— Тогда зачем он здесь? В этом м-м-м… городе? Кроме вас у него никого тут нет, я следил…
— Мы наняли детектива, — опять пришла на выручку сильфида, успевшая изучить нравы и обычаи этого мира.
— Мой брат такой скрытный, что пришлось…
— Эйнар, да? — уточнила Софи. — Недавно приехали? Издалека?
— Да.
— Долго добирались?
Шеар понял, что она стремиться перехватить инициативу, но еще не догадался зачем, и как ему теперь отвечать на ее вопросы.
— Не то чтобы долго, — растянул он, — но несколько проблематично.
— Границы, — подсказала Эсея.
— Да, пришлось пересечь несколько границ. Таможни, проверки…
— Простите, забыла, в какой стране вы живете.
— Я? — даже знай он географию этого мира, Эйнар все равно понятия не имел, что успел сочинить для подруги брат. — Я много путешествую, поэтому сложно ответить однозначно: то в одной, то в другой.
— Тьен говорил, у вас там какие-то проблемы с почтовым сообщением.
— Проблемы? Да нет, в общем-то. Голуби летают…
Судя по тому, что Эсея опять вонзила каблук ему в ногу, он сказал что-то не то.
А судя по тому, как посмотрела на него Софи, — наверное, все же то.
Одно Эйнар понял четко: он сам уже не против, чтобы брат скорее появился. И желание его было услышано.
Мазнуло по глазам сумраком, словно набежавшая откуда-то туча на миг закрыла заглядывавшее в окна магазина солнце. Воздух, сделавшись густым и вязким, сковывал движения и глотал звуки. Софи сказала что-то, но Эйнар не расслышал слов. В голове звучал другой голос, так же неразборчиво, но при этом с яростью, с неприкрытой угрозой.
Шеар попытался сделать шаг, но не смог оторвать ногу от пола. Старые доски — мертвая мореная древесина — пустили крепкую молодую поросль, тугими жгутами оплетшую его щиколотки. Головки гербер развернулись к нему, глядя со злостью оранжевыми глазками. Розы воинственно растопырили шипы. Благоуханные лилии выпустили змеиные язычки. А над головой, на потемневшем, как грозовое небо потолке, угрожающе раскачивались лампы… Все это — в скрытой от людского взгляда реальности, где-то в срединных ее пластах, но Эйнару стало не по себе. В чужом человеческом мире он почувствовал себя слабым и беззащитным, в то время как его брат, родившийся здесь и здесь же обретший силу, обладал, казалось, безграничными возможностями. Когда он вошел, Эйнар понял… вернее, ему показалось, будто он понял, что дело вовсе не в мире, а в том, как и какую силу использует Этьен… Но додумать эту мысль наследный шеар не успел.
— Вы уже вернулись? — цветочница обеспокоенно подалась навстречу остановившемуся на пороге мужчине. — Так рано? Что-то…
— Все в порядке. У доктора технические проблемы с аппаратом, так что одну процедуру пришлось пропустить.
Полагайся Эйнар лишь на зрение, он не сразу узнал бы брата. И дело не в местном наряде, не в непривычно коротких волосах и отсутствии в них цветных лент. В те их редкие и короткие встречи в Итериане, Этьен никогда не выглядел настолько доброжелательно. Впрочем, Эйнар не обманывался насчет того, как много этой доброжелательности перепадет ему.
Но перепадет. Без сомнений.
Однако Этьен не торопился. Даже не смотрел на него. Тянул время, пытаясь угадать, что произошло до его появления.
— Я вот… — смущенная затянувшимся молчанием и уже явственно ощутимым напряжением, заговорила Софи, — …познакомилась с твоими родственниками…
— Сожалею. Надеюсь, они не слишком тебя побеспокоили?
И взгляд на Эйнара, быстрый и жгучий, как молния.
— Нет, ничуть, — Софи озадачили его извинения. — Мы просто поговорили.
— Мы тоже поговорим, — перебил ее Этьен. — На улице. Извини.
Покинув магазинчик, Эйнар всего на мгновение, но зато совершенно серьезно задумался, какие у него шансы против брата, если ударить первым.
А Этьен и не задумывался…
Но Эсея оказалась быстрее обоих.
— Не делай того, о чем потом пожалеешь, — тихо сказала она командиру, будто случайно оказавшись между братьями.
Тот посмотрел поверх ее головы на Эйнара.
— Зачем ты здесь?
— Решил, что раз все уже позади, мы могли бы…
— Нет. Если это все, за чем ты пришел в мой мир, уходи. По-хорошему.
Эйнар вдруг осознал, какой по-детски глупой была его затея. Но если не спорил, то не поэтому. И не потому, что испугался. Хотя бояться причины имелись.
Софи была озадачена и смущена.
Заявление, будто Тьен где-то там что-то бросил ради нее, казалось полной ерундой. Но в эту ерунду хотелось верить. Верить, вопреки всему, так же как она верила все эти годы в его возвращение…
— Извини еще раз, — сказал Тьен, вернувшись в магазин. — Больше они тебя не побеспокоят.
На нее он не смотрел: взгляд, отрешенный и задумчивый, скользил по полкам и вазонам, пока не остановился на вчерашнем букете. Век полевых цветов недолог, и сегодня они уже потускнели и поникли, как и тот, кто их принес.
— Они меня не беспокоили, — поспешила заверить Софи.
