В середине мая журналистка из «Нью-Йорк Таймс» разыскала Тео Морелля в его убежище в Баварии. Спустя несколько дней в этом издании появилась статья под заголовком «Доктор описывает инъекции Гитлера» (Doctor Describes Hitler Injections). Вскоре после этого в Бад-Райхенхалле лейб-медик был задержан американцами и отправлен в лагерь, где провел два года. На бесконечных допросах он давал бессвязные показания, зачастую противореча самому себе, и надолго замолкал, впадая в глубокую депрессию. Все, чего добился Морелль, пошло прахом, а в новую жизнь он, в отличие от многих других, вписаться не сумел.
О Гитлере американские следователи узнали от него крайне мало. Они не могли вменить какие-либо военные преступления в вину раскисшему, лишившемуся сил врачу, который неподвижно сидел в камере, перебирая в памяти перипетии своей судьбы – при этом ему иногда казалось, что Гиммлер все еще плетет против него интриги, как во времена «войны врачей». В число свидетелей на Нюрнбергском процессе он не попал. Кроме фразы «Мне хотелось бы, чтобы я был не я»[501], ничего вразумительного он почти не произносил. Поэтому в начале лета 1947 года американцы освободили обрюзгшего заключенного с больным сердцем, оставив его перед главным вокзалом Мюнхена. Некогда могущественный человек, носивший петлицы с золотыми посохами Эскулапа, сидел теперь в рваном костюме, скрючившись, на голом асфальте – до тех пор, пока медсестра из Красного Креста, полуеврейка, не сжалилась над ним и не поместила его в больницу в Тигернзее, где он умер 26 мая 1948 года.
Тысячелетний дурман
В извечном споре историков о том, играют ли решающую роль личные качества исторических личностей или же все зависит от обстоятельств, в которых действуют великие герои, неудачники и преступники, победителей нет. Все они – лишь куклы, сменяющие друг друга на исторической сцене. У каждой из сторон есть своя правда. О необходимости различать структурные причины и личные мотивы людей, определяемые особенностями их натуры как движущие силы важных событий, говорил еще афинянин Фукидид, считающийся отцом исторической науки[502]. В самом деле, злоупотребление Гитлера наркотическими веществами носит как системный, так и личностный характер. Именно поэтому его случай столь сложен и столь интересен. Предпринятое в настоящей книге исследование не ставило себе целью отыскать сенсацию, заключающуюся в том, что мнимый трезвенник принимал наркотики. Как пишет Себастьян Хаффнер: «Ошибки, которые он совершал, по большей части уходят корнями в ошибки, заложенные в нем природой»[503]. Не финальная берлинская эпопея весны 1945 года, когда произошло крушение режима, а период после покушения 20 июля 1944 года, когда злоупотребление самыми разными наркотическими средствами достигло пика и стало походить на самоуничтожение, был наиболее показательным и характерным для Гитлера и Третьего рейха.
По сей день, несмотря на все попытки абстрагироваться от личных мотивов и сосредоточиться на структурных причинах, мы воспринимаем немецкого диктатора как зримое подтверждение того факта, что воля и сила одного человека способны формировать историю. Об этом феномене трубил и его пропагандистский аппарат: представление, которое продолжалось долго, слишком долго. Ибо общественные реалии, которые определяли судьбы людей, а также ход войны, начиная с осени 1941 года проникали в вены Гитлера и оказывали на него влияние изнутри. Факт остается фактом: Германия напала на Советский Союз только потому, что так захотел Гитлер – только потому, что это пришло в голову одному человеку. Но и он был дитя своего времени. Если смотреть с этой точки зрения, становится страшно, когда осознаешь, в какой степени зависимость Гитлера от Морелля-драгдилера способствовала распаду его личности. Он сидел на игле, и от этого во многом зависел характер его действий. Гитлер, который вел мир к катастрофе, был в то же самое время продуктом современной химической эпохи с ее противоречивой «борьбой с наркотической отравой».
Если главный тезис гласит, что наркотики в Третьем рейхе использовались в качестве средства мобилизации резервов организма для поддержания снижающихся со временем мотивации и работоспособности, мы должны подчеркнуть: этот период стал самым темным в немецкой истории отнюдь не из-за злоупотреблений наркотиками. Они лишь способствовали усилению уже существовавших тенденций[504]. Единственная цель настоящей книги заключается в том, чтобы раскрыть некоторые, доселе не освещавшиеся аспекты извращенного мира Третьего рейха, который утратил всякую связь с реальностью и принес столько страданий человечеству.
Благодарности
Господа ученые […], не спешите называть мои идеи смехотворными, лучше, с присущим вам благородством, проигнорируйте их. Знаете почему? Потому что вы считаете меня непрофессионалом.
Превращение романиста в автора научно-популярной книги по истории – это ошеломляющий, ни в коем случае не естественный, но чрезвычайно увлекательный процесс. Деятельное участие в этом процессе приняли несколько моих соратников, друзей и близких людей. Все началось с Александра Крэмера, который рассказал мне о том, что нацисты в массовом порядке употребляли наркотики, и задался вопросом, нельзя ли снять фильм на эту тему. Нас захватила эта идея. После того как Янина Финдайзен предложила заняться поиском соответствующих материалов в архивах, интерес у меня еще больше возрос. В этой связи я хотел бы сердечно поблагодарить отзывчивых архивариусов из Берлина, Заксенхаузена, Кобленца, Марбаха, Мюнхена, Фрайбурга, Дахау и Вашингтона. Кроме того, на раннем этапе источником вдохновения для меня послужил историк Петер Штайнкамп. Особую благодарность я хочу выразить еще одному эксперту, Фолькеру Хартману из Медицинской академии Бундесвера. Большую помощь мне оказали прочитавшие рукопись книги Мартина Ашбахер, Майкл Диллинджер, Франк Кюнстер, Конрад Лаутен и мой отец Вольфганг Олер. Большое спасибо Винфриду Хайнеману, Петеру Берцу, Вернеру Бергу, а также Горху Пикену, директору по науке Музея военной истории Бундесвера в Дрездене, и его сотруднику Йенсу Венеру, и, кроме того, Гансу Родерту, который показал мне развалины «Фельзеннеста». Я чрезвычайно благодарен Дугласу Гордону – и не только за то, что он оформил обложку книги. Неоценимую помощь оказали мне мой преподаватель Лутц Дурстхофф, мой агент Маттиас Ландвер и мой издатель Хельге Мальхов, который первым высказал идею объединить собранные мною материалы в книгу. И прежде всего я хотел бы поблагодарить Ганса Моммзена, выдающегося историка, который оказал мне большую поддержку. Создание так называемой научно-популярный книги – это коллективный труд. Поэтому я от всей души благодарю всех, кто помогал мне, в том числе и тех, чьи имена остались неупомянутыми.
Норман Олер, Силс-Мария,
лето 2015 года
ПослесловиеНационал-социализм и утрата связи с политической реальностью
Норман Олер поднимает тему, которая до сих пор не находила должного освещения: массовое употребление наркотиков в Третьем рейхе. Его книга наглядно свидетельствует, как в нацистском обществе постоянно возрастала потребность в стимуляторах, помогавших ему функционировать. Пропаганда Геббельса идеализировала мотивацию их употребления. Внутренний распад диктатуры, выражавшийся в возраставшем спросе на химические возбуждающие средства, проявился уже в предвоенные годы. Норман Олер говорит о «национал-социализме в форме пилюль».
Большая заслуга настоящей книги заключается в том, что она отражает симбиотические отношения между Гитлером и его личным врачом Мореллем. Изложенные в ней материалы позволяют по-новому взглянуть на события, происходившие с осени 1941 года, и осознать их причины. Норман Олер убедительно демонстрирует, как Ставка фюрера постепенно утрачивала контроль за ходом войны и как протекал процесс самоустранения Гитлера. Не может не вызывать тревогу тот факт, что события исторической важности могут зависеть от медицинских банальностей. Точно так же, как простые люди, все больше налегавшие на стимуляторы, на катастрофическое развитие ситуации реагировала и правящая верхушка. Поскольку идеология больше не работала, Гитлер использовал другие средства, чтобы его народ не свернул с выбранного им пути. Так, в решающий период между первой военной зимой под Москвой и поражением под Сталинградом возобладала тенденция жить и действовать в искусственно созданном иллюзорном мире. Это привело к тяжелому кризису и в конце концов к внутреннему разложению. Становится не по себе, когда читаешь о том, как Гитлер терял способность здраво мыслить. Со временем он перестал воспринимать военные и экономические реалии. Главная заслуга Нормана Олера заключается в том, что он показал изнанку руководства войной со стороны германского верховного командования. Настоящая книга полностью меняет традиционную картину.
Ганс Моммзен
Библиография
Важнейшими источниками настоящей книги являются неопубликованные документы. Архивные документы, специально предоставленные для проведения данного исследования, неопубликованные материалы, бесчисленные отчеты и акты из государственных архивов ФРГ и США были дополнены беседами со свидетелями и военными историками. В этой связи следует отметить, что в лондонских архивах, вследствие действия запретительных сроков, определенные аспекты истории Третьего рейха до сих пор не раскрываются. И в Москве доступ ученых в тайные архивы бывшего Советского Союза, как и прежде, строго ограничен.