглас: “Господи, даруй смирение без унижения и достоинство без гордыни”. Эти слова можно повторять в душе днем и ночью, особенно в минуты смятения, когда не знаешь, как поступить.
Смирение держит сердце мягким, достоинство держит спину прямой – в этих простых словах вся суть. Сердце смиряется перед Богом, перед неизбежным, перед слабостями других людей. Но спина остается прямой: человек не продает правду, не живет лукавством… И главное – не забывает, Чей он образ носит.
В этом и заключается удивительная сила православного взгляда на жизнь. Мы призваны не к тому, чтобы быть рабами ни обстоятельств, ни страстей, ни даже собственного страха потерять лицо. Мы призваны к тому, чтобы быть свободными детьми Божиими. А ребенок Божий может и смириться без унижения, и встать без гордыни, потому что знает: его честь – в верности Христу, а не в тщеславном мнении людей.
Так дилемма между смирением и достоинством перестает быть тупиком. Она становится лестницей к небу. С каждой уступкой без страха и с каждым твердым словом без злобы человек поднимается все выше, к свету. Смирение учит склоняться перед Богом, а достоинство – не склоняться перед неправдой. Потому, даже в самые тяжелые времена, когда войны, разорения, клевета и несправедливость – словно буря захлестывают мир, можно сохранить радость и тихую надежду. Потому что Бог есть любовь (1 Ин. 4:8). А значит, всякий выбор, сделанный ради Него, становится выбором жизни для души. И тогда никакие потрясения не сломают нас, а наоборот – сделают чище, глубже и светлее. Так свет Христов, однажды зажженный в сердце, уже никогда не погаснет, а лишь будет светить другим во мрак этих времен.
МАССОВЫЙ ПСИХОЗ (s+) ЖИЗНЕННАЯ МУДРОСТЬ
“Господи, сохрани меня в Твоем свете, когда мир погружается во тьму”
Когда на города опускаются тени социальных катаклизмов и войн, когда рушится привычный уклад и судьбы, а сердца людей переполняет страх перед неизвестностью, тогда легко пробуждается древний хаос. Толпы начинают думать и чувствовать одинаково: одни и те же лозунги, одни и те же крики, одни и те же ужасы, отраженные в глазах. Это не просто страх – это массовый психоз, волна безумия, захлестывающая разум и совесть. Люд