Проверь себя: если твое страдание делает тебя ожесточенным, значит, ты еще не нашел третий путь. Если оно делает тебя кротким и внимательным к чужой боли – значит, Бог уже превратил твою рану в источник света.
Во всем есть свои полюсы: страдание, которое хочется отринуть, и смысл, к которому хочется прийти. Раскрой их в конкретном моменте и не делай вид, что их не существует. Спроси с полным доверием: “Господи, открой мне Твою цель в моем страдании”. Бог отвечает всегда, иногда не сразу, но всегда верно. Ищи действия, которое соединит оба начала – может быть, поддержи кого-то, кто страдает рядом с тобой, и так через свое горе станешь утешением для другого. Страдание без смысла ожесточает, страдание со смыслом освящает.
Взгляни на свою боль не как на проклятие, а как на возможность быть ближе к Христу. Вспомни слова апостола Павла: “Мы скорбим, но всегда радуемся” (2 Кор. 6:10). Это не шизофрения, а то самое состояние, где боль не отменяет надежды, а надежда не отменяет слез. Так ты откроешь в себе пространство для настоящего чуда: страдание, которое могло бы убить, становится путем в Царство. А твоя душа, израненная и плачущая, вдруг поймет, что через все это Бог ведет тебя к неразрушимой радости.
ГНЕВ (s+) КРОТОСТЬ И СМИРЕНИЕ
“Господи, даруй мне кротость мужественную и гнев любящий”
Гнев – таинственная сила, сокрытая в глубине сердца человека. Он подобен огню, который может либо согревать, либо сжигать дотла. Это движение души, изначально вложенное Богом как способность отражать зло, защищать добро, отстаивать правду. Но после грехопадения этот огонь часто становится слепым, обжигая ближних и самого себя.
И напротив, кротость и смирение – как прохладная роса, падающая на пылающую землю, усмиряющая страсти, дарующая мир душе. Но если кротость лишена мужества, а смирение становится тенью страха, они перестают быть благословением и превращаются в робость и бессилие.
Так в человеке рождается внутренняя дилемма – напряженность между двумя полюсами, где каждый по-своему указывает на истину. Гнев зовет нас бороться за правду, но часто отравлен гордыней и раздражением. Кротость утешает, но может превратиться в уступчивость там, где нужна твердость. Смирение возвышает душу перед Богом, но без рассуждения способно унижать человека перед людьми и страстями. Эти противоположности с болью встречаются в сердце, которое не знает, куда склониться.
Откуда эта раздвоенность? Из раны, оставленной грехом в человеческой природе. Мы потеряли цельность, ум стал колебаться, воля – ослабевать, а сердце часто движется не к свету, а к своей собственной тени. Так даже ревность о добре может превратиться в неистовый гнев на ближнего, а желание быть кротким и смиренным – в боязнь сказать правду. “Гнев без любви – жестокость, а кротость без силы – предательство истины”.
Но Господь не оставил человека в этом растерзании. Он даровал нам пример в Себе: Христос был кроток и смирен сердцем, и вместе с тем не отступал от истины даже перед лицом смерти. В Его сердце гнев на грех и кротость к грешнику соединились в совершенной любви. Так и наше предназначение – не в том, чтобы подавлять одну из сторон души ради другой, но чтобы через покаяние, молитву и доверие Богу возвести их в высшее единство. Это и есть то новое качество, которое рождается от благодати.
Когда подступает гнев необходимо прочесть молитву, лучше всего “Отче наш”. Честно посмотреть в свое сердце и задать себе трудные вопросы. Чего я ищу, когда гневаюсь? Истинного исправления – или тайного самоутверждения? Почему я стремлюсь к кротости? Из любви ли к человеку – или потому что боюсь его осуждения? Как часто кроткие слова на устах скрывают боязнь быть отвергнутым, а гневливые речи – лишь крик моей уязвленной гордости? “Гневайся на грех, но не на брата”, – подсказывает сердце, если оно просветлено светом Божиим.
Молитва – лучший страж сердца. Она смиряет гнев, омывает его слезы, дает ему обратиться не против ближнего, а против собственного самолюбия. Это уже покаянный подвиг. Гнев полезен тогда, когда обращен на твои страсти, а не на человека. И в этом помогает пост. Пост делает тело скромнее, а дух бодрее. Человек, утомившийся в посте, гораздо меньше готов к пустой брани, ведь “сытая плоть делает язык острым, а сердце жестоким”.
Исповедь открывает глаза. На исповеди обнажается истина: сколько в нашем гневе боли, сколько в кротости – лукавства. Там человек впервые видит, что истинная кротость – не соглашательство, а способность отдать все в руки Божии. Истинное смирение – не унизить себя ради людского взгляда, а склониться перед правдой Божией, даже если она осудит меня. И лучше быть обличенным здесь, чем осужденным там.
И все это приводит к таинственной встрече души с Богом, где гнев и кротость, смирение и ревность соединяются в любви. Тогда человек перестает бояться быть твердым, если истина того требует, и не стыдится быть мягким, когда любовь велит простить. Он уже не рвется отомстить за унижение, но и не уступит там, где попирается правда Божия. Так рождается новое состояние сердца – мужество кротости, твердое и нежное одновременно.
Кротость без страха и гнев без злобы – два крыла любви. В жизни это проявляется удивительно просто. Человек, в котором это единство уже начинает рождаться, не раздражается на грубое слово, но и не дает себя ввести в обман. Он умеет молчать, когда молчание лечит, и говорить, когда молчание убивает правду. Он не держит зла в сердце, но и не уступает страсти из ложного миролюбия. Такой человек ходит в свободе, о которой апостол Павел сказал: “Где Дух Господень, там свобода”. Эта свобода не от ближних и обязанностей, но от собственных искаженных движений, которые прежде разрывали его сердце на части.
Плодом этого становится тихая радость и глубокий мир. Душа больше не метается между крайностями, ее не терзает вопрос: “Молчать ли, говорить ли, стерпеть ли, возразить ли?” Она знает свое время для каждого слова и молчания, для гнева на зло и кротости к человеку. Гнев – как меч: в неумелых руках он убивает, в руках любви – защищает. Это не равнодушие, не холодная бесстрастность, а жизнь в свете, где все освещено и все становится на свое место.
Так через молитву и труд над сердцем открывается то таинственное единство, в котором гнев, кротость и смирение не противопоставлены, но взаимно освящены. Гнев уже не рвет сердце на куски, кротость уже не унижает достоинства, смирение уже не уничтожает свободы. Все это вместе становится дыханием души, которая живет перед Богом и ради Него. Тогда сердце, прежде разделенное, становится целостным. И в этом целостном сердце, наконец, поселяется Царствие Божие.
(s+)
ДИЛЕММЫ ДУШИ
ДУХОВНОСТЬ (s+) ПСИХОЛОГИЯ
“Господи, соедини во мне душу и дух в Твоей любви”
Человек – тайна, превышающая самую пытливую мысль. Сколько ни всматривайся в движения души и тела, в скрытые пружины поступков и чувств – всегда за ними остается нечто неуловимое, что принадлежит не просто психике, но духу, сердцу, Богосотворенной глубине. Так возникает глобальный вопрос: где граница между духовностью и психологией? Что из этого принадлежит области духовной жизни, а что области душевной (психологической)? Можно ли их разделить вовсе, или напротив, синтез этих двух начал дает человеку полноту здоровья и святости?
С одной стороны стоит духовность – это устремленность к Богу, жизнь в покаянии и в благодати, сокровенный путь сердца, которому учит Церковь. Духовность – дыхание сердца в Боге. Это то, что питает внутреннего человека, возводит его от земного к горнему, от видимого к невидимому. К глобальному смыслу его бытия, выходящего за временные и пространственные границы. С другой стороны стоит психология – знание и наука о человеческой душе в ее свойствах, состояниях, переживаниях. Это мир эмоций, травм, установок, детских впечатлений, неосознанных страхов. Психология – зеркало, в котором можно увидеть раны души.
Конфликт между ними проявляется, когда человек стремится лечить духовное средствами лишь душевными или, наоборот, пытается молитвой и постом заглушить то, что нуждается в психологическом прояснении и человеческом исцелении. Тогда духовность становится бегством от реальных травм, а психология – безблагодатным копанием в себе без цели восходить к Богу. Если в общем – дух без души не живет, а душа без духа погибает.
Часто этот внутренний разлад вспыхивает в тяжелые минуты: в скорбях, в болезненных отношениях, в одиночестве, в чувстве вины или неполноценности. Человек тогда склонен либо уходить в одни молитвы, бояться касаться своих психологических глубин, либо наоборот – искать только человеческой помощи, забыв о духовном источнике сил. Но истинный человек – это и дух, и душа, и тело. Духовность без знания души слепа, психология без памяти о духе глуха.
В каждом полюсе сокрыты свои дары и свои опасности. Духовность дает высшую цель, направляет сердце к небу, учит жить не ради себя. Но без рассуждения она может превратиться в суровый аскетизм, отрыв от реальности, когда человек пренебрегает своими внутренними ранами, считая их лишь “грехом”, который надо задавить, а не исцелить. Не все, что болит в человеке, есть грех; многое – это рана, что просит врача.
Психология же раскрывает человеку сложную картину его души, помогает узнать свои механизмы, страхи, обиды, учит строить здоровые отношения. Но если она оторвана от духовного измерения, то легко становится бесконечной работой над собой без упования на Бога, лечением симптомов без прикосновения к вечности. Психология может помочь душе, но только Бог дает ей бессмертие.
Потенциал синергии этой дилеммы в том, что через знание собственной души, психологии, человек может глубже увидеть, в чем именно его падение, где и как искривлен его образ Божий, а через духовность получает свет и силу исправляться не своими только силами, но благодатью. Так рождается новый смысл: духовность, не отвергающая психологию, а использующая ее как инструмент для очищения, а психология, озаренная светом веры, не сводящая человека лишь к биографии или травмам, а ведущая его к его подлинной высоте – к Богу. Требуется изучать душу, чтобы яснее увидеть Дух и взирать на Бога, чтобы исцелить душу.