— Эйнар любопытный, — продолжал оправдываться мужчина. — Чересчур. Если бы я знал…
— Я никогда не познакомилась бы с твоим братом, — поняла девушка. — Вы не слишком ладите?
— Мы вообще не общаемся. Так вышло.
— Прости, мне не нужно было спрашивать.
Ей это было странно. Как так? У него есть семья, есть брат… А они вообще не общаются. C кем же он общается? С кем провел эти годы? Как? Где?
— Я все объясню, — пообещал он, по-прежнему глядя не на нее, а в сторону. — Но позже. Если тебе еще будет интересно.
— Мне…
Девушка запнулась. Какая-то часть ее рвалась заявить, что ей и сейчас ни капельки не интересно, и никакого дела нет ни до его семьи, ни до него самого… И снова испортить все. Вернуться к обидам и непониманию…
— Мне интересно. Но я подожду. Ты…
…не исчезнешь больше? Не пропадешь неизвестно куда?
— …хочешь чая? В подсобке есть примус, а Клер завернула мне с собой какие-то сладости.
— Хочу, — он улыбнулся, но взгляд, усиленно избегавший ее, оставался тяжелым и мрачным. — Но в другой раз. Дела, извини.
Дела, конечно. Если бы аппарат доктора Раймонда не сломался, он до сих пор был бы с Люком на процедурах и никуда не спешил бы.
— Тьен! — вспомнила она, когда мужчина уже открыл дверь на улицу. — Люк говорил тебе насчет завтра?
— Завтра? — переспросил он рассеянно. — Да, как обычно.
Значит, не успел. Как и она.
Когда Тьен ушел, в магазине появилась госпожа Магдала.
— Софи, милая, — начала она, потупившись. — Мне так неудобно, но я должна отказаться от поездок с Люком. Необходимости во мне нет, а я, признаться, неважно чувствую себя в последние дни.
— Заболели? — забеспокоилась девушка.
— Слава богу, нет. Но, видно, устаю в лечебнице, ночи не хватает выспаться. И возраст уже… Ты же не обидишься?
— Нет, что вы. Тем более, Люк не жалуется.
И ей больше не нужна сиделка-надсмотрщица. По крайней мере, в это Софи верила.
Глава 17
Эйнар выбрал удачное время, чтобы навестить облюбованный братом мир: отец отсутствовал в столице, и отлучкой наследника никто не заинтересовался. Но, едва вернувшись, молодой шеар узнал, что родитель опередил его на несколько часов и сейчас отдыхает у себя. Это тоже было кстати. Откладывать разговор он не собирался.
— С возвращением, отец. У тебя найдется для меня время?
Холгер, сидевший на полу перед огромной, раскрытой на середине книгой, поднял голову.
— Конечно. — Книга захлопнулась и, медленно скользя по воздуху, устремилась к высокому шкафу, занимавшему в покоях правителя полстены. — Но сначала не хочешь сообщить, где ты был?
Обычно Эйнара раздражали такие вопросы. Во время последней волны никто не препятствовал его походам к разрывам или участию в разожженных тьмой войнах в чужих мирах, а теперь, когда все закончилось, получалось, и на день нельзя покинуть Итериан, чтобы у тебя не потребовали отчета. Однако сегодня наследник не стал выказывать недовольства тем, что его до сих пор принимают за ребенка. Сбросив обувь у входа, он прошел в центр комнаты и опустился на циновки напротив отца.
— Ходил повидаться с братом.
Если подобный ответ и стал неожиданностью для правителя, тот ничем этого не выдал.
— Как прошла встреча?
— Хуже, чем хотелось бы, — признался Эйнар.
— Ты жив и даже не ранен, — констатировал отец. — Он, надеюсь, тоже. О лучшем исходе и мечтать нельзя.
Он не насмехался, но в очередной раз объяснял сыну, что родственная кровь — еще не родная душа. Он часто напоминал об этом. Делал все возможное, чтобы они с Этьеном пересекались как можно реже, и сам избегал общения со старшим сыном.
— Зачем ты пошел к нему?
— Просто так, — Эйнар с вызовом посмотрел на отца. — Решил наконец-то познакомиться с братом. Узнать его получше… И кое-что узнал.
— Что он тебе сказал? — в голосе правителя послышалось недовольство.
— Ничего. Дело не в том, что я услышал, а в том, что я увидел.
— И что же?
Такая тревога отразилась на миг в глазах правителя, что Эйнару захотелось махнуть рукой и, подтверждая репутацию легкомысленного дитяти, ляпнуть что-нибудь в духе: «Да, знаешь, он там подстригся, обрядился в потешный костюм и катается на груде железок с мотором». Отца бы это успокоило.
— Он управляет тьмой, — выговорил он, не позволив трусливой мыслишке одержать верх. — Этьен управляет тьмой.
— Да, — правитель натужно улыбнулся. — Он же шеар.
Эйнар тоже был шеаром и знал, что тьму можно контролировать, сдерживать или выпускать, используя в своих целях, но ее нельзя привязать к силе стихий, сделав частью себя. Не здесь, не в Итериане, но в других мирах случалось, кто-то из детей стихий впускал в себя тьму, и это меняло его и калечило, делая многократно сильнее и вместе с тем превращая в обреченного на мучительную смерть раба. Но никогда подобного не происходило с шеарами: темное начало не возьмет верх над кровью четырех. И не уживется с нею. Насколько Эйнар знал, сочетать в себе, хоть и в незначительных долях, дар стихий, свет и тьму могли только